— А потом я ему говорю… — парень с переломанной рукой продолжал вдохновенно вещать, позабыв обо всем на свете.

— Так… — чародей изобразил на лице жуткую заинтересованность. — И что же дальше?

— А он такой!

— Как интересно… — по расчетам чародея, еще три дня, и он сможет освободить руки. Хотя это не особо бы ему помогло: в обители земли и воды колдовать не получалось в принципе — тут даже мысли читались с трудом, но колдун был уверен — за три дня он что-нибудь придумает. Главное, чтобы никто не обнаружил ослабших веревок.

Дверь резко дернули, после чего послышался жалобный скрежет ключа в замке. Гном довольно ухмыльнулся — изрядно перетрусив пару дней назад, он позаботился принять меры. Теперь замок на двери был безнадежно испорчен, а открывать ее следовало за петли, поворачивая створку на дужке замка. Это требовало совершенно недюжинной силы, и оттого гном считал себя в полной безопасности.

Из-за двери послышалась недовольная ругань и лязг металла — словно кто-то с размаху бросил об пол кучу мятых кастрюль. Впрочем, секундой позже из коридора донесся скрежет — отпирали соседнюю дверь. Гарин медленно выдохнул — похоже, комната действительно использовалась как склад металлолома.

Голова дроида — впрочем, сейчас не голова, а груда электроники, разложенная на полу — издала серию коротких щелчков, немало воодушевив гнома. Поначалу он боялся, что короткое замыкание полностью разрядило источник питания штурмана, но все обошлось.

— Где я? — левый глаз дроида, повращавшись, уставился на сапог гнома, перемазанный глиной и известкой.

— В подземелье, — хохотнул Гарин. — Ты хоть что-нибудь помнишь?

— Некроманта отравили нейролептиками. Я сделал противоядие. Пошел вниз, — речевой модуль издал слабое жужжание, — Системная ошибка, динамическая перегрузка мозгового блока выше допустимой.

— Тебя огрели по голове, мой друг, — отозвался гном. Подозреваю, что этим, — он продемонстрировал глазу массивный шестопер. — Проломили череп, а там короткое замыкание, и все такое прочее.

— А ты меня чинишь.

— Точнее, пытаюсь. Ладно, отключайся — буду тебя монтировать в шлем, — Гарин показал глазу до блеска отдраенный «горшок» с неразборчивым гербом.

— Я думал, мы договорились… — Шахрияр бережно поправил цепи ножных кандалов капитана.

— Я забыл про носовую батарею, — быстро отозвался Киркс. Горн напротив горел во всю мощь, но капитана била дрожь.

— Про что еще ты «забыл»? — барон издевательски вздернул бровь. — Так не пойдет. А потому — с его дня за каждый прокол ты будешь терять по пальцу. Их у тебя целых двадцать — надолго хватит. Если к делу подходить с должным тщанием.

— Я не смогу управлять кораблем.

— Невелика наука — кнопки нажимать. Обучишь кого-нибудь. А если кому из вас не хватит прилежания — я смогу найти нужные стимулы, не волнуйся.

Путы почти развалились — еще день, и кисти будут полностью свободны. Некромант даже позволил себе помечтать, что именно он сделает с бароном, когда снова обретет возможность колдовать.

Внезапно дверь в темницу распахнулась, и по воде заплясали оранжевые отблески. Чародей повернул голову — на пороге стоял Шахрияр. Тюремщик оборвал свой бесконечный монолог, с неподдельным страхом уставившись на господина.

— Ну, как наш пленник? Не отсырел еще?

— А раньше вы меня звали «дорогим гостем», — язвительно отозвался колдун.

— Все меняется, — барон щелчком отослал стражу с факелами, обрывая смутную надежду чародея сыграть на противодействии огня и воды. — Ну как, готов к новым подвигам?

— Нет, — некромант весьма правдоподобно закашлялся. — Я и после предыдущего дела не оправился, а это болото меня совсем доконало.

— Это наша самая большая питьевая цистерна, — хмыкнул Шахрияр. — Ценил бы оказанную честь, обычно мы сюда чужаков не допускаем.

Некромант, глубоко вздохнув, четко изложил, как барону следует обойтись с «оказанной честью».

— Как грубо, — Шахрияр недовольно скривился. — Да, к слову — я знаю, что тебе нужно.

— Да неужели?

— Мне твои дружки все рассказали. Без утайки. Приятные люди, люблю таких, — барон повелительно взмахнул рукой, сгоняя со стула тюремщика. — Ты хочешь попасть домой. А для этого тебе нужен железный болван, который знает, как это сделать, и толстый пьяница, за чьей спиной ты прячешься. В общем, так, — Шахрияр выразительно размял пальцы, внимательно глядя некроманту в лицо. Тот даже не дернулся от сухого треска, и барон разочарованно отвернулся. — Пока ты исполняешь мои приказы — твои… коллеги живут. И твоя надежда — вместе с ними. Я понятно излагаю?

— Вполне, — мрачно отозвался чародей.

Капитан сидел в кресле второго пилота и обливался потом. Нестерпимо хотелось выпить, пусть даже местной дряни, но как только корвет смог взлететь, Шахрияр тут же заменил пайковое вино травяной настойкой. Это окончательно убило остатки оптимизма в Кирксе, и даже родное пилотское кресло не вернуло ему былой бодрости.

Вихрастый мальчишка-писарь увлеченно жал на кнопки, заставляя громаду корабля выписывать в небе совершенно невероятные кульбиты.

— Альтиметр! На альтиметр смотри! — по дисплею прыгали алые цифры — «предельно низкая высота».

— Ух, здорово… — парень с восторгом потянул штурвал на себя, заставив корвет выполнить классическую «свечку».

— Авиагоризонт! Альтиметр… Тормози — гора прямо по курсу! — гранитная стена словно бы выпрыгнула из ниоткуда. Испуганный парень выжал педаль тормоза, и корабль застыл неподвижно — в километре от зеленой равнины и всего в полсотне метров от Радужного хребта, «последнего рубежа цивилизации», как объяснил Кирксу инженер.

— Извините, — мальчишка, выпустив штурвал, съежился в кресле, ожидая взбучки.

— Не бросай штурвал во время полета! Задний ход малый, — устало отозвался капитан. — Потом поговорим.

К сожалению, за свой короткий визит Шахрияр успел разглядеть ослабшие путы на руках пленника, тут же распорядившись сменить их на кожаные. Приказ выполнили с насторожившей чародея поспешностью — это никак не вязалось с атмосферой «окраинного баронства», которая раньше царила в этом месте.

Сейчас все пропитал настоящий армейский дух — именно то, чего некромант отчаянно избегал в родном мире. Даже сам Шахрияр, казалось, стал выше — от него исходил «аромат» настоящего вождя, и его люди это чувствовали.

Больше колдун никогда не видел однорукого тюремщика — его сменили мрачные ребята в глухих шлемах, которые напрочь игнорировали любые попытки завести беседу. Впрочем, кормить чародея стали лучше, и чуть ли не через день его мазали остро пахнущими мазями, которые разом прогнали зарождавшуюся простуду.

Все открылось через пять дней после визита барона — когда в двери темницы появилось что-то, отчаянно напоминавшее двуспальный гроб с иллюминатором в верхней части. Внутри, как некромант и опасался, тоже плескалась вода. Следом в темницу вошел барон.

— Вставай, мой друг. Нас ждут великие дела.

Юнга, как про себя окрестил парнишку капитан, с каждым днем справлялся все лучше, и это, вкупе с отсутствием выпивки, вгоняло капитана в черную меланхолию. Киркс слишком хорошо изучил Шахрияра — как только замена будет готова, слишком чужого и непонятного капитана тут же отправят на покой. На вечный покой.

Барон, словно чувствуя настроение Киркса, под конец начал лично контролировать процесс обучения.

— Ладно, хватит, — Шахрияр терпеливо дождался, пока двигатели корвета смолкнут, и отстегнул ремни. — Завтра у нас большое дело.

— Заур еще не готов.

— Неважно. Ты подстрахуешь, — барон почесал подбородок. — О нашей крепости уже поползли слухи — я не хочу давать врагам время на подготовку.