— М-да, — присвистнул Костя: они не были первыми.

Документы принимала яркая блондинка с голубыми глазами. Борис как увидел ее, так и не мог оторваться. Отвечал на ее вопросы невпопад, а под конец спросил напрямик:

— Скажите, а вы незамужняя?

— Боря, — остановил его Костя, — ты перепутал свою роль. Это тебе здесь будут задавать вопросы.

Синеглазая секретарша смутилась и покраснела.

— Это к делу не относится, — сказала она. — Распишитесь вот здесь и получите экзаменационный лист.

Когда абитуриенты вышли в коридор, Борис сказал:

— Я должен здесь учиться. Понял?

— Конечно. Если уж здесь секретарши такие милые, — сказал Костя, — можно представить, какие симпатяги профессора. Да они тебе на первом же экзамене пятерку поставят просто так, из чувства уважения.

Первый экзамен — математика письменная.

— Я не знаю, как ты, — сознался Костя, — а я горю синим пламенем. Сразу, на первом же.

— М-да… — вздохнул Борис. — А что ж делать? Может, шпаргалками запасемся? Я знаю, один парень продает — по полтиннику за штуку, фотоспособом делает.

— Не будь дураком. Какая тебя шпаргалка спасет на письменной? Тут надо задачи достать.

— Как же ты их достанешь?

— А может, попросить твою синеглазку?

— Брось трепаться. Давай думать, как выйти из положения.

— Черт знает… Попробую поговорить с отцом. Может, у него есть какие-нибудь знакомые.

У Семена Николаевича Вольского знакомые имелись кажется, везде. Тут, очевидно, сказывался и его общительный характер, да и по своим служебным делам он не раз бывал почти во всех городских учреждениях, включая и учебные заведения.

Короче говоря, накануне экзамена Костя Вольский имел не только задачку одного из трех вариантов, но и ее полное решение.

— Какой бы вариант тебе ни достался, — инструктировал сына Вольский-старший, — ты делай этот. А для преподавателя, чтобы он знал, что это твоя работа, поставь крестик. Вот здесь.

Костя, как настоящий товарищ, обо всем рассказал Борису и даже дал ему списать вариант задачи. На экзамене оба делали этот самый вариант, добросовестно списав его со шпаргалки.

А на другой день Костю подозвал юркий человек и спросил:

— Почему на работе Савельева стоит тот же крестик?

— А ваше какое дело?

— Ты хвост не задирай. А то вылетишь отсюда.

И Костя сознался, что это он рассказал и дал задачу.

— Передай своему дружку, пусть он не придуривается, нашармака у него ничего не выйдет. Срежут на следующем экзамене. А если ты ему дашь списать, и тебе двойку закатят. Понял?

— Да, но у него денег нет… Заплатить нечем…

— Это никого не касается. Пусть идет на завод.

Следователь остановил Савельева:

— Одну минуту. Как фамилия этого человека?

— Возбудите дело?

— А как ты сам думаешь?

Борис задумался, помедлил с ответом, но потом решительно махнул рукой.

— А, и правильно! Это гнездо давно пора разогнать. Пишите: фамилия этого дельца — Фунтиков. Но не в нем дело. Всем заворачивает там доцент Чугаев. Сергей Илларионович Чугаев. Кандидат наук, — Борис усмехнулся. — В общем тогда этот Фунтиков так примерно и сказал Косте: «По мне, пусть хоть украдет, если учиться хочет». Там все такого мнения были.

Между тем Борис не терял времени даром: после экзамена по математике он пошел в кино. Но не один, а с синеглазой секретаршей. В этот вечер Борис был в ударе, шутил, рассказывал всякие веселые истории, и Люся смеялась. Но стоило Борису заговорить об экзаменах, как девушка вспыхнула:

— Вот, оказывается, для чего ты меня пригласил?

Она повернулась и пошла в другую сторону. Догнал ее Борис, еле уговорил, чтобы разрешила проводить.

Второй экзамен Борис завалил. И тогда он, еще совсем зеленый, неопытный в житейских делах человек, понял, что в этом УКП (учебно-консультационном пункте) действует целая шайка взяточников, вымогателей. «Как же могут Фунтиков или математик Чугаев повлиять на мой экзамен по физике? — рассуждал он. — Не иначе как они связаны между собой. Вот дельцы!»

Костя встретил это сообщение просто.

— Чудак, а как же иначе? Хочешь жить — умей вертеться, — привел он любимую поговорку своего отца.

Борис рассказал обо всем Люсе, но и она не удивилась. Больше того, она даже пыталась защищать тех преподавателей, которые берут взятки за то, что завышают оценки на экзаменах.

— А что ты хочешь, — говорила она, — они люди солидные, с учеными званиями — кандидаты наук, старшие преподаватели, доценты. Им и одеться надо прилично и обстановку дома иметь, — они ведь и на дому экзамены принимают. А на одну зарплату всего не сделаешь.

— Но это же нечестно! — возмущался Борис.

— А ты честно сдал математику? Себя ты, конечно, не осуждаешь. Ты хочешь получить диплом, а сдать вступительные не можешь. Преподаватель тебе идет навстречу, помогает. Все равно эти экзамены ничего не значат. Проучишься здесь пять лет — чему-нибудь да научишься, а нет — на производстве будешь доучиваться. Так у всех и бывает. А Чугаеву ты еще спасибо скажешь, что он тебе помогает человеком стать.

Борис Савельев от природы не был борцом за справедливость. Не воспитали в нем бойцовских качеств ни школа, ни его мать. Он не бросил тогда перчатку взяточникам. Ему было восемнадцать лет, и, кроме того, он был влюблен в синеглазую секретаршу. Под влиянием этих обстоятельств Савельев сделался даже пособником у дельцов с учеными степенями. Чуть позже Борис понял, что его синеглазая Люся была не только секретарем приемной комиссии. Она еще и подбирала для Чугаева и компании необходимую клиентуру. Постепенно в это дело она втянула и Бориса.

Борис целыми днями отирался среди абитуриентов, слушал разговоры, арканил того, кто был готов «подмазать», лишь бы получить проходной балл. Для дельцов это было выгодно, сделки проходили через нейтральных людей, и в любом случае они оставались в тени и легко могли от всего отказаться.

Зато самого Савельева за эти услуги зачислили на первый курс, чисто формально приняв у него все экзамены.

— Ну, а я, — закончил свою исповедь Савельев, — я окончательно запутался в своей жизни, когда связался с этой Люсей. Она была избалована, получала от доцентов дорогие подарки. И от меня требовала таких же, ей хотелось жить роскошно, с комфортом… Нужны были деньги. А где мог их взять я, студент? Тут-то я и встретился с этим Чижовым. Он знал, где можно взять деньги. Остальное вам известно…

Вахтанг Давыдович Бараташвили, едва закончив одно очень сложное дело, начал вести расследование другого, не менее сложного дела о взяточничестве в местном учебно-консультационном пункте Московского технологического института местной промышленности.

В прокуратуру вызывали одного за другим студентов этого института, которые, по показаниям Савельева, давали взятки преподавателям или посредникам.

И уже на первых допросах Вахтанг Давидович убедился, что Савельев говорил правду.

Почти каждый из студентов не только подтвердил факты, сообщенные следователю Савельевым, но еще и приводил новые, известные ему случаи, называл имена взяточников и взяткодателей.

Как выяснилось, в этом учебно-консультационном пункте взятки брали не только на вступительных экзаменах, но и на всех прочих, за невыполненные курсовые работы, за несданные зачеты и чужие контрольные.

Вслед за студентами в прокуратуру начали вызывать преподавателей.

Чугаев Сергей Илларионович, доцент кафедры высшей математики, поначалу пытался изобразить возмущение, негодование по поводу «вздорных и оскорбительных подозрений». Однако, выслушав на очных ставках своих бывших абитуриентов и нынешних студентов, пал духом и признался.

— Началось все, — рассказал он, — с группы студентов-стариков. Заведующий УКП Сосин попросил меня не относиться к ним слишком строго. После окончания института, — сказал он, — все равно эти, с вашего позволения, студенты сразу пойдут на пенсию. Никто не успеет проверить их знания. Среди них были Бахлин, Глотов, Бендеров и другие. Я им разрешил во время экзаменов воспользоваться литературой и записями. В знак благодарности они мне дали по пятьдесят рублей каждый. Позже ко мне обратились студенты Кондаков, Фунтиков, Культин с просьбой помочь поступить в институт их знакомым. Разумеется, не бесплатно. Фунтиков стал частым гостем у меня дома. Со временем я узнал, что он был посредником и у преподавателя Ковальского и у других.