Ты моя любовь, маленький попугай,
Ты застенчива, как девочка,
Но я знаю, твои поцелуи сладки.
Я смотрю, как грациозно ловишь ты жемчуг в реке,
Я любуюсь твоими золотыми браслетами и серьгами.

Ему нравился ритм этой песни, но девушки его не интересовали. Он не подходил к ним, а сидел в стороне и думал о плоской долине за горами. Однажды, когда молодежь смеялась и шутила, Кадан подсел к старикам.

— Вы знаете дорогу в долину за горами? — спросил он их. Никто не помнил дороги. Мудрый седой манукаран уру сказал:

— Зачем тебе, Кадан, дорога в долину? Великий бог повелел мудугарам жить в Аттаппади. Там, за горами, не наш мир. Великий бог гневается на мудугаров, уходящих на восток за горы. Иди танцуй с девушками. Ты еще совсем молод.

Короткими ночами Кадану часто снился один и тот же сон. Он стоит на горе около уру и смотрит на восток. На востоке простирается нечто странное и плоское. Кадан знает, что ему надо обязательно туда. Он взмахивает руками, и они становятся похожими на крылья. Крылья отрывают его от горы и поднимают ввысь. Он летит на восток над пиком Великого бога. Но угрюмая серая громада пика начинает расти. Гранит оживает. Над ним поднимается Великий бог. Он похож на старого манукарана. Такое же морщинистое лицо и длинные пряди седых волос.

— Куда летишь, Кадан? — спрашивает бог голосом манукарана.

— Куда летишь, Кадан? — вторит эхо в горах. — Там, за горами, не наш мир. Я повелел мудугарам жить в Аттаппади. — И Великий бог протягивает руки к Кадану. Руки становятся все длинней и длинней. Вместо пальцев на них когти, как у тигра. Кадан понимает, что ему не уйти. Когти впиваются в тело. Кадан начинает падать и кричать. Но не слышит своего голоса. Ужас сковывает руки и ноги, и он просыпается. Потом долго лежит с открытыми глазами на циновке около хижины и смотрит на звезды. Угол неба на востоке темен. Изломанная линия вершины Великого бога заслоняет звезды. Кадану больше не хочется спать. Узкая полоска алой зари начинает разгораться в стороне большого уру Коимбатур.

Однажды в уру из долины пришел бродячий торговец. Он продавал бетель, биди, спички и еще какую-то мелочь. Кадан спросил его о Коимбатуре.

— Э, парень, — сказал торговец, — как туда добраться, я расскажу. А вот деньги у тебя есть?

Денег у Кадана не было. Торговец посоветовал ему поискать меду и продать его лавочнику, что живет около Агали. «Но об этом никто не должен знать», — предупредил его торговец. Целый год Кадан носил дикий мед в лавку около Агали. Лавочник дал ему за все тридцать рупий вместо ста. Кадан бережно завязал смятые рупии в дхоти, сложил свой нехитрый багаж в маленький узелок и на рассвете одного летнего дня двинулся через джунгли и горы на восток. Он шел долго. Пик Великого бога становился все меньше и меньше и наконец исчез за горизонтом. Кадан упорно шел в ту сторону, откуда каждый день поднималось солнце. Он почему-то был уверен, что солнце можно увидеть перед утром, отдыхающим на сухой земле плоской, неведомой ему долины. Он хотел прийти туда на рассвете и посмотреть на пробуждающееся солнце. Идти было нетрудно. В лесу он чувствовал себя как дома, знал приметы тех мест, где можно найти съедобные коренья, и помнил повадки горных ручьев с чистой прохладной водой. Спал он иногда в лесу, иногда в затерянных глухих деревушках. Однажды с вершины горы он увидел петляющую по лесистым склонам широкую тропу. Он спустился к ней и замер в изумлении. Тропа была ровная и совершенно гладкая. Кадан присел на корточки и потрогал ладонью ее твердую поверхность. Черный слой чего-то неизвестного покрывал тропу. Вдруг Кадан услышал приближающийся сзади шум. Он едва успел отскочить в сторону. Мимо него, пуская клубы синего дыма, пронеслась машина. Тропа была небезопасна. Кадан и до этого видел машины. На одной из них приезжал к лавочнику из Агали человек от дженми Маннаргхат Мопил Найяра. Кадан никак не мог понять, что за сила двигает машину. Он всегда замирал, когда шофер включал мотор. Он ждал чуда, и оно всегда свершалось. Машина начинала двигаться. Однажды, когда у машины никого не было, Кадан решил посмотреть, кто сидит в ней и двигает ее. Но машина была закрыта. Тогда Кадан приложил ухо к радиатору. Там никто не дышал и было тихо. «Спит, наверно», — подумал он и тихонько постучал в радиатор.

