— Я верю.

— Это моя доля уговора. Я же обещал.

— Эликсиры же жидкие.

— Это всего лишь вопрос формы. Это как раз то, что я обещал, и оно не причинит тебе вреда. Клянусь Аралеком-птицеголовым.

Утром некроманта разбудило довольно немелодичное пение пополам с шуршанием и позвякиванием. Повернувшись на бок, чародей открыл глаза и оцепенел: на койке напротив восседал донельзя довольный гном и раскладывал на грязновато-сером покрывале пасьянс. В роли карт выступали купюры разного достоинства — точь-в-точь как та иллюзия, которую колдун всучил вчера хозяину притона. Впрочем, эти были настоящими.

— Ограбил кого-то?

— Выиграл.

— Это как? — некромант впервые за много лет почувствовал, что чего-то не понимает.

— По утру пошел прогуляться. Ну, — гном попытался покраснеть, — до ветру, то есть. Никакой цивилизации в этом плане — только через три квартала мало-мальски густые кусты нашел — не в переулке же… В общем, выбрался оттуда, и вижу — на углу толпа, а от них буквально несет денежным духом. Ну, подошел. И вот, — Гарин, расплывшись от удовольствия, показал на кучку купюр.

— Во что играли-то?

— В «три орешка», — беспечно заявил гном. — А ты говорил — другой мир, другой мир. Жулят тут точно так же.

— Мне становится все интереснее, — некромант сел на тахте, вперив внимательный взгляд в гнома. — Мне говорили, что в «три орешка» выиграть невозможно.

— Разумеется, — пожал плечами гном. — Если играют грамотно. Только тут каталы совсем обленились — они мне позволили трогать стаканчики!

Чародей фыркнул, не в силах сдержать смех. Тонкость мошенничества в «трех орешках» требовала от ведущего крайне быстрой реакции — чтоб ни эльфы, ни гномы просто не успели заметить, куда укатилось ядрышко. Позволить гному трогать стаканчики было верхом идиотизма — существу, которое умеет на ощупь определять, куда пошла жила, ничего не стоило «увидеть» шарик сквозь тонюсенький стаканчик, а увидев — «приклеить» к столу на десяток секунд.

— Ты еще скажи, что они тебя так просто отпустили.

— Ну, не так просто, — гном извлек из-за пазухи увесистый кастет. — В первом же переулке попытались «поговорить по душам».

— В первом переулке, говоришь? — некромант снова впал в странную задумчивость. — А снова найти это место сможешь?

Гном, сразу как-то увянув, беспокойно заерзал.

— Наверно, нет.

— Не юли, мой друг, — некромант неуловимо быстрым движением пересел на койку гнома. — Мне нужна твоя помощь. Очень. Надеюсь, ты понимаешь?

— Понимаю, — Гарина бросило в холодный пот. Он догадался, зачем некроманту живые, но уже неспособные сопротивляться люди.

— Вот и отлично. Идем сразу же.

С точки зрения некроманта, прогулка удалась на славу. С точки зрения гнома — лучше бы он нарисовал карту: по крайней мере, не пришлось бы слышать истошные вопли из переулка. Впрочем, прочим жителям, похоже, оказалось глубоко наплевать и на некроманта, и на гнома, и на неудачливых катал — лишь бы их оставили в покое.

— Не дуйся, милый друг, — чародей заметил неважнецкое настроение товарища. — К слову — зачем ты кустики-то утром искал?

— Это может у тебя в организме — безотходное производство, — буркнул Гарин. — У меня, знаешь, как-то…

— Извини, забыл сказать, — колдун широко улыбнулся. — Думал утром тебя просветить, ну да ладно.

Он взял гнома за руку и втолкнул в крохотную каморку, где из стены выдавалась крохотная раковина, а большую часть места на полу занимала внушительная белая конструкция в форме овальной чаши.

— Это что? — непонимающе поинтересовался Гарин.

— Это — для отходов, — коротко пояснил некромант. — Показать, как работает?

Капитан Киркс был весьма недоволен. Он впервые встречал луну трезвым — кабачок Биггса, последняя надежная пристань в Марта-сити, сегодня отказался наливать ему в кредит. Впрочем, справедливости ради стоило признать — за те десять лет, которые капитан провел в этом городке, его долги могли поспорить с бюджетом небольшой страны.

— Мерзавцы! — голова отчаянно ныла, готовясь к великому похмелью. — Обидеть старого человека…

Киркс лукавил — в прошлом месяце ему стукнуло сорок пять, но странный каприз природы наделил его внешностью пухлого краснощекого старичка, которому все давали не меньше семидесяти. Обычно это здорово помогало — особенно если надо было смыться из гостиницы, не заплатив, или перехватить деньжат в долг. Но сейчас, похоже, фортуна крепко обиделась на капитана — уже неделю у него не было ни крошки во рту. А сейчас он лишился последнего источника пропитания.

— А, старина Киркс? — эта компания, притаившаяся в неприметном переулке, определенно кого-то ждала. Капитан вгляделся в главаря и побледнел, насколько это ему позволили румяные щеки.

— Дерек?

— Ты меня узнал, — патетически заломил руки главарь. Подручные послушно захихикали. — Не быть мне богатым. Впрочем, к лешему богатство. Верни мне должок, и мы расстанемся счастливыми.

— Дерек… — капитан решил начать издалека, попутно прикидывая, как бы поудобнее дать деру.

— Ты меня огорчаешь, — банда слаженно развернулась полукругом, медленно, но верно тесня Киркса к стене. — Придется тебя…

— Я не могу согласиться с твоими методами, — из-за угла вывернула странная парочка — тощий человек, закутанный в