На возражение норманистов, почему многие древне-русские имена не встречаются у других Славян, г. Гедеонов справедливо заметил, что у каждого славянского народа в его мифологии и истории есть имена, которых также почти нет у других Славян. Например у Чехов: Чех, Клен, Бех, Гериман, Тетва, Мун (а Моны Игорева договора?) и мн. др.; у Сербов: Жунь, Бальде, Гатальд, Бунь, Мик и пр.; у Ляхов: Попел, Пяст, Крок, Лешко, Ванда; у Хорутан: Валух, Борут, Карат; у Хорватов: Клюкас, Мухно, Борна и пр. Замечательно, что и у этих народов история начинается также не сложными именами и не такими, которые бы оканчивались на слав, мир и т. п. Большая часть упомянутых имен даже и не может быть объясняема из славянского языка; отсюда, по логике норманистов, следует отнести их к норманнским, и тем более, что некоторые из них или им подобные действительно встречаются у Немцев и у Норманнов (Попель, Крок, Бьерн и др.). С другой стороны, в немецкой и норманской истории немало можно найти прозваний действительно славянского происхождения. Но все это указывает только на родство европейских народов, на живое между ними общение. Мы не отрицаем, что в числе русских имен могли быть и некоторые норманнские, принесенные к нам вследствие родственных и других связей, и наоборот, те же связи влияли и на норманнов, к которым перешли и некоторые русские имена, что поддерживало старинное сходство в их ономантологии. Это сходство касается, впрочем, только части русских имен; другая их часть отзывается восточным миром; что совершенно естественно, если обратить внимание на географическое положение России, вследствие которого Русь с незапамятных времен вбирала в себя и славянила разнообразные элементы. Эти прозвания с восточным оттенком не означают непременно инородцев, и часто принадлежат русским или славянским людям, например: Олбыр, Мончук, Улан, Колча, Олуй, Сънгур, Блус, Шелв, Pax (Михайлович), Кучебич (Судимир), лях Яртак, Волдрис, Бяндюк (вторая половина напоминает богатыря Дюка Степановича) и мн. др. С первого взгляда вы скажете, что это Угры, Половцы, Литовцы и другие инородцы, вступившие в службу русских князей. Нет, мы имели до сих пор слишком преувеличенное представление о количестве иноплеменников в числе русских бояр и дружинников. Конечно, они были; но масса дружины всетаки оставалась чисто русской. Укажу еще на имя Ольбег; с первого взгляда оно может показаться чуждым Славянской народности; но этот Ольбег был сын Ратибора, известного боярина Владимира Мономаха. А другой сын этого Ратибора назван в летописи Фомой. Вот какое разнообразие имен в одной и той же семье! Только антиисторический взгляд мог придумать еще теорию об основании Русского государства какимито сбродными дружинами, следовательно не имевшими определенной национальности. Где же и когда создавались так великие государства5.

Заговорив о восточном элементе, мы не можем пройти молчанием попытку дать видное место в происхождении Русского государства Угро-Хазарам. Попытка эта начата собственно Эверсом, а в наше время поддержана гг. Гедеоновым и Юргеничем. Последний, как известно, многие имена наших князей и дружинников объясняет из венгерского языка. Подобные попытки показывают, между прочим, как много общих слов можно найти даже в таких разнородных языках, как славянский и венгерский. Это явление объясняется давним жительством Угров посреди Славян. Что в современном угорском языке присутствует сильная примесь славянского элемента, это вполне доказано Миклошичем. Та же примесь, конечно, отразилась и в именах. Угры прежде перехода в Паннонию долго жили в Черноморских степях, в соседстве с русскими Славянами, и после основания Угорского королевства южнорусские князья поддерживали с ним деятельные сношения и роднились с угорскими владетелями. Однако любимой поговоркой наших князей в XII веке было: "Я не Угрин и не Лях (чтобы не иметь доли в Русской земле)". До сих пор мы были весьма склонны все явления своей жизни объяснять влиянием то восточных, то западных соседей, так что в результате Русский народ оказывался какой-то механической смесью разных элементов, и не видишь того ядра или того начала, которое переработало эту смесь в живой организм. Но чем более всматриваешься в этот вопрос, тем более приходишь к тому убеждению, что, напротив, русский и вообще славянский мир имел огромное влияние на другие народы. Многое, например, что казалось доселе заимствованным от финских и татарских племен, наоборот, было заимствованно ими от Русских. Мы искони имели несомненное влияние на их язык и на их быт, хотя в свою очередь несомненно вбирали в себя разнородные этнографические элементы. Провести в настоящее время определенную границу между всеми этими взаимными влияниями наука еще не в состоянии. Итак, Русский народ надобно считать продуктом разнообразных этнографических элементов, но под сильным преобладанием главного, т. е. славянского. Это перекрещивание с народами угорскими, литовскими, готскими и пр. совершалось еще во времена так называемые доисторические, и потому нет ничего удивительного, что Русское племя является в истории со многими чертами, отличающими его от западных соплеменников. В IX и X вв., когда Русь из скифского и сарматского тумана окончательно выступает на историческое поприще под своим односложным народным именем, мы находим в ней своеобразный, оригинальный славянский тип, а не какую-либо безличную массу.

