Хотя танк так хорошо показал себя в годы войны, и его будущее казалось безмятежным, наступивший мир почти сразу отзвонил погребальные колокола большей части танков всех трех союзных армий. Вдребезги разлетелись мечты множества юных, полных энтузиазма, отлично подготовленных офицеров этого элитного корпуса, что привело в неописуемый восторг всех противников танка. К несчастью, среди них было слишком много старших офицеров британской, французской и американской армий, которые презирали танки и бредили возвращением к более спокойным методам ведения войны. «Возвращение к истинному солдату», как это патетически назвал один из таких критиков. Для любого мало-мальски трезвого человека было ясно, что дни лошади на поле боя сочтены. Однако танку пришлось снова вести тяжелейшую битву, чтобы доказать свое право выйти на поле боя и победить.

Первые дни мира оказались несчастливыми для Британского Танкового Корпуса. На день подписания перемирия его силы составляли 25 батальонов. 18 из них находились во Франции, причем все, кроме 18-го, уже участвовали в боях. 7 батальонов находились в Англии, из них 4 завершили обучение и были готовы вступить в бой. Кроме того в Суонэдже находился центр обучения и подготовки резерва, который состоял еще из 2 батальонов плюс целый батальон офицеров. И вся эта грозная сила буквально испарилась после перемирия. Уже через год от нее осталось всего 5 батальонов.

Сэр Хью Эллис после войны был понижен в звании до бригадного генерала. Он принял командование Центром Танкового Корпуса, в которых входили центральная школа, склады танкового корпуса, батальон учебных мастерских в Бовингтоне и артиллерийская школа в Лалворте. Он и его прежний штаб, в частности Бонни Фуллер, вели долгие тяжелые бои, чтобы помочь корпусу выжить. Слишком влиятельные силы в армии в это время хотели видеть новый корпус распущенным или слитым с другим родом войск. Армейский Совет бесконечно менял свою точку зрения. То рождалась идея элитного корпуса. То возникало предложение иметь 2 корпуса: для поддержки пехоты и для самостоятельных действий. То всплывало предложение передать танки Корпусу Королевских Инженеров. Лишь в 1922 было принято твердое решение сохранить постоянный Танковый Корпус в составе 4 батальонов. 18 октября 1923 он был переименован в Королевский Танковый Корпус.

Однако охота на танки продолжалась. Возражения возникали против механизации армии вообще, и против танков в частности. Эти грязные, шумные машины следует уничтожить, чтобы кавалерия могла вернуться в блеске прежней славы! Однако очень быстро выяснилось, что армия ничего не может поделать без бронированных машин. Броневики оказались самым дешевым и эффективным средством поддержания единства Британской Империи, в особенности в Индии и на Среднем Востоке. Таким образом, с января 1920 по июля 1921 были сформированы 12 рот бронеавтомобилей. Их укомплектовали личным составом Танкового Корпуса. Подполковник (позднее генерал-майор) Джордж Линдсей первым организовал взаимодействие броневиков с авиацией на Среднем Востоке. Это был исключительно эффективный и дешевый способ установить контроль над территорией. Таким образом, солдаты Танкового Корпуса продолжали службу, сначала на броневиках, потом на легких танках. Они приобретали ценный опыт в таких отдаленных местах, как северо-западное индийское приграничье, Шанхай, Палестина, Египет.

