Я недоуменно пожимаю плечами. Женщины вокруг смеются. Смеются насмешливо и ехидно. Видимо, они впервые встречаются с таким невежеством.

— Эх ты! — осуждающе говорит пожилая. — И что это у тебя за племя, если ты не знаешь, куда делась при этом душа?

— Душа будет в воде. Понимаешь? — говорит мне назидательно девушка лет восемнадцати с буйной копной вьющихся волос. — Неужели ты не можешь сообразить? — И снова насмешливый хохот.

— Тише! — говорит пожилая, останавливая хохот властным жестом. — Такого человека надо пожалеть и все объяснить.

Кто-то не удержался и снова хихикнул.

— Слушай, — говорит снова пожилая. — Раз пепел спустили в реку, значит, и душа туда угодила. Она освободилась от всего и попала в воду. Но ты же должна понимать, что вода — неподходящее место для души. Ее нужно оттуда выловить. Вот мы ее и выловили. Эй, Джани! — властно распоряжается пожилая. — Покажи-ка!

Джани, небольшого роста, в мокрой, прилипшей к телу одежде, протягивает мне коническую корзину, в которой бьется и прыгает маленькая серебристая рыбка.

― Видела? — победно спрашивает Джани. — Теперь с душой этого парня все в порядке.

— А почему ты думаешь, что это его душа? — задаю я Джани каверзный, с моей точки зрения, вопрос.

― Ох! — Джани чуть было не уронила корзину. — И чему тебя учили? Слышали? — не удержавшись, обращается она к остальным. — Что ни вопрос, то можно умереть со смеху.

И все начинается снова.

— Тише! — опять вмешивается пожилая. — Раз рыба поймалась сегодня, значит, это и есть его душа. Разве не понятно?

— Понятно, — покорно соглашаюсь я.

— Иэх! — Джани хлопает меня по плечу мокрой ладонью. — А у тебя голова еще соображает.

Таким образом я узнала, что у муллу-курумба в отличие от других племен Вайнада есть кремация. Обычай этот недавний, видимо занесенный извне. Жены-найярки возможно, ответственны за это. Кремируют только молодых, для пожилых и стариков соблюдают древний ритуал погребения. На берегу реки у каждой деревни есть свое место кремации — кажагам. Здесь раскладывается погребальный костер. Мертвого кладут на костер головой к югу. Рядом помещают лук, стрелы и нож-секач. Женщинам оставляют украшения, серьги и рыболовную снасть. Все это пригодится человеку в «ином мире». И конечно каждого снабжают монеткой, которую кладут в рот.

На третий день пепел спускают в реку, и женщины начинают заниматься «веселым» делом — вылавливать душу из реки. Мужчины в это время отбывают на ритуальную охоту: дичью и рыбой кормят духов предков. Если покойника хоронят, то в могилу его также кладут головой к югу. В боковой стене могилы роется специальный карман для умершего. Лицо женщины поворачивают на запад, лицо мужчины — на восток. Так же как и на погребальный костер, в могилу помещают необходимые человеку вещи. Брат матери сбрасывает в погребение первую горсть земли, напоминая этим, что род матери ответствен за такое важное событие. Погребение отмечают кругом камней.

От погребального костра и от этого круга камней прямая дорога ведет в дом, который стоит на самом почетном месте в деревне и называется «девапора», или дом для духов предков. И конечно, в деревне Понгиничикаллур есть своя «девапора». Это самый красивый дом. На его беленых стенах нарисованы оранжевые слоны, синие лотосы, затейливо переплетаются в орнаменте зеленые листья. Крышу «девапоры» поддерживают деревянные столбики, украшенные резьбой. Нужно очень почитать своих предков, чтобы построить для них такой красивый дом. Дверь дома повернута на север, окон нет. От этого в доме сумрачно, свет проникает только через дверь. У противоположной к двери стены с потолка спускается массивная цепь. На цепи — медная лампа-светильник. Ровно горит желтоватый огонек. Когда масло выгорает, лампу вновь зажигают. И делает это самая старая женщина в деревне. Она хранительница огня, зажженного в честь духов предков. Муллу-курумба считают, что, пока горит этот желтый огонек, духи предков могут быть спокойны. Они получат здесь причитающуюся им долю поклонения, молитв и заклинаний. Они будут здесь напоены и накормлены. А в холодное зимнее время духи могут здесь обогреться около двух очагов, врытых прямо в земляной пол.

