Но вот поднимается небольшого роста человек с острым взглядом живых черных глаз. Вьющиеся седые волосы падают на плечи. Мой сосед оживляется и шепчет:

— Это Данда. Народный поэт. Он — один из лучших сатириков. И пишет народным языком. В его стихах много удачных выражений и мыслей. Данда собирает их в деревнях. Его очень любят крестьяне.

Данда не читал, а пел. Ритм его коротких песен-стихов, был быстрым, и, пожалуй, они чем-то напоминали наши частушки. Данда зло и остроумно высмеивал тунеядцев-помещиков, ростовщиков, торговцев и равнодушных ленивых чиновников. Досталось и некоторым политическим деятелям — противникам прогрессивных реформ. Сатирические стихи Данда все время сопровождались смехом. Только этот смех не был ни обидным, ни пренебрежительным. Собравшиеся в зале смеялись над тем, над чем смеялся сам поэт. На его долю пришлось много «ввах» и «бахут ача». Данда долго не отпускали и просили читать еще и еще. Аудитория хорошо приняла и стихи редактора хайдарабадского еженедельника «Хамрахи» («Друг») Ахтар Хасана о спутнике. Но вот на помосте появился молодой человек в пенсне, с черной бородкой и в темно-красной феске. Он тоже читал свои стихи. Стихи были явно антисоветского характера. Никто не кричал ни «ввах», ни «бахут ача». Люди переговаривались между собой, стихов не замечали.

Сосед-студент громко сказал мне:

— Лавочник! От лавочника большего ожидать и нельзя. Он же невежда, ничего сам не знает. Мозги у него, как у лягушки.

В голосе студента слышалось откровенное презрение. А он не знал, что я русская. Наконец студент не вытерпел и крикнул:

— Хватит!

Стоявшие у дверей поддержали его.

Человек в пенсне кончил и церемонно поклонился. Но зал молчал.

Мушаира продолжалась до двух часов ночи, это немного. Нередко такие собрания кончаются с первыми лучами солнца. То, что соревнования поэтов получили свое признание именно в Хайдарабаде, не удивительно. Хайдарабад обладает богатыми литературными традициями. Он дал Индии немало писателей и поэтов, пишущих на урду. До недавнего времени на мушаира звучали стихи только на урду и персидском. Теперь все чаще выступают поэты на телугу и хинди. Эти языки завоевывают свои права не только на соревнованиях поэтов.

Во времена деспотического правления низама придворным языком был персидский. Объявленный затем официальным языком княжества, урду был принудительно введен в школах и колледжах. Такие языки, как телугу, каннада, маратхи, были изгнаны из системы образования города и княжества. Теперь эти языки официально допущены и в школы и в высшие учебные заведения. Язык телугу, на котором говорит большинство населения штата, изучается во многих колледжах города. В Хайдарабаде начинает получать распространение и хинди. Правительство штата, в связи с тем что хинди предполагает сделать в будущем государственным языком Индии, учредило в городе ряд специальных школ по его изучению. В этих школах обучается взрослое население. Но, конечно, телугу, основной язык штата, все усиливает свои позиции. В городе возникла литературная академия, объединяющая писателей, пишущих на телугу.

До последнего времени единственная киностудия, выпускавшая фильмы на языке телугу, работала только в Мадрасе. Теперь в Хайдарабаде есть своя киностудия. Первые ее фильмы на телугу уже пошли на экраны штата. Киностудия испытывает еще немало затруднений: съемочный павильон невелик, часто не хватает денег на декорации, своего актерского коллектива нет и приходится выписывать актеров из Мадраса. Но студией руководят люди, глубоко заинтересованные в развитии национальной культуры телугу. В отличие от деятелей мадрасской киностудии они стоят на твердых позициях реалистического искусства. Их первые фильмы о современной жизни народа, поднимающие важные социальные проблемы, уже заслужили признание широкой публики.

