Этот «единый провод» соединяет Высшее с внутренними энергетическими структурами человека, и по нему же идет сложнейший и тончайший энергообмен между человеком и подчас неведомым ему Высшим Миром.
Внутренний, глубинный характер взаимодействия человека с Высшими Мирами делает это взаимодействие одним из важнейших, а иногда и решающих факторов в жизни и деятельности человека, к какой бы области эта деятельность ни относилась. Отрицание такой деятельности неизменно приводит к неправильному, однобокому осмыслению исторического процесса и его движущих сил.
«…История дана нам не извне, — пишет Н.А.Бердяев, — а изнутри, и мы в конце концов, воспринимая историю, конструируем ее в большей зависимости и большей связи с внутренними состояниями нашего сознания, внутренней его широтой и внутренней его глубиной»[73].
Высшая духовная действительность создает в материи исторического процесса те различные измерения, через которые идет его взаимодействие с Высшим Миром, определяющим причинно-следственные связи такого процесса, складывающиеся на протяжении многих веков. Пренебрежение этим обстоятельством, неважно по какой причине — невежеству или высокомерию, — убивает в философии истории самую ее сердцевину — духовную суть самого процесса.
Историки традиционного направления, особенно материалисты, как правило, исследуют внешнюю часть исторического процесса, не беря совсем в расчет его глубинно-причинную суть. «Кто может утверждать, как творятся события? — замечают создатели Живой Этики — Можно заметить лишь несколько внешних признаков, но истинное русло жизни не записано в государственных анналах <…> Именно, есть история Мира внутренняя и внешняя. Не колдовство, не магия, но путь Мира Высшего»[74].
Н.А.Бердяев, чьи мысли о сути истории созвучны идеям Живой Этики, видит в историческом процессе два неразделимых потока — историю земную и историю небесную. «Что нужно понимать под историей небесной? В небесной истории, в глубинах внутренней жизни духа предопределяется та история, которая раскрывается и развертывается в земной жизни, в земной человеческой судьбе, в земной исторической судьбе человечества, в том, что мы называем земной историей»[75]. Небесная история есть причина земной. Мы должны помнить, что первый толчок истории дала мифология, которая несла в себе энергетическую информацию миров иных измерений.
Русский философ предвидел эволюционное смыкание миров различных состояний материи и вхождение земной истории в небесную. С этой точки зрения огромное значение для осмысления исторического процесса обретает такое явление, как свобода, которая, как и сам исторический процесс, имеет небесное, или внутреннее, содержание и земное, или внешнее, содержание. Иными словами, в такой сложнейшей категории, как свобода, взаимодействие самого Духа и материи выступает достаточно четко, чтобы иметь возможность исследовать это взаимодействие с культурно-научной точки зрения. «Если бы не было свободы, — справедливо пишет Бердяев, — не было бы и истории. Свобода есть метафизическая первооснова истории»[76].
Свобода сама по себе есть энергетическое явление Высших Миров, к которым принадлежит и Дух человека. Уровень духовного развития человека определяется степенью и качеством осознания им свободы. Магистральное развитие Духа идет по пути свободы. Именно в точке свободы как энергетического явления соединяется и пересекается небесное и земное содержание исторического процесса. Взаимодействие того и другого типа свободы, носящее крайне сложный и противоречивый характер, является одной из основных особенностей самого исторического процесса и составляет его философскую наполненность.
Учение непредвзято и смело объединило научные знания и озарения религиозного опыта, мысль духовных Учителей Востока и научные нахождения Запада. Одним словом, оно свело в синтетическое целое все, что к данному периоду развития человечества сохранило свою жизнеспособность и могло влиять на эволюционные процессы планеты и Космоса.
