—   

За трудную задачу ты берешься, сможешь ли один решить?

—     

Игнатий Никитович, дорогой мой человек, у меня там с местной мафией давно установлен железный кон­тракт. Думаю, что с их помощью мне там удастся что-ни­будь сварганить.

—

Дай бог, чтобы у тебя там получилось, как ты задумал.

—  

Чего ты так вздыхаешь?

—   

Каялся батюшке, просил его отпустить мне мои гре­хи, обещал больше не грешить, а вижу, что грешу и по-чер­ному. Что обидно, так это то, что если бы разные сволочи тебя, меня, нас не трогали, так и я бы никого не курочил, не обозлял против себя. Но как я могу не грешить, когда разная шушера топчет нам закон, издевается над моими близкими?

—  

Никак нельзя!

— 

Я тоже так считаю. Если при жизни батюшка мне не простит моих грехов, я готов за свои поступки попасть в ад. Но бог видит, я сдерживаюсь. Вот решил не проливать чу­жой крови.

— 

А ты в самом деле веруешь в бога?

—     

Если бы не верил и не сдерживался, то совсем не­давно мог убить человека, который хотел забрать мою жизнь. А я его отпустил. Понимаешь? Правда отбирая пис­толет, я его ранил, но потом отпустил.

—  

Почему?

—    

Потому, как меньший грех легче замаливать перед богом.

— 

Я, Виктор Степанович, ещё не дорос до такого рас­суждения, но ты меня заставил кое над чем задуматься.

— 

Я, дорогой мой, сам с сомнения начинал свой путь к богу, — завершая беседу, признался Тихому Лесник.

Только благодаря поддержке Лесника и стоявших за его спиной воров в законе, руководимых и ведомых Лапой, Душман смог пробиться в воровскую элиту.

Как у всякого лидера преступной группировки у Душ­мана было в свое время множество врагов и недоброжела­телей, готовых при благоприятных обстоятельствах нане­сти ему удар ножом в спину или причинить существенный ущерб его интересам. Но связи Лесника, Лапы с американ­ской мафией и общение с ними, автоматически подняли его авторитет на недосягаемую для противников высоту. Когда Душман стал каналом, связывающим российскую и амери­канскую мафии, он сразу стал нужным им человеком, поль­зовался всеобщим уважением воров, никто даже не помышлял выяснять с ним отношений.

Теперь через Душмана российская мафия контактиро­вала с американской мафией и с её помощью разрешала там свои дела. Только в США проживало более трех миллионов российских эмигрантов. У друзей Душмана с ними была масса накопившихся проблем, которые требовали срочно­го разрешения. Тут и нелегальный бизнес, тут и рэкет, тут и дела о наследстве...

В свою очередь американская мафия через своих «кол­лег» в России стала осваивать новый рынок сбыта, как сво­их наркотиков, так и других импортных товаров.

Киллеры одной страны прилетели в другую страну для выполнения деликатных заказов «коллег» другой стороны. Выполнив свою работу, они улетали к себе на родину, что, безусловно, значительно усложняло работу правоохрани­тельных органов по раскрытию такого вида преступлений.

Преступные синдикаты в случае активизации прави­тельства своих стран в борьбе с организованной преступ­ностью, неся ощутимые потери, как живой организм в но­вой среде, переболев той или иной болезнью, получив им­мунитет от неё, не только продолжали существовать, но и богатели пуще прежнего.

Авторитету Душмана способствовало даже то, что он проживал не где-нибудь в провинции, а именно, в Москве, что, безусловно, облегчало контакт с ним посланников иностранных мафиозных групп.

Лесник научил Душмана не размениваться по мелочам, работать по-крупному, видеть и находить для себя такую работу. За что Душман был благодарен своему свату.

Лесник и Душман, будучи друзьями и породнившись через своих детей, стали ещё ближе друг другу духовно. Они часто заказывали телефонные разговоры и беседовали друг с другом. В одной из таких бесед Лесник сообщил Душма­ну, что прилетит к нему в гости, указав день и час своего прилёта в Москву. Предстоящая встреча со сватом для Душ­мана была приятным событием.