Основные силы танкового корпуса находились дома, хотя кое-кто побывал и за границей. Кроме танковых частей в составе британской оккупационной армии в Германии, можно вспомнить короткий волнующий эпизод, известный под названием «Русский фокус». Несколько английских танков с экипажами были отправлены на юг России, чтобы помочь бороться с большевиками. Один эпизод этого вояжа заслуживает упоминания в данной книге. Он показывает скрытую колоссальную мощь нового оружия и отвагу танковых командиров. Единственный британский танк стал решающим фактором в захвате большого города, а именно Царицына, и капитуляции 40000 большевистских солдат. Несколько танков (3 тяжелых Mark V и 3 «Уиппета») находились в составе затребованных подкреплений, после того, как большевики отбили все атаки белых. Один из танков Mark V с экипажем капитана Уэлша вместе с другим танком с русским экипажем прорвал проволочное заграждение и пересек первую линию окопов. Совсем как под Камбрэ, Уэлш развернулся и пошел вдоль окопа, очищая его от противника. В результате казачья кавалерия сумела продвинуться вперед и закрепиться на захваченных позициях. 2 дня пришлось ждать прибытия запасов топлива, но его оказалось достаточно лишь для одного танка. Mark V Уэлша снова пошел в атаку, но теперь под командованием майора Э.М. Брюса, командира Танкового Подразделения Юга России (которое теперь состояло из 57 Mark V и 17 «Уиппетов»). Он ворвался прямо в Царицын и сумел захватить целый город. Во второй Мировой войне этого не сумела сделать целая германская танковая армия!

В марте 1942 черный берет был официально принят в качестве головного убора Королевского Танкового Корпуса (КТК) вместо полевой пилотки, которая была совершенно непригодна для ношения внутри танка. Это была инициатива Эллиса, на которого в годы войны большое впечатление произвели береты французских альпийских стрелков, хотя он считал из берет слишком большим и мягким, а берет басков ему казался слишком маленьким. Был найден компромисс, и новый берет стал носить весь личный состав КТК, несмотря на первоначальное ворчание и смешки вне корпуса. В конце концов, черный берет стал символом танковых войск во всем мире.

Несмотря на все предубеждение против механизации, царившее в армии, при объективном взгляде на положение дел становилось ясно, что, либо британская армия будет механизирована, либо она окажется в хвосте у всего мира. Когда генерал сэр Джордж Милн стал начальником Имперского Генерального Штаба в марте 1926, он заявил, что намерен механизировать армию. Танкам он отводил ведущую роль. Чтобы подчеркнуть свои намерения, он выбрал помощником по военным делам Фуллера. Однако сопротивление было слишком сильным, и до полной механизации оказалось довольно далеко. Чтобы показать степень враждебности по отношению к механизации, приведем слова государственного секретаря по военным делам Дафф Купера, сказанные в 1936 (!) в защиту кавалерии. «Это похоже на то, что великого музыканта просят отбросить скрипку и посвятить себя игре на граммофоне». Такая глупость на столь высоком уровне привела к трагической нехватке танков в британской армии, когда началась война.

Несмотря на подобный идиотизм, пионеры-танкисты выжили. Это было волнующее время, когда рождались новые идеи, которые сразу можно было проверить на практике. Например, создать экспериментальную полностью механизированную бригаду. Личности, подобные Фуллеру, Броуду, Мартелу, Лиддел-Гарту оказывали свое влияние на эволюцию танка и танковой тактики в будущем. Они не говорили в унисон. Единым было только требование механизации армии. Все имели свое представление о необходимых типах танков, о том, как ими следует командовать. Отлично сбалансированное Экспериментальное Танковое Соединение, созданное в 1927, быстро доказало свое превосходство над обычными для того времени войсками. Однако очень печально, что его опыт не был принят во внимание высшим командованием британской армии.

Фуллер и Лиддел-Гарт были прекрасными примерами мыслителей, которые выдавали постоянный поток книг и статей по теории и практике танковой войны. Оба смотрели в будущее и отстаивали создание мощных бронетанковых соединений, в которые будут входить все рода войск (танки, артиллерия, инженеры, пехоты), и которые будут действовать в тесном взаимодействии с авиацией. Впервые Фуллер изложил эту концепцию в своих лекциях в 1932, но Англия осталась глуха, зато в Германии и России его слова упали на благодатную почву. Однако позднее Фуллер начал склоняться к мнению, что танки должны действовать самостоятельно, не связываясь с другими войсками, которые неизбежно будут снижать их скорость передвижения. Лиддел-Гарт стал признанным экспертом по танкам в 20-х и 30-х годах. Его работы изучались во всем мире. Однако в конце 30-х, непонятно почему, он начал сомневаться в собственных взглядах и пересмотрел свои же теории. Тем не менее, его первые работы были распространены очень широко, особенно в Германии.