Вскоре после воцарения Юстиниана I, именно в 528 году, князь Гуннов, соседних с Боспором, по имени Гордас, лично отправился к императору для заключения с ним союза и для принятия святого крещения. Император был его восприемником от купели и почтил дарами. В свою очередь князь обещался охранять от варваров римские владения, особенно город Боспор, и кроме того доставлять известное количество рогатого скота; следовательно, в сущности признал себя вассалом и данником Византии1 . Император послал еще некоторое количество войска под начальством военных трибунов для защиты Боспора от Гуннов и для собирания с них означенной дани рогатым скотом. "В этом городе, - прибавляют византийские историки, - значительная торговля Римлян с Гуннами". Приведенное свидетельство представляет для нас несомненную важность. Во-первых, само прозвище гуннского князя, Горд или Гордый, обнаруживает, что дело идет о Болгарах славянских (так называемых Гуннах-Утургурах2 ). Во-вторых, путешествие Горда в Византию - и конечно, с значительною свитой - указывает на морские плавания таврических Гуннов, следовательно, подтверждает их славянский, а не угротюркский характер. В истории нашего христианства князь Горд является предшественником русской княгини Ольги, которая почти по тому же поводу предпринимала плавание в Византию. Следовательно, ко временам Ольги подобные путешествия вошли уже в некоторый обычай у восточных Славян.

Но этот первый христианский князь таврических Болгар имел печальную судьбу, по известию тех же византийских летописей. Когда Горд воротился в свою страну, то он начал не только открыто исповедовать новую религию, но и принялся истреблять языческие идолы, которым поклонялись Болгары; а те, которые были сделаны из серебра и электрона, он приказывал расплавлять. Но язычество было еще очень крепко в народе, и уничтожение идолов возбудило его к мятежу. По всей вероятности, к религиозной ревности присоединилось еще и неудовольствие на князя за вассальное подчинение Византии и за обязательство платить ей дань. Мятежники убили князя и преемником ему поставили его брата Моагера. Вслед за тем, опасаясь мщения со стороны Римлян, занимавших Боспор, они внезапно напали на этот город и избили византийский гарнизон с трибуном Далматием. Но Болгаре на этот раз недолго владели Боспором. Император отправил против них и морем, и сухим путем многочисленные войска, набранные "из Скифов" (конечно, главным образом, из Славян). Очевидно, он решился употребить большие усилия, чтобы смирить таврических Болгар и упрочить свою власть в таком торговом и стратегическом пункте, каков был Киммерийский Боспор. Усилия его увенчались успехом. Варвары, устрашенные вестью о приближении сильного войска, покинули город, и Византийцы окончательно в нем утвердились. По-видимому, Боспориты или Пантикапейцы, признавшие над собой верховную власть императора Юстиниана I, чтобы иметь защиту от варваров, до этого времени еще сохраняли тень своего самоуправления; а теперь они должны были подчиниться византийским начальникам. Тогда же вероятно и были восстановлены Юстинианом обветшалые стены Боспора; император, по словам Прокопия, укрепил его преимущественно перед другими своими городами в Тавриде 3 .

Упомянутые события относятся к первой, то есть блестящей эпохе Юстинианова царствования, которая отличалась энергичной, многосторонней деятельностью государя и громкими подвигами его легионов. Не то видим во вторую половину этого царствования (явление довольно обычное в истории; для сравнения достаточно напомнить Людовика XIV). Когда Юстиниан устарел, упала его энергия; вместе с тем возросли, конечно, подозрительность и ревность к людям, выдвигавшимся своими талантами и заслугами; на место их получили влияние люди неспособные в государственном отношении, но умевшие тонко льстить. Историк Агафий говорит, что упадок деятельности особенно был заметен в военном деле, которое не замедлило прийти в расстройство; вместо 645 000, которые должны были находиться под знаменами по положению, армия византийская в это время едва насчитывала 150 000 человек для защиты своих пределов, и эти войска были разбросаны на весьма отдаленных друг от друга пунктах, именно на Дунае, в Италии, Испании, Нумидии, Египте, на Персидской границе и на восточном берегу Черного моря. Это обстоятельство, конечно, не замедлило отразиться на отношениях империи к северным варварам, и преимущественно на отношениях к обеим ветвям Болгарского народа, то есть Кутургурам и Утургурам. Первые усилили свои набеги на империю; тщетны были те многочисленные укрепления, которыми Юстиниан покрыл берега Дуная. Болгаре массами врывались в Мизию и Фракию, и особенно пользовались для своих нашествий тем временем, когда Дунай замерзал.

