Удивительны и уникальны фотографии, на которых запечатлен „момент истины“. В знаменитом соборе немецкого города Наумбурга упали к ногам Людмилы Васильевны три солнечных круга — точно отражение Знака Знамени Мира. Упали и остановились, дав возможность русским и немецким друзьям отснять десятки кадров.

Фотографии, сделанные на конференциях и семинарах, показывают, какой многоликой бывает Людмила Васильевна в разные моменты жизни. Бесстрастная аппаратура подчеркивает непрекращающуюся работу мысли, смену ведущих чувств и глубинных состояний духа. Рядом с Людмилой Васильевной академики, писатели, поэты, журналисты, ученые, сотрудники Международного Центра Рерихов, умудренные жизнью и совсем юные „рериховцы“, съезжающиеся со всей страны в МЦР на общее благое дело или за помощью и советом к самой Людмиле Васильевне. А вот кадры, показывающие ее в редкие минуты отдыха: с видом заправского морского волка чинит она модель фрегата; оберегающе-нежно и как-то растерянно придерживает ладонями взобравшихся ей на плечи крохотных котят…

Цветные фотографии сегодняшних дней и маленькие черно-белые свидетельства лет давно минувших — за ними целая жизнь. Вот, кажется, последний школьный звонок. А здесь — не после ли защиты кандидатской диссертации? Вот она среди первых лауреатов Международной премии Джавахарлала Неру…

Я видела все эти снимки, они помогли мне лучше узнать Людмилу Васильевну, помогли в работе над статьей. Но поместить большую их часть здесь, увы, невозможно: понадобился бы целый альбом.

Фотографии — словно вехи на дороге жизни… Исследования, статьи, книги — тоже вехи, может быть и даже наверное, не менее выразительные. Необычны названия публикаций, необычен стиль изложения: научно-художественный. В нашем домашнем архиве есть папка, когда-то красивая и элегантная, а теперь потрескавшаяся и поблекшая от времени, разбухшая от собранных в ней газетных и журнальных страниц, папка с золотым тиснением: „Блистательное перо“ (так в семье окрестили произведения Людмилы Васильевны). Были времена, когда папка не пополнялась ни одной страничкой, но потом появлялись новые статьи и очерки — из журналов „Азия и Африка сегодня“, „Вокруг света“, „Наука и религия“, „Советская женщина“…

И вот — новый этап в жизни Л.В.Шапошниковой — связанный и с Индией, и с семьей Рерихов. Открылась, пожалуй, самая удивительная страница ее творчества. Да и не только творчества: с этими людьми связана самая значимая часть ее жизни.

Двадцатый век продиктовал необходимость появления мыслителей, которым стало по силам и подведение итогов развития человечества, и поиск иных путей, и выявление новых целей. В конце XIX столетия наука и религия становились все более и более противоположными полюсами человеческого мышления. Наука шла путями внешнего, объективного опыта, а религиозно-философские системы развивали пути внутреннего постижения. Но ведь оба вида самосознания, как утверждает Древняя Мудрость, взаимно дополняют и утверждают друг друга. „Лишь малое знание удаляет от Бога, большое вновь приближает к нему“, — сказал когда-то Ньютон, воспринимавший синтез не как сумму единичных законов, а как гармонию совмещения обоих путей. Прошли периоды накапливания фактов, наш век открыл для науки необходимость и возможность обобщения, синтеза. Происходит сближение того, что еще недавно казалось разделенным непримиримыми противоречиями. Наука и религия, лишь иногда находившие точки соприкосновения в отдельных философских построениях, выявляют единство знания и первооснов всего сущего.

Людмила Васильевна и здесь оказалась в числе первопроходцев. Она постигала азы науки в период господства „плоской и двумерной“, по выражению Д.Мережковского, системы мышления. Но шла глубинно и никогда и ни в чем не изменяла глубине духовного восхождения.