Вообще, по нашему мнению, ни один серьезный филолог не может без ущерба для своей репутации доказывать норманство русских имен и при этом упускать из виду, что предания самих Скандинавов выводят их предков из Южной России.

1 Другая ее форма, судя по Константину Багрянородному, была Ельга. Переход начального е в о и обратно был у Славян обычным; напр.: озероезеро, ерел- орел, елень- олень, Волос - Белее и т. п.

Но е вместо о есть принадлежность собственно Славяно-болгарского языка: следовательно, Ельга подтверждает, что Константин в своем известии о Руси, вероятно, пользовался болгарскими переводчиками. (Это соображение имеет значение и при объяснении его известия о порогах.) Позд. прим.

2 Игорем можно отчасти объяснить и ту популярность, какую приобрел у нас Св. Георгий. Это последнее имя выговаривается Егорий или просто Егор. Мы думаем, что на такое превращение повлияло созвучие его с прежним Игорем. Как известно, принятые нами христианские имена народ в живом говоре переделывает посвоему. Так, вместо Евдокии явилась Авдотья, вместо Николая Микола (по меткому заключению П. И. Мельникова, напоминающий крестьянского героя Микулу Селяниновича, и т. п. Кроме фонетических влияний в этих превращениях участвовали и старые, привычные имена, и филология при обсуждении упомянутых переходов никоим образом не должна упускать из виду эту черту, которая, конечно, встречается и у других народов. На нее указал и свящ. Морошкин в своем Славянском Именослове (96 стр.). Мимоходом замечу, что Игорь, герой Слова о Полку Игореве, в крещении был назван Георгий. То же имя носил Игорь Ольгович, судя по одному синодику (Историко-Статист. описании Чернигов, епархии, кн. V, стр. 36).

Как имя Олега находится в связи с названием нашей главной реки, так и слова Ингор и Унгор можно поставить в связь с названием народа Угров. Это название дано ему Русскими Славянами; оно, конечно, писалось прежде через юсь и выговаривалось Унгры; откуда с приставкой в получились Вунгры или Венгры. О распространенности этого названия по соседству с славянским миром свидетельствует и другое финское племя, Ингры, которое у Русских перешло в Ижору (как Ингослав в Ижослав), обозначающее название и реки и племени. Другая форма этого названия, следовательно, будет Угра, и действительно в России есть несколько рек с этим названием. Оно указывает на связь имени народа Угорского с именами рек. Наша южная река Унгол или Ингул при известном переходе р в л и обратно предполагает другую форму, Унгор или Ингор (как Сура и Сула, Тура и Тула и пр.), а известно, что Дунайские Угры вышли из южной России. На северо-востоке России также обитал финский народ Югра или Угра, но и там также были реки с названиями: Угра (приток Печоры), Угла и Юг или Уг, что конечно сокращено из Угл. Таким образом, название Угры или Угричи одного происхождения с именем наших Угличей. Итак, ясно, что имя Игоря было туземное, и отнюдь не пришло к нам из Скандинавии.