Кинг принял предложение Лоусона. Узнав об этом, одна мемфисская газета написала: «Кинг намеревается провести в Мемфисе генеральную репетицию марша бедняков!»
…Гувер только что закончил разговор по телефону, во время которого больше слушал, почти ничего не говорил, лишь изредка обозначая евое присутствие на этом конце телефонного провода коротким «хм». Положив трубку, не глядя на Салливэна, тактично отошедшего во время разговора подальше от Старика (трубка специальной связи была звучной, и в двух метрах можно было невзначай услышать из нее, даже прижатой к уху, то, что слышать не полагалось), Гувер сделал несколько пометок в блокноте, лежавшем перед ним, затем лёгонько крутанул себя в кресле вначале в одну сторону, потом в другую — это всегда было признаком хорошего настроения — и сказал:
— Слушайте, Билл. Вам никогда не приходилось бывать на генеральных репетициях?
— Нет, не приходилось, — сказал Салливэн, улыбаясь и делая несколько шагов к столу шефа. Глядя на Старика весёлыми глазами, он как бы приглашал его продолжить шутку: ну, ну, что там такое е генеральными репетициями? Новый анекдот о хористке? Старик любил такие анекдоты, хоть и рассказывал их редко, только в моменты уж очень хорошего настроения.
Гувер же не смотрел на Салливэна. А взгляд, всё ещё привязанный к блокноту, был серьезен.
— Есть генеральные репетиции совсем закрытые, — начал Гувер неторопливо, как лекцию, — когда в зал не пускают никого. Даже актеров, которые свободны. В зале сидит только режиссёр. И он не хочет, чтобы кто-нибудь, кроме него, судил о спектакле…
Поощрительная улыбка ещё не сошла с лица Саллввэна, хотя он уже понял — Старик вовсе не собирается рассказывать анекдоты.
— …Но есть генеральные репетиции, на которые приходит пресса, чтобы ко дню премьеры критики успели заготовить рецензии… — Гувер все еще не смотрел на Салливэна. — От такой генеральной репетиции зависит судьба спектакля. Если генеральная не понравится рецензентам — публика не пойдёт на спектакль. Спектакль не проживет и двух дней… Понятно?
Салливэн всё ещё не понимал, к чему клонит Старик. Ну не о театре же он, в самом деле, решил сегодня говорить со своим помощником. Гувер, видимо, угадал мысли Салливэна и усмехнулся.
— Вы не читали сегодняшних газет, — сказал он без вопросительной интонации.
— Не успел, — сознался Салливэн. — Дома замешкался, а как только пришел сюда, сразу к вам.
— Да, да, — быстро согласился Гувер. — Но вы прочтите. В одной мемфисской газете есть интересная идея, — он ткнул пальцем в груду газет на столе. — Там считают, что Кинг согласился возглавить марш мусорщиков в Мемфисе 28 марта как генеральную репетицию перед маршем бедняков 22 апреля.
— Я так и понял, — кивнул Салливэн.
— Это хорошо, — почти весело согласился директор. — Это очень хорошо, что вы поняли, Билл. Вот и займитесь этой генеральной репетицией, всерьез займитесь. Мне кажется, этот ловкач дал большого маху, согласившись показать спектакль до премьеры. — Гувер снова покрутил себя в кресле, а затем всем корпусом потянулся к Салливэну, будто хотел сообщить ему что-то доверительно. — Он — подставился. Ясно? — И повторил с ударением: — Под-ста-вил-ся…
— Да, понятно, — опять кивнул Салливэн, улавливая в голосе Гувера особо значительную интонацию.