В аэропорту Шереметьево-1 Лесника встречал Душман с женой Ларисой Сергеевной. Встреча была приятной и ра­достной для обеих сторон. Слишком много общего теперь объединяло семью Лесника и Душмана. По этой причине друзья не могли наговориться весь день.

Не нарушая годами сложившейся традиции, под вечер Душман с Лесником съездили искупаться и отдохнуть в Сандуновские бани. В стенах бани сваты получили возмож­ность вдоволь потрекать. Лесник рассказал Душману о сво­ём конфликте с Лукой и как он смог его разрешить.

Душман совсем недавно был со своей семьёй в гостях у Лесника в Геленджике. Он никак не мог предположить, что за такой короткий срок Лесник столько много раз подвер­гал свою жизнь опасности, и заверив его в том, что, если бы сват обратился к нему за поддержкой, то он бы лопнул на месте, но оказал бы её.

Ещё Лесник поведал Душману о своём намерении полететь в Америку, чтобы попытаться помочь сыну выка­рабкаться из свалившейся на него в последнее время пол­осы неудач.

Попивая малыми глотками коньяк, Душман, выслушав

друга, заметил:

—    

Не дают нам, старикам покоя, то дети, то друзья. Конечно, тебе надо лететь к Константину, выручать его. Без тебя его там янки могут сожрать с потрохами.

—  

Я им, гадам, сожру, они нами подавятся, — заверил Душмана Лесник, хотя в голове не было даже намека на ка­кой-нибудь план борьбы с компанией Юргенда.

—

Ты знаешь, я ведь тоже хотел слетать за океан к тво­им знакомым, — поделился с ним новостью Душман.

К каким своим знакомым собирался лететь Душман, Лесник не стал спрашивать, так как знал о ком идёт речь.

—   

Какая у тебя в том необходимость?

—

Это не у меня, а у них возникла такая необходимость во встрече со мной.

—  

Что случилось?

—   

Один лейтенант из синдиката Ричарда Простона, женатый на его дочери, сразу убил двух копов. Полиция через своих агентов дозналась, чьих это рук дело. Теперь они будут охотиться за этим лейтенантом, пока не поймают. У них там с братвой, посмевшей поднять руку на представи­теля власти, разговор короткий. Смерть копов неминуемо повлечёт лейтенанту в суде смертный приговор. Я узнал из газет, что у них там ежегодно приговариваются к смертной казни до четырёх тысяч подсудимых, приговоры без малей­ших проволочек приводятся в исполнение. Это не считая тех гавриков, которые получили пожизненное заключение. У нас же в стране совершается ежегодно до тридцати тысяч убийств, а к расстрелу приговаривают пять-шесть придур­ков.

—  

Неужели так мало? — усомнился Лесник.

—    

В девяносто четвёртом году только одного убийцу расстреляли, хотя за это время одних ментов было убито около четырёхсот. Так ты теперь понял, в какой из этих двух стран процветает демократия? И из такой страны масса ду­раков бежит и мечтает жить в Америке.

—  

Оказывается, у нас демократия действует не только в отношении богатых, но и нашему брату достаётся часть её пирога, — пошутил Лесник.

—  

Мы же с ними коллеги по ремеслу. А ворон ворону не должен клевать глаз.

— 

Ты чего «демократов» отнёс к нашему брату?

—   

Почти все они расхитители и взяточники, а значит преступники, как и мы. Я ведь не ты, в столице живу, а не в провинции, всё вижу и всё понимаю. Какой бы я ни был вор, но я патриот своей страны. В Афгане воевал, чужую кровь проливал, защищая интересы своего государства. А ведь меня там могли душманы ухлопать за милую душу. Но я не жалею, что там воевал. Страна наша огромная и долж­на показывать кое-кому свои мускулы. А теперь чего при­ходится читать в газетах? Один сотрудник нашего главного разведывательного управления Николай Чернов предал Родину, выдал наших агентов за бабки иностранной развед­ке. Причинил стране, её обороне огромный вред и ущерб. Как ты думаешь его наказал суд?