„Знание бывает обобщающее и расчленяющее. Одни ученые начинают с первых шагов познавания прилежать к первому виду, но другие не могут выйти за пределы расчленения. Рано или поздно и они должны будут обратиться к методу обобщения. Нужно полюбить такой порядок мысли. В нем заключается творчество. Расчленение будет подготовительным путем к тому же завершению. Полезно уметь понять различие этих двух путей. Именно теперь много прилежных ученых, которые довольствуются вторым методом. Но мало поможет он, когда каждое познание является синтезом многих отраслей науки. Требуется большая подвижность ума, чтобы мочь найти сравнение и подтверждение из самой непредвиденной области науки. Умение сочетать необходимые показания уже доказывает высокую степень сознания. Уже много было потеряно из-за ненужных подразделений. Даже замечалась какая-то враждебность отдельных областей науки между собою. Но разве гуманитарные и прикладные науки не являются ветвями того же древа Истины?“[1]. Когда читаешь эти строки Учения Живой Этики, невольно соотносишь их с творчеством Людмилы Васильевны Шапошниковой.

Умение мыслить широко и обобщающе, с детства живущая решимость не пасовать перед трудностями, мудрое понимание, что каждое земное столкновение есть лишь пробный камень нашего сознания, спасли ее во всех очень сложных порой жизненных ситуациях и как ученого, и как писателя, и как человека.

Спасало прикосновение к Рериховским идеалам.

Спасала и Индия. Своеобразием и непохожестью своего мира на наш, неповторимой изначальностью обычаев и традиций. Стремлением разноязычных обитателей ее понять друг друга и объясниться, если назрело непонимание, чтобы приблизиться, а не оттолкнуться. Бережным отношение к самым фантастическим, с точки зрения прагматичного западного ума, философским исканиям и религиозным воззрениям. Спасала сбережением инакомыслия, утверждением правомерности сосуществования не только сотен мыслей и теорий, но и сотен граней одной мысли и одной теории. Спасала, проведя теми земными путями, которые дали постижение единства Природы и Космоса, Человечества и Вселенной.

Спасал и вел к вершинам институт духовного наставничества, действующий в Индии со времен глубокой древности до наших дней. Роль духовного учителя в Индии велика. Гуру, избравший себе достойного ученика в лице русского ученого-путешественника, оценил в Людмиле Васильевне прежде всего этот дар синтетического, целостного и образного подхода к любому заинтересовавшему или изучаемому явлению. Оценил и помог совершенствованию этого дара. То, что воспринималось как мифология, открыло свою научную значимость. Он помог не только по-иному осмыслить древнейшие источники, но также по-новому оценить современные достижения науки и заглянуть в будущее.

„Ты несешь внутри себя высочайшего друга, которого ты не знаешь“, — слова Бхагават-Гиты переставали быть отвлеченностью, обретая конкретный смысл и открывая пути и возможности к новому постижению мира. Дух человека обозначился как средоточие всего сущего. Древняя Мудрость утверждала, что в существах высшего порядка и в существах самых низших пребывает единое высшее начало, соединяющее мир проявленного бытия с миром Божественным. Современная наука говорила о единой всеначальной энергии, наполняющей все сущее. И дух человека осознавался как то вековечное звено, которое лежит на границе этих миров, каждый из которых утверждается в другом, а сознание человека начинало восприниматься как основной фактор в переходе от низшего к высшему. Становилось понятным, почему вся жизнь, вся творческая деятельность человека должны способствовать расширению сознания. Все меняется в мире, когда человек познает, что неведомый и непостижимый дух, первоначальная энергия, изливает свою царственную мощь на все человеческое существо, наполняет его силой и тем дает возможность жить, действовать, устремляться вперед.

В долгих беседах с Гуру рождалось и крепло Новое. Потом это Великое Новое, неспешно и обстоятельно укореняясь в старом, переплавлялось в книги, в действия и открытия, рождало ситуации и выстраивало отношения, помогавшие в нелегких путях восхождения.

Каждая книга, каждая статья Людмилы Шапошниковой становились отголоском Вдохновенных Бесед, наполнялись духом Учителя, превращая высеченную искру в пламя нового знания, в реальную силу для нового свершения. Учитель напомнил, как трудны взаимопонимание и поиск общего языка даже среди единомышленников, если они еще не научились уважать искру света в каждом человеке. Никогда не помогало бросание камней друг в друга — на всех путях помогает человеку только сердце, наполненное любовью и бережностью, постигающее истинное значение понятия „Культура“.