В этуто вторую эпоху своего царствования Юстиниан усилил обычные приемы византийской политики по отношению к варварам; он откупался золотом от врагов, а также золотом приобретал себе между ними союзников и вооружал одних варваров на других. Самые значительные вторжения Кутургуров, как известно, произошли в 551 и 559 годах. Хотя оба раза эти варвары подверглись нападению своих единоплеменников Утургуров; однако их междоусобия не могли вознаградить императора за те бедствия и опустошения, от которых страдала империя, и никакие крепости, никакие союзы не могли заменить сильных и хорошо устроенных легионов, которые должны были охранять ее северные пределы. В союзе с Византией в эту эпоху снова усиливается восточно-болгарское племя, то есть Утургуры. Таврические и таманские Болгаре составляли только часть этого племени; жилища других его ветвей, повидимому, простирались тогда на запад приблизительно до Днепра, где они соприкасались с землями Кутургуров. Между тем как у последних из числа вождей выдвигался особенно Заберган, во главе утургурских князей является в то время Сандил или Сандилк (по нашему предположению то же, что Судило, Судилко, Судислав). Прокопий замечает, что это был муж, одаренный замечательным разумом, большой твердостью духа и весьма опытный в военном деле (De В. G.L. IV с. 18). Под его начальством Утургуры взяли верх над своими соплеменниками и заняли отчасти их земли; таким образом некоторые их ветви отодвинулись далее на запад. Враждуя между собой, Болгарские племена в то же время по некоторым признакам приходили в столкновение и с другими Славянскими народами, особенно с многочисленными племенами Антов, обитавших к северу от Болгар. Кроме того, они, вероятно, сталкивались и вели войны с Угорскими ордами, кочевавшими тогда в степях Поволжских. Растяжением болгарских ветвей и их взаимными распрями вскоре воспользовались другие варвары, надвинувшие с востока. Мы говорим о Хазарах и Аварах.

Но что это были за варвары, и к какой семье народов они принадлежали?

1 Феофан, Анастасий и Кедрен. Замечательно, что, по известию тех же историков, около того же времени принял крещение от императора Юстиниана князь придунайских Герулов Гретис с своими приближенными и обязался почти теми же условиями (Mem. Pop. I. 430). Очевидно, ко всем соседним варварам Византия прилагала одинаковые политические приемы.

2 Что это имя чисто славянское, доказывают русское Гордята ("Гордятинъ дворъ". Лавр. 54 стр. нов. изд.) и встречающийся у Византийцев военачальник из варваров (Славян) Всегорд (Agathias III. 6.) Болгарин Гръд в XIV в. (Иречек 338 стр.), у Византийцев GridoV. Последнее имя в наших старых актах встречается в форме Гридя.

3 Что действительно Византийцам только в это время удалось окончательно подчинить себе Боспор, видно из следующего известия Прокопия в его "Персидской войне" (L. II Сар. 3). В 540 году Армяне, отпавшие от союза с Византией и перешедшие на сторону Персов, жалуясь Персидскому царю на Юстиниана, между прочим, говорили, что он, "пославши войско на Боспоритов, подчиненных Гуннам, присоединил к своим владениям их город, на который не имел никакого права". Судя по этим словам и той легкости, с какой Болгаре захватили город и истребили византийский гарнизон, можно предложить вопрос: не сами ли Боспориты или Пантикапейцы помогали им в этом случае? Может быть, у них была антивизантийская партия, недовольная образом действий Византии. Не надобно также забывать, что в данную эпоху население этого города было более варварское, нежели эллинское