— Айя, а-айя, — позвал Кадан.

Но никто не откликался. В это время вышел шофер и отогнал его.

Машина у дженми были небольшая. А эта — огромная и шумная. В ней сидело много людей. Он осторожно, с оглядкой пошел дальше по тропе. Из-за поворота он увидел маленькую бамбуковую харчевню. Кадан не осмелился в нее войти. Там сидели люди, которых он не знал. Но его окликнул хозяин, и тогда Кадан, осмелев, спросил, куда едет эта большая… Он не знал, как она называется.

— А, автобус? — догадался хозяин харчевни. Кадан запомнил слово.

— Автобус едет в Коимбатур. Ты тоже туда собрался?

— Да, — несмело ответил Кадан.

— Ну, тогда стой здесь и жди следующего. На нем и доедешь, — и хозяин снова скрылся в харчевне. Солнце уже склонялось к горизонту, а автобуса все не было. Но Кадан был терпелив. Наконец послышалось урчание, и из-за поворота, поднимая клубы пыли, показался автобус. Скрипнув тормозами, он остановился у харчевни.

Кадан неловко, боком, стараясь удержать равновесие на металлической подножке, втиснулся в автобус. Он боялся пройти дальше и встал у входа.

— Ты что здесь стоишь? — прикрикнул на него кондуктор. — Платить не хочешь? Тогда уходи.

Кадан осторожно начал развязывать узелок на дхоти.

— Аа, — удовлетворенно протянул кондуктор. — Иди, садись.

Кадан никогда не сидел на скамье, где ноги надо опускать. Но он повиновался. Кондуктор дал ему билет. Он бережно увязал его вместе с деньгами.

Автобус тронулся. У Кадана что-то оборвалось внутри и сладко заныло. Как в том сне, когда он летел на восток. От неудобного сидения ноги у него стали затекать. Он следил по солнцу, правильно ли едет автобус. Но тропа вдруг повернула на юг и автобус тоже. Кадан заволновался. Он хорошо знал, что плоская долина на востоке. Автобус вез его куда-то не туда. Кадан пожалел, что доверился людям, которых не знал. Он не выдержал и крикнул.

— Остановите! Вы везете меня не туда!

— Ты чего кричишь парень? — поднялся кондуктор.

— Куда тебе надо?

— Мне надо на восток.

— Восток? — переспросил кондуктор. — Такой остановки нет.

В автобусе засмеялись. Кадан готов был заплакать. Над ним никогда так обидно не смеялись. И потом, надо было что-то предпринять. Автобус неотвратимо уходил на юг. Кадан бросился к двери. Кондуктор оттолкнул его.

— Ты что, ненормальный? Подожди до остановки.

Через несколько минут Кадан сошел. Он сразу же опустился на корточки, чтобы дать отдых затекшим и ослабевшим от волнения ногам. У прохожих Кадан спросил об автобусе на Коимбатур. Те сказали, что надо ждать здесь.

Снова пришел автобус, и снова Кадан втиснулся в него. Он был так измучен, что теперь ему было все равно куда ехать. На скамью он не сел, а опустился на корточки прямо на пол.

— Билет, — сказал ему кондуктор.

Кадан вынул из узелка старый билет и показал его.

— Ты что мне голову морочишь? — рассердился кондуктор. — Где ты взял этот билет?

— Я купил его у человека в зеленом автобусе, — вежливо ответил Кадан.

— А это красный автобус. — Кадан не заметил насмешки в голосе кондуктора.

Он заплатил за второй билет. Стараясь запомнить, какой билет на красный автобус, какой на зеленый, он увязал их вместе с деньгами. Он был уверен, что билеты намного важнее денег. Ведь только с помощью этих бумажек он сможет попасть в уру Коимбатур. Становилось темно, и в автобусе зажгли свет. Кадан на мгновение закрыл глаза — так ярок был свет. Он смотрел на прозрачные шарики, но язычков пламени разглядеть не мог. Они были как маленькие солнца. Такого чуда он еще не видел. Даже у Великого бога не было такого. Священный огонь на пике Малаишвара был ясен и понятен. Керосиновая лампа ему была знакома. Там все понятно — огонь рождает другой огонь. А здесь Кадан не заметил, чтобы кто-нибудь подносил огонь к прозрачным шарикам. Он все смотрел и смотрел на эти шарики, пока не стало больно глазам и в них не заплясали колкие цветные искры. И тогда Кадан подумал, что тоска, которая мучила его по долине за горами, была ненапрасной. Здесь все было необычно и чудесно. Чужой и непонятный мир, в который он вступил теперь, манил его с новой силой и захватывал своей необъяснимостью.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: