Я ем салат с перепелиными яйцами, потом осетрину, медленно пью кофе. Когда собрался наконец уходить, в зале появились несколько летчиков Аэрофлота с девушками — среди них неожиданно и моя молчаливая соседка по самолету. Девушки кладут сумочки на стулья и с партнерами идут в круг. Надо отдать им должное — танцуют они мастерски, даже музыкантов раззадорили. Юбиляры умолкли и стали прихлопывать в такт музыке. Я смотрю на знакомую стюардессу и не могу оторваться.

…В холле четвертого этажа гостиницы, где Инга Ястребова снимала 404-й номер, одна старушка смотрела телевизор. Дежурная по этажу делала какие-то пометки в своих журналах. Передавали прогноз погоды. В Ленинграде на фоне Невского проспекта обозначилось: «Минус восемь, мокрый снег». Дома было не до погоды, а тут сразу же представилось, каково там. Передача закончилась, старушка ушла. В холле остались мы с дежурной, она уже не писала, а сидела с отсутствующим видом…

Я подошел к столу, она вздрогнула и настороженно посмотрела на меня. Это была молоденькая блондинка, аккуратно одетая, со строгим выражением лица. Другой можно было бы предложить купленную заранее шоколадку, завести легкий разговор — этакий разбитной инспектор уголовного розыска. Сразу создалась бы доверительная атмосфера, и я узнал бы все, что возможно. Тут же приходится, как Кисе Воробьянинову, надувать щеки, делать важный вид, говорить серьезно. Она стала еще внимательнее, еще собраннее, только вспомнить ничего не могла — ни красавицы, ни убитого. Людей прошло много, работала не каждый день, нагрузка была большая. Лучше поговорить с горничными, они сталкиваются с проживающими ближе. Дежурная позвала бойкую Валентину Кирилловну, и тут ко мне пришла удача. Та тщательно рассмотрела фотографии, выслушала описание внешности Ястребовой и убежденно сказала:

— Знаю их. Она жила в 404-м номере. Красивая женщина, все натуральное: волосы свои — косы на стул не вешала, мазил разных было мало. Одевалась хорошо, полный шкаф красивой одежды. Балованная — деньги, кольца, серьги бросала на стулья, в ванной. А этот вот молодой человек — из 512-го номера, он кругами вокруг нее ходил, любили они друг друга. Тоже хорошо одевался, словно артист какой-нибудь. Ростом ниже ее был. Заботился — каждое утро полные авоськи фруктов, овощей приносил. Несколько ночей не ночевали — все в номере нетронутое лежало, но только раз видела, как рассорились: он куда-то звал, она отказывалась.

Я давно заметил, что немалую роль в расследовании почти по любому делу играет не то, сколько людей им занимаются, применяются ли собаки и новейшие технические средства, а сумеешь ли заметить такую вот Валентину Кирилловну. Собственно, из-за нее я и приехал в Сочи. Мы тепло попрощались, и я пошел спать, отложив остальные поиски до утра. По моим выпискам из книги, в 512-м номере останавливался Игнатьев Игорь Петрович. Собранное за день я для памяти переписал в блокнот, прослушал ночной выпуск последних известий, открыл форточку и почти сразу уснул.

Сон был глубоким, со сновидениями под утро, обычными для командированного — о работе, проделанной и будущей, с райскими кущами, кисельными берегами и молочными реками. Удивило меня одно обстоятельство — присутствие в снах черноволосой стюардессы. Была она еще красивее, чем наяву, еще выше, глаза еще больше и совсем черные, а распущенные волосы стелились по полу. Обычно малознакомые люди мне не снятся, а мы с ней даже танцевали — это при моем полном неумении! Когда я проснулся, было темно и неуютно от холодного ветра, гулявшего по комнате. Я вскочил, закрыл форточку, принял горячий душ, выпил чаю и снова принялся за дело. Говорил с горничными, коридорными, со сторожами на гостиничной автомобильной стоянке, с инспекторами ГАИ. Но удача не повторилась, никто больше не помнил красавицу и убитого.

Всю дорогу в аэропорт меня не покидала уверенность, что девушку из сна мне не миновать. Среди членов экипажа действительно была и она. Похоже, в прошедшую ночь мы видели один и тот же сон: так она улыбнулась мне, так я понял ее «здравствуйте». Но увидеть ее за весь полет не удалось, зато после посадки именно она стояла у трапа.

В Ленинграде действительно шел мокрый снег, но, на мое счастье, меня ждала оперативная машина.

За дорогу у меня выработался дальнейший план действий, и я, не заезжая в отдел, поехал прямо к Ястребовой. С того момента, как я узнал убитого, меня не покидала мысль о встрече с ней. У меня всегда не укладывалось в голове, что у красивых, холеных женщин может быть работа, куда надо приходить вовремя, где есть начальник, которого надо слушаться, обязанности, которыми нельзя пренебрегать. Классическое предназначение таких женщин — украшать дом известных деятелей искусств или молодых способных генералов; на худой конец, она может быть модельершей или актрисой драматического театра.

Дом оказался постройки сороковых годов, с лепкой, колоннами, широкой лестницей. Открыла дверь она сама, не отнимая руки от щеколды, вопросительно посмотрела, прищурилась, вспоминая. Я представился и попросил разрешения войти. Она растерялась и широко открыла дверь, приглашая. В передней я скинул пальто, и мы прошли в гостиную. Там было красиво, чисто и безлико. Сели у журнального столика. Она нервничает, да и я не в своей тарелке. Одно дело — беседовать у себя в кабинете, где тебя никто не потревожит и ты подготовлен по всем пунктам. Совсем иное дело — сидеть в низком кресле, смотреть на белую бороду Хемингуэя, чья фотография как бы указывает на высокий культурный уровень хозяев дома; а женщина, что перед тобой, не в строгом костюме, а в стеганом халате бледно-розового цвета. Я знаю, что она замужем, но супруг отсутствует, поэтому надо действовать быстро.

— Постарайтесь вспомнить, когда вы видели в последний раз Игоря Игнатьева?

Она — это было видно сразу — немного побледнела, помолчала, неопределенно пожала плечами.

— Боюсь, мне точно не вспомнить. Месяца два назад.

Меня она явно не узнавала.

— Вы хорошо его знаете?

Она опять пожала плечами.

— Я впервые встречаю человека, прожившего с другим месяц бок о бок и забывшего это так быстро!

Она побледнела еще сильнее.

— Я не понимаю, о чем вы?

— Как мне помнится, с первого октября вы жили в гостинице «Ленинград», он тоже. Приехали вы вместе, обедали всегда за одним столом, ездили в одной машине.

Тут она наконец вспомнила. Лицо сразу стало напряженным и злым.

— Как вы можете?! Следить за людьми, за каждым их шагом, даже когда они отдыхают, а потом принимаете серьезный вид и шантажируете. Я знаю, чьи это проделки! Чего вы хотите? Я люблю Игоря и выйду за него замуж. Назло вам всем!

В принципе пока этого мне достаточно, остальные данные я хорошо помню из книги.

— В этом я сильно сомневаюсь.

— Не сомневайтесь!

— Тем не менее сомневаюсь, потому как Игоря Игнатьева уже нет в живых.

Поначалу она не поняла, а когда смысл сказанного дошел до ее сознания, мне пришлось поволноваться. В кухне я набрал стакан воды, в ванной нашел в аптечке нашатырный спирт, привел женщину кое-как в чувство, дал напиться, оставил повестку с вызовом на утро следующего дня и выскочил на улицу. Причем в самый раз, потому что почти одновременно к дому подъехала черная «Волга» и из нее вышел мужчина, встречавший Ингу в аэропорту.

Я вернулся в отдел поздно, однако меня ждали. Я доложил результаты поездки. Начальник согласился, что убитый скорее всего Игорь Игнатьев. Только уверенности здесь недостаточно, нужно документальное подтверждение, а для этого надо ехать к нему на квартиру. Из сочинской «амбарной» книги основные данные известны: Игнатьев Игорь Петрович, 1932 года рождения, холост, художник-фотограф, проживает на Большой Пушкарской улице.

Поехали втроем — молодой оперативник Юра Круглов, Виталий и я. Нашли ночного дворника, поднялись на четвертый этаж. Для порядка несколько раз позвонили в квартиру, разумеется, безрезультатно. Ключ, найденный при убитом, ко входной двери не подошел.