Когда кончается жаркий сезон и проходят дожди, в Хайдарабаде начинается так называемая «общественная жизнь». Носит она характер довольно ограниченный. «Общественной» деятельностью занимаются в основном интеллигенция и люди состоятельные. Помимо различных благотворительных обществ, эта «жизнь» сосредоточивается главным образом в клубах. Клубов в Хайдарабаде много, и по содержанию своей деятельности и по кругу объединяемых людей они весьма различны. Есть клубы только спортивные — яхтсменов, игроков в поло, охотников, наездников, аэроклуб, женский клуб спортивных игр. Существуют клубы, где члены, собираясь по вечерам, проводят время как кому хочется. Но есть и такие, которые строят свою деятельность по определенной программе, проводят дискуссии и политические диспуты. Те, у кого нет денег, не могут быть членами клубов. Ежемесячные взносы в клубные кассы неодинаковы — от трех рупий в одних до десятка и даже сотен рупий в других. Трехрупийные клубы — обычно студенческие. Здесь можно поговорить и поспорить, иногда выпить чаю. В богатых клубах, членами которых являются обычно дельцы, торговцы, состоятельные люди, говорят и спорят мало. Зато много и вкусно едят, устраивают шумные сборища и пикники. Это тоже называется «общественной жизнью».

Самый скучный клуб в городе — университетский. Его члены — преподаватели университета. Вечерами они собираются в небольшом особняке, окруженном густым садом. Те, кто помоложе, играют в бильярд и пинг-понг. Люди пожилые читают газеты и журналы. Но чаще всего они ничем не занимаются, а просто дремлют в удобных креслах или пересказывают университетские сплетни. Слуга разносит чай и холодную воду. Тесную угловую комнату облюбовали почитатели карточной игры. Они обычно приходят раньше всех и уходят позже всех. Изредка для членов клуба устраиваются пикники. На эти пикники жен не берут и ездят мужской компанией. Излюбленное место для выездов — озеро Мир-Алам. Когда-то особняк на берегу озера принадлежал низамовскому вельможе Салар Джангу. Теперь там гостиница. Приезжающие останавливаются в гостинице. Но их не интересует ни озеро, ни красота окрестностей. Они плотно обедают, после чего отдыхают на широких гостиничных кроватях. Когда жара спадает, они усаживаются в саду среди мраморных амуров и нимф, играют в карты и болтают. О чем? Да так, обо всем. О сослуживцах, о канцлере университета, о соседях, о марках автомобилей, о предсказаниях метрологов, о коммунистах, о которых они имеют весьма смутное представление, о скачках, о последних газетных новостях, хотя читали их немногие. На следующий день вечером в клубе появляется новая тема для разговора — пикник. Вечера этих людей тянутся вяло и неинтересно. Но, кажется, они довольны.

Есть в Хайдарабаде Ротари-клуб, т. е. клуб деловых людей. Он носит определенный международный характер. Первый Ротари-клуб был создан в Чикаго в 1905 году. Несколько позже его филиалы возникли в европейских странах. В 20—30-е годы такие клубы появились и в Индии (в Калькутте, Мадрасе, Бомбее). Хайдарабадский Ротари-клуб был организован в 1947 году. Его членами стали бизнесмены, промышленники, директора банков, видные государственные чиновники. Сейчас он насчитывает около ста членов. Прием туда очень ограничен. Чтобы стать его членом, необходимо внести крупную сумму. Ротари-клуб — самый богатый в городе. Его члены гордятся своими международными связями. Но если быть справедливым, то следует отметить, что это связи в основном с американскими бизнесменами. Клуб занимается и благотворительной деятельностью.

Каждую среду в комфортабельном отеле «Ритц» происходят собрания ротарианцев — так они себя называют. О собраниях сообщается в местной печати.

На одно из таких заседаний была приглашена и я. В богато обставленном салоне отеля собралось около семидесяти человек. Это были хорошо одетые и упитанные леди и джентльмены. Ко мне подошел небольшого роста коренастый человек.

— Меня зовут Лакшми Нарайян Гупта, — сказал он.

Я знала, что Гупта был одним из крупных чиновников штата и возглавлял департамент по управлению джагирами. Прежде мне приходилось встречаться с его женой. Госпожа Гупта в составе женской делегации побывала в Советском Союзе и отзывалась об этой поездке с большой теплотой.