«Девапора» предоставляет духу предка возможность активно участвовать в жизни родного ему племени. Старейшины придут сюда решать все важные вопросы. Если решение таковых зайдет в тупик, жрец (он же и вождь) переночует здесь. Ночью духи предков обязательно нашепчут ему правильное решение. Ведь духи предков всегда в курсе всех охотничьих дел деревни. Они знают, кто пошел на охоту. Им принесут хороший кусок дичи. Правда, богу охоты тоже кое-что перепадает — язык, хвост и лапы убитого животного. Но бог охоты вынужден жить лесу, у него нет такого красивого дома. Духов предков всегда осведомляют о начале сева, о сборе урожая, конце рабочего сезона. Ибо праздники подобного рода проводятся здесь, в «девапоре», совместно с духами. Они знают, был ли сегодня рыбный лов удачным или нет, определяют это по количеству рыбы, которую приносят женщины к «девапоре».

И конечно, духи предков участвуют в веселых танцах под барабан, которые затевают по ночам муллу-курумба когда у них есть для этого повод или настроение. В общем, они участвуют во всем. А уж о рождениях, свадьбах и смертях и говорить не приходится. В этом случае «девапора» превращается в своего рода обязательный загс. Сюда приходят молодожены праздновать свою свадьбу. Более того, они должны провести в «девапоре» свою первую брачную ночь. Умершего приносят тоже к «девапоре». Ему показывают этот красивый дом и просят не забыть сюда дорогу. В назначенные дни для него приготовят здесь еду и разведут огонь. Короче говоря, если и есть кому завидовать в племени муллу-курумба, так это духам их предков. У них всегда есть еда, они ухожены и снабжены необходимой информацией. Ни один из них не может произнести сакраментальную фразу: «Мне давно уже ничего не говорят».

Ну а боги? Они тоже есть. Правда, внимание, которое проявляют к ним муллу-курумба, не столь повседневное. Но богам тоже обижаться не приходится. У каждого из них есть свое священное дерево, своя платформа и свой камень на этой платформе. За деревней Понгиничикаллур среди рисовых полей стоят две такие платформы. Они аккуратно обмазаны глиной.

— Вот эта, — говорит жрец Раман, — Кали, а это ― Мариамма.

Кали и Мариамма, несомненно, могущественные богини. Но ими комплект богов муллу-курумба не исчерпывается. Каждый уважающий себя род имеет родовое божество — «девакулам». Кроме них есть верховная богиня Бутади. Правда, ее иногда называют богом Киратаном. Богини Тамбуратти, Малампужа оказывают свое покровительство племени. Но за это покровительство, как и за любое, надо платить. И муллу-курумба исправно это делают. Они приносят к платформам богов и богинь кокосы, бананы, бетель и рис. А Тамбуратти жертвуют кур. Есть у них еще два бога: Кариаппан и Айяппан. В появлении последнего опять повинны жены-найярки. Светлокожие грешные женщины, приведшие с собой своего вооруженного до зубов бога. Темнокожие мужья давным-давно махнули на это рукой. В конце концов, когда так много богов, еще один не помешает и племя не разорит. Пусть живет и работает.

В честь бога или богини устраивается каждый год свой праздник. Поэтому так много праздников в племени муллу-курумба. Каждый месяц гремят барабаны, и славные потомки показывают свое танцевальное искусство духам предков, живущим в доме, расписанном оранжевыми слонами, синими лотосами и веселым зеленым орнаментом.

Прежде всего, кто такой ракшас? Сразу должна сказать, что личность эта малосимпатичная. С ракшасами в джунглях Индии встретились пришлые арии и назвали их демонами, злыми духами, порождениями тьмы. Известный индийский эпос «Махабхарата» отзывается о ракшасах очень неодобрительно и приписывает им даже людоедство. А что касается другого эпоса — «Рамаяны», то лучшие его части посвящены войне полубога Рамы с ракшасом Раваном, который похитил жену Рамы Ситу и увез ее на далекую Ланку.