Прошло несколько недель, а ее все так и держали в неизвестности - так и не зачитали приговор, не сказали про состояние Фила и Ника. Она уже устала плакать и устала жить, чувствуя себя пустышкой в кандалах, которые запечатывали поток ее магической энергии. Она страдала без чувства энергии, что течет в жилах, думала, что сойдет с ума, как остальные сокамерники и желала, чтобы эта невыносимая пытка прекратилась. Единственное, что предало ей сил, это желание узнать, что случилось с Филом, да и те воспоминания, что они провели вместе.

  ***

  В зале суда было крайне шумно. Маги, чуть ли не вскакивая со своих мест, во все глаза глядели на пойманную колдунью, шептались, тыкали в нее пальцем, отвешивая едкие комментарии. Но ей было все равно: она не обращала на придирчивые взгляды ее, так называемых, коллег, на то, как они обсуждали ее внешний вид - ей было на это наплевать. Хотя в той замарашке, что предстала перед судом Совета магов, трудно было узнать колдунью, которая держала в страхе всю округу Зарклерных лесов.

  Колдунья встала на помост перед большим, изогнутым полумесяцем, ложем Совета магов. Зал смолк, ожидая начала представления.

  - Начинается заседания суда по делу номер 0567. Магистр Лира Нестрон, вы предстали перед судом Советом магов за свои совершенные преступления. Вы признаете свою вину?

  Колдунья безразлично кивнула головой - еще немного и она станет свободной от этой жизни, что была полна страданий и боли. Только когда мы чувствуем дыхание смерти, мы ясно осознаем, как бездарно прожили свою жизнь - растрачивали молодость и талант на разные глупости, ни оставив после себя ничего и никого, кто мог бы помнить и оплакать тебя. И колдунья это прекрасно понимала и презирала себя за то, как прожила жизнь, за то, сколько зла причинила людям и как ей за все это отплатила судьба.

  Она безразлично кивала на обвинение суда, почти не вслушиваясь в список своих прегрешений. А зачем? Девушка и сама все прекрасно знала. Только, когда Совет замолк, озвучив все, она неуверенно, подняв умоляюще глаза на беспристрастных судей, спросила:

  - А маги... те маги, что были ранены. Что с ними стало?

  Колдунья дрожала от волнения, вглядываясь в лицо Председателя Совета. Что он скажет? Что стало с Филом? Она уже не могла больше ждать и вся ее смиренность судьбе, покорность, с которой она входила в этот зал, вмиг слетела - девушка чувствовала огромное желание узнать, что стало с ее любимым. Ее больше не устраивали недомолвки, и недоуменные переглядывания дознавателей, когда она задавала им этот вопрос.

  - Маги? - переспросил Председатель. Он стал перелистывать листы дела, а у колдуньи замерло сердце. - А-а-а, вы про Филгуса Гоннери и Никериала Ленге?

  Девушка закивала головой. Она никогда не слышала полных имен и тем более фамилий магов, но ее сердце подсказывало, что это были они.

  - Они сейчас лежат в госпитале имени Парнаско... - продолжил говорить судья, сверяясь с записями.

  - Они живы?! - перебила его девушка и по ее щекам покатились слезы счастья. Ее сердце стало свободно от вины и теперь, узнав, что ее любимый будет жить, она могла спокойно умереть, без сожаления она могла ступить на эшафот и, улыбнувшись палачу, расстаться с жизнью.

  Все эмоции, которые она сдерживала долгие недели, выплеснулись наружу. Она сначала тихо, а потом все громче повторяла одно единственное слово: "Спасибо".

  ***

  Колдунья, нет, не так, девушка уныло брела по улицам чужого города, не замечая ни холода, ни леденящего ветра, ни покрытых корочкой льда луж - на улице уже была поздняя осень. Прохожие кутались в плащи, недоуменно смотря на нищенку в грязном ободранном платье, сжимающей в руке монеты. Но ей не было холодно, точнее она не замечала холод. В ушах девушки до сих пор звучал приговор Совета магов, что поверг ее в шок: "навсегда запечатать магическую энергию. Выдать десять серебряников и отправить восвояси. Пускай живет, как обычные люди, искупает грехи своими страданиями". Теперь она была никто. Пустышка. Нищенка.

  Мысли бывшей колдуньи были в прошлом. Она до сих пор чувствовала жар казни, эту нестерпимую разрывающую на части боль, когда хочется закричать, а голосовые связки не в силах издать и звука, когда чувствуешь, что из тебя вырывают жилы. Она помнила ту боль, которая разрывала ее на части и секунды казались целыми столетиями, а после, всепоглощающую пустоту в душе. Пустоту, которую никогда не чем не возможно будет заполнить. Пустоту, из-за которой чувствуешь себя калекой, что в одночасье лишили зрения, слуха и голоса. Миг - и ты погрузилась в непроглядную мглу, в пучину отчаянья и боли.

  Лучше бы ее убили. Лучше бы заставили гнить в тюрьме, чем поступили так жестоко. Лучше бы...

  Девушка остановилась, разжала грязную ладонь с красными отметинами, которые остались, когда она сжимала до крови кулаки, пытаясь стерпеть боль. А ее ногти? Эти неопрятные огрызки даже неудобно назвать ногтями. Колдунья посмотрела на серебряные монеты. Милость Совета... Ха, да ей не нужны эти жалкие подачки! Она, размахнувшись, выкинула эти жалкие монеты. Вмиг на звон упавших денег сбежались попрошайки и быстро загребли нежданную добычу.

  Ей ничего не нужно. Ей больше ничего не нужно. Ее жизнь уже ничто - одно жалкое существование.

  Девушка упала на колени. Может ей броситься под повозку или прыгнуть с обрыва? Она уже была готова умереть, там, на суде. Готова, чтобы ее растерзали на части блюстители закона, гонимый ею народ, вступить на эшафот с честью, как подобает настоящему магу. А сейчас? Сейчас она была похожа на жалкую нищенку.

  Она даже не могла плакать - у нее больше не осталось слез. И сердце больше не болело, казалось, будто оно умерло.

  Вдруг девушка услышала приближающиеся шаги и до боли знакомый голос, остановившись рядом с ней, сказал:

  - На улице холодно и если будешь так сидеть, замерзнешь. Давай вставай, а то поднять тебя, я сейчас не в состоянии.

  Сердце девушки мгновенно ожило, оно бешено забилось, готовое вырваться из груди, а щекам стало нестерпимо жарко. Она подняла голову и увидела улыбающегося Фила, который протягивал ей руку. Его вторая рука была на перевязи, а голова забинтована. На его плечах был накинут серый шерстяной плащ.

  Фил протягивал ей руку, несмотря на всю боль, что успела причинить ему колдунья. Он все равно пытался ей помочь. Почему?

  Девушка неуверенно протянула руку в ответ. Фил с невероятной силой поставил ее на ноги и бывшая колдунья, не теряя мгновения, прижалась к магу. Как она об этом мечтала, сидя в холодной камере: обнять любимого, почувствовать тепло и биение его сердца. Но сейчас, прижавшись к магу, она через несколько мгновений быстро отпрянула, услышав еле сдерживающийся стон Фила.

  - Прости... - чуть не плача сказала девушка, не зная как себя вести. Она не хотела делать ему больно.

  - Ничего, - через силу улыбнулся Фил. - Все в порядке.

  Он, неуклюже сбросил с плеч плащ и, морщась от боли, накинул его на плечи девушки.

  - Слушай, - продолжил говорить маг. - Тебе ведь некуда идти. Ведь некуда? Так вот, я предлагаю пойти ко мне. Поживешь, придешь в себя. Ну как?

  Девушка не знала что ответить. Как она могла пойти к нему после всего того, что сделала? А может... Девушка, не веря, смотрела на свой луч света. Луч света умоляюще строил глазки, изображая милого щеночка.

  - Ну, пожалуйста, - молил он. - Нельзя отказывать больному человеку в просьбе, тем более, когда этот больной сбежал из госпиталя и его разыскивают по всему городу злые милсестры*. Кто будет за ним ухаживать и охранять от посягательств этих коварных женщин?

  Девушка неуверенно кивнула и слегка улыбнулась, увидев, как искренне обрадовался Фил. Ее сердце пело, а будущее уже не казалось столь мрачным.

  - А все же, после всех этих приключений, ты мне скажешь свое имя?

  Девушка улыбаясь, прошептала:

  - Лира.

  - Красивое, - довольно произнес маг. - Ты хорошо поешь?