Этот синтез создал новый уровень в мышлении, мировоззрении и мироощущении человечества. На смену религиозному мышлению пришло научное, социологическое мироощущение сменилось космическим, стало формироваться новое энергетическое мировоззрение. Однако все эти процессы, возникшие в XX веке, носили крайне сложный характер, они были далеко не однозначны, их восприятие затруднялось старым мышлением, которое не могло исчезнуть в короткий исторический промежуток. Мешало многому также и то, что основные эволюционные понятия не всегда осмысливались в достаточной их полноте, часто одно подменялось другим, смешивалось, искажалось и приводило к неправильным выводам в социально-культурной практике. В трудах философов Серебряного века и в книгах Живой Этики по-иному рассматривались такие установившиеся явления, как религия. В течение тысячелетий человечество накопило богатый религиозный опыт, в котором мы можем наблюдать несколько уровней разного духовного характера.
Первый уровень составляет то, что мы можем назвать религиозностью, имеющей общий характер, не зависящий ни от религиозного учения, ни от конфессии. Религиозность, как таковая, приходит вместе с сознанием человека и является естественным качеством, характеризующим состояние его души. Дух человека заявляет о себе самоорганизующейся системой Культуры, в понятие которой входит и религиозность. Последняя есть энергетическая основа, на которой развивается и совершенствуется этот Дух. Религиозность, неотъемлемая часть человеческой энергетики, несет в себе информацию о связи с Высшим как вечной непреходящей ценности. Изначальная религиозность, в течение жизни человека и в ходе истории человечества, обнаруживает себя в разных формах и в разных системах мысли. Когда такое проявление по каким-либо причинам начинает подавляться извне или подвергаться насилию, в силу тех или иных обстоятельств, то оно не исчезает, а лишь искажается и трансформируется, превращаясь в комплекс различных суеверий.
На универсальной основе религиозности возникает религия или религиозное учение как мировоззренческая система. В отличие от естественной религиозности, религия сужает и дифференцирует эту основу, придает ей определенную конкретную форму, нарушая ее изначальную целостность. Но религиозное учение дает возможность более четко осознать связь с Высшим, формирует практику и средства этой связи, совершенствует методы познания окружающей действительности. Религия, или, точнее, религиозное учение, вместе с философией, возникшей на ее основе, есть инструмент познания окружающего мира такой же, как и наука. Однако средства познания, практикуемые в науке, и ее методы отличаются от религиозных.
В истории человечества существовал период, когда религия и наука представляли собой целостное явление. По мере усиления энергетических процессов дифференциации, пути науки и религии расходились, и каждое составляющее этого культурного целого стало приобретать свои конкретные качества. Со временем это расхождение, в силу определенных исторических условий, приобрело характер противостояния. Произошло это уже на третьем уровне религиозного сознания, когда на основе учения возникли различные конфессии. Всем известно, что в христианстве существуют различные церкви: православная, католическая, протестантская, баптистская и др. Религиозные войны и вражда зарождались на уровне конфессий, как внутри них, так и вне их. Конфессиональное сознание сузило значительно пространство самого учения, а вместе с тем и пространство религиозного сознания. Дифференциация углубилась, а сама церковь и ее иерархи, отойдя от проблем Высшего, занялись чисто земными, материальными делами. Конфессиональное обустройство жизни, особенно в Средние века, усилило тоталитарный образ мышления и привело к конфронтации с отделившейся наукой на уровне «конфессия — свобода мысли». Развивающаяся наука требовала свободы мысли как главного условия ее существования. Церковь с ее догмами и отжившими традициями противостояла этой свободе. История такого противостояния вписала не одну драматическую страницу в историю культуры человечества. Инквизиция преследовала вольнодумцев, для которых церковные каноны становились цепями. Застенки и костры сопровождали крупные научные открытия. Со временем это привело к еще большему разъединению науки и религии. В результате к XVIII веку, веку свободомыслия и французских энциклопедистов, сформировалась экспериментальная, грубо материалистическая наука, которая отрицала существование Духа, Бога и не принимала в расчет религию. Конфессиональное сознание «обезбожило» и лишило науку духовности, оторвало ее от нравственных постулатов и этического мышления. Последнее самым трагическим образом сказалось на науке XX века.