— Пошлите толковых людей. Самому ехать не надо. Там начальником полиции работает Холломен. Серьёзный человек… И помните: сорвется генеральная репетиция — не будет спектакля. Пусть Мемфис докажет нашим, — он скривился и произнёс насмешливо, — севдолибералам (Гувер всегда говорил именно «севдолибералы», полагая, что так это слово звучит особенно презрительно), что мирных чёрных маршей нынче не бывает. Побьют там сотню-другую витрин — и сразу, тут у нас на Севере забеспокоятся… Я ведь его знаю, нашего севдолиберала. Он за помощь бедным чёрным до тех пор, пока у его жены мальчишка-ниггер не вырвал сумочку с кредитной карточкой от Гимблса. Жулики. Ловчат…
Он замолчал, глядя, как Салливэн быстро водит карандашом в блокнотике. «И ты тоже жулик, — без злобы подумал Гувер. — Подхалим и жулик… Когда умру, будешь меня первый продавать. А записи сейчас делаешь, чтобы потом книжечку обо мне выпустить, пасквиль, и заработать… Но только зря ждешь…»
А вслух сказал:
— Когда все это случится в Мемфисе, надо будет позаботиться, чтобы слова «генеральная репетиция» были во всех газетах… — Он посмотрел прямо на собеседника. — А случиться там могут большие беспорядки. Могут быть и убитые. Вы же знаете, у Кинга много противников. Надо подумать о его безопасности. Очень внимательно подумать о безопасности. Всегда ведь может найтись сумасшедший одиночка, который… Ну, в общем, примите все меры…
Карандаш замер в руке Салливэна. Не отрываясь, он смотрел в лицо Гувера, стараясь отыскать в выражении глаз подтверждение своей догадке. Но лицо Старика было непроницаемым…
Демонстрация в Мемфисе началась в 12 часов дня 28 марта 1968 года. А в 12.30 ее мирный характер был нарушен. Были разбиты первые стекла магазинов на улице, куда вступили демонстранты. Свидетели, жившие в тех местах, потом рассказывали, что полиция вначале спокойно наблюдала за актами грабежа и хулиганства и ничего не предпринимала, чтобы остановить их. А потом, когда насилие уже было совершено, принялась расправляться с демонстрантами. Однако не с теми, кто разбивал стекла или принимал участие в грабеже, — те успели убежать, сделав свое дело, — а как раз с теми, кто, старался сохранить на улице мир. Огнестрельное оружие, полицейские дубинки, слезоточивый газ, нервный газ «мэйс» (впервые примененный американской полицией против мирных демонстрантов именно здесь) — всё это было использовано в массовом порядке по прямому указанию начальника мемфисской полиции Фрэнка Холломена. Все было сделано для того, чтобы в глазах. всей страны мирная демонстрация в Мемфисе превратилась в символ насилия.
Выстрелом из полицейской винтовки был убит 16-летний негритянский подросток Лерри Пейн, 60 демонстрантов были ранены, 280 человек арестованы. Губернатор штата объявил о введении комендантского часа. К вечеру в Мемфис вступили 4 тысячи солдат национальной гвардии.
Днём 28 марта 1968 года, когда демонстрация в Мемфисе ещё продолжалась, точнее, ещё продолжалось избиение её участников, в кабинет Гувера пришёл Карт Делоуч и положил ему на стол текст информации о событиях в Мемфисе, составленный сотрудниками отдела Делоуча. В тексте, говорилось:
«Сегодня Мартин Лютер Кинг-младший провел демонстрацию пяти-шести тысяч человек по улицам Мемфиса. Кинг находился в автомобиле, который двигался впереди демонстрации. Сразу, как только началась демонстрация, её участниками были совершены акты насилия и вандализма — демонстранты били стёкла магазинов и грабили витрины.
Всё это ясно подчёркивает, что акции так называемого движения ненасилия, за которое ратует доктор Кинг, не могут быть в достаточной степени контролируемы. То же самое может случиться и во время планируемого им марша бедняков на Вашингтон».
К тексту простой канцелярской скрепкой была пришпилена сопроводительная записка, адресованная директору ФБР:
«К сему прилагается информация, напечатанная на бумаге без штампа. Если текст будет утвержден Вами, его передадут в распоряжение лояльных сотрудников средств массовой информации».
Гувер внимательно прочёл текст, не сделал никаких поправок и поставил в верхнем углу свои обычные три утверждающие буквы — «ОКН» (первые две означают «О'кей», третья — инициал его фамилии Hoover).
На другой день большинство газет США вышли со статьями о событиях в Мемфисе. Во многих из них, согласно рекомендациям ФБР, говорилось, что Мемфис — это «генеральная репетиция» перед Походом бедняков в Вашингтон. Вот несколько примеров.