Собрав все силы, Трезор дернулся так, что разорвал ветхую цепь и стремглав бросился наутек к огородам. Звериная ярость вновь обуяла Егорова. Забыв о боли, он ринулся вдогонку, громадными прыжками настигая Трезора. Пес не стал перепрыгивать через забор — нашел лазейку, шмыгнул в нее и помчался вниз к старому карьеру.

Там, в густых зарослях бурьяна, Егоров и настиг собаку, одним ударом когтистой лапы перебил бедному животному хребет и яростно сомкнул челюсти на горле трепещущей жертвы.

Иван проснулся в дурном расположении духа. Сразу вспомнил, что ночью не на шутку поругался с Катей. Все вышло так глупо, что и вспоминать не хотелось. Да разве забудешь злые слова Кати: «Не смей больше приезжать ко мне, я видеть тебя не желаю!»

И это после того, как он привел ребят в поселок, разогнал по домам, а Романа довез прямо до калитки. На бревне у забора, закутавшись в шаль, сидела Катя. По тому, как она бросилась к брату и все разглядывала его, ощупывала лицо и нетерпеливо спрашивала, все ли в порядке, нетрудно было догадаться, кого она ждала, за кого переживала.

— Все нормально, — сказал Иван, — мы хорошо поговорили и решили, как нам жить дальше. Думаю, будем жить дружно.

Катя коротко взглянула на него и повернулась к Роману.

— Правда, — сказал парень, — мы с Иваном обо всем договорились. Ты знаешь, когда он отпустил меня, какая-то огромная собака… даже это и не собака была, не знаю кто, в общем, какой-то зверь набросился на меня, чуть не загрыз. Представляешь?

— Да что ты говоришь! — всплеснула руками Катя. — Почему он набросился на тебя? Ты его дразнил?

— Да нет, я был один, шел по дорожке, а зверь выскочил из кустов, ужасный такой, с красными глазами…

— Ты один бродил там, в старом карьере? Почему ты был там один? — спрашивала Катя.

— Да нет, я был там с ребятами, а потом подъехал Иван, отвел меня в сторону метров на сто от костра, мы поговорили, и он отпустил меня. Я пошел обратно…

Иван молча наблюдал за разговором взволнованной сестры и возбужденного недавними событиями брата.

— Он завел тебя в кусты и бросил там?! — воскликнула Катя. Так вот почему дикая собака набросилась на тебя! — она повернулась к Ивану. Какой же ты… злой, жестокий! Я ведь предупреждала тебя, что это добром не кончится! Я ведь просила тебя!..

— Да нет, Катя, Иван, наоборот, помог мне. Он спас меня, понимаешь? Начал стрелять в этого ужасного зверя из пистолета. Тот и рванул в кусты и больше не показывался.

— Завтра с утра я займусь этим зверем, — пообещал Иван. — Я точно вогнал в него две пули, далеко не уйдет.

— Но если бы Иван не отвел тебя в кусты и не бросил там, этот зверь не напал бы на тебя? Если бы вы были все вместе…

— Наверное… — пожал плечами Роман. — Нас там семеро ребят было, он бы и не высунулся. Но Иван…

— Я так и знала, так и чувствовала, что это добром не кончится! — воскликнула Катя.

Тогда-то она и бросила ему в лицо злые, несправедливые слова. Роман пытался объяснить, что Потапов его спас, но Катя и слушать не стала. Взяла брата за руку и потащила во двор.

Иван не пытался оправдываться. Уж если Катя решила, что во всем виноват именно он, переубедить ее сейчас не просто. Ничего, успокоится, поймет, что была несправедлива по отношению к нему.

Наутро ему уже не казалось, что Катя сама все поймет и захочет мириться. Уж больно злым был ее голос. Теперь Иван и сам обиделся не на шутку, разозлился. Да что ж это такое в самом-то деле?

Не хочет она его видеть — и не надо! Пусть хорошенько подумает, а когда поймет, что была не права, тогда можно будет и поговорить.

А он тем временем займется поисками вчерашней собаки с красными глазами. А ведь они и вправду горели красным огнем… Костер в них отражаться не мог — он был позади. Звезды? Свет фар? В том, что он в нее попал, Иван не сомневался. Значит, должен быть след.

Иван без труда нашел место, где ночью бежал к нему по дорожке обезумевший от страха Роман. Оставив мотоцикл, он внимательно осмотрел кусты, уже высохшие стебли бурьяна и вскоре увидел то, что искал. Капли крови, а в одном месте отпечатки громадных лап. Собаку с такими лапами Ивану до сих пор не приходилось встречать. Сомнения, от которых он все время пытался отмахнуться, снова одолели Ивана. Да собака ли это? А если нет, тогда что за существо набросилось ночью на Романа?

Чертыхаясь, он пробирался в густом кустарнике, ориентируясь по черным каплям застывшей крови, пока не вышел к краю старого карьера. Существо оказалось на редкость живучим! Потеряв столько крови, оно смогло вскарабкаться по крутому обрыву наверх!

Иван вернулся к мотоциклу. Некоторое время сидел, размышляя о том, что удалось обнаружить, потом завел мотоцикл и погнал к тому месту, где существо выбралось из карьера. Иван уже не сомневался, что по каплям крови скоро обнаружит зверя. Удивляло то, что тот направился явно в сторону поселка, а не в глубь заброшенного карьера. Чья же это собака и почему она набросилась на человека?

Нежаркое сентябрьское солнце висело над верхушками пирамидальных тополей, высвечивало желтые листья на старой яблоне во дворе. Егоров запахнул поплотнее полы халата и вышел из кухни. Елизавета Петровна с метлой в руках бродила вокруг хаты, огорченно качая головой.

— Доброе утро, Елизавета Петровна, — сказал Егоров. — Кажется, вы чем-то огорчены сегодня?

— Какое там доброе, — ворчливо ответила старуха. — Трезор ночью сорвался с цепи и кудай-то убег. До сих пор его нет. И где его черти носят? Я ночью слышала, как он скулил, да не вышла посмотреть. Небось почуял какую-то сучку, вот и помчался за нею. Цепку порвал, паразит:

— Вернется, — успокоил ее Егоров. — Вы знаете, Елизавета Петровна, сидеть все время на цепи тоже ведь несладко. Вот и решил ваш пес немного поразмяться, доказать неведомой даме, что он еще парень хоть куда. Наверное, слишком увлекся, что не спешит возвращаться.

— И раньше, бывало, убегал, да к утру приходил. Жрать-то хочется, кто ж его накормит, как не я? А теперь вот уже одиннадцать часов, а его все нету. Я уж думаю, не случилось ли чего с ним, дураком? Ведь и пристрелить могут запросто.

— Ну, не думаю, — сказал Егоров. — Пес хоть и крупный, а не слишком смелый, на людей бросаться не станет. За что же в него стрелять?

— Да мало ли… — вздохнула старушка. — А ты-то как сам, Володя? Вчера я посмотрела, совсем больным был, трясло всего. А теперь-то лучше?

— Спасибо, Елизавета Петровна, лучше. Совсем хорошо. Я, видите ли, таблеток стараюсь не принимать. Если нездоров, лягу пораньше, высплюсь как следует — и все проходит. Организм сам знает, как избавиться от хвори.

— Может, и так, — недоверчиво сказала Елизавета Петровна. — Да только у меня это не получается. А ты, Володя, завтракал или нет? Хочешь, я картошку разогрею?

— Нет, Елизавета Петровна, спасибо.

— Да что ж это — спасибо?! Святым духом питаешься, что ли?

— Попозже вместе пообедаем. Мы ведь собирались сегодня в огороде порядок навести. Уберем картофельную ботву, бурьян, все это надо сжечь. А потом и вскопать, сколько сможем.

— Ты уж выздоравливай получше, а огород — он никуда не убежит, как мой глупый пес. Отдыхай, Володя, потом как-нибудь займемся огородом.

— Я отдохнул и чувствую себя вполне здоровым, так что можем заняться прямо сейчас. Или, скажем, через часик. Кстати… — Егоров сделал паузу. У вас тут живет одна очень красивая девушка, Катя Клейн, так ее, кажется, зовут. Мы на заводе познакомились…

— Живет, — согласно кивнула головой старушка.

— А что, у нее и вправду есть жених, или она пошутила на этот счет?

— У Катерины-то? Ну а как же, обязательно есть. Иван Потапов, наш участковый. Скоро пожениться должны. А ты разом не того… — Елизавета Петровна шутливо пригрозила пальцем. — Смотри, Володя, мой тебе совет: держись от нее подальше. Ванька больно не любит, когда другие мужики на Катерину зырятся. Хоть и милиционер, а поколотить запросто может. Он мужчина сурьезный, тут уж ты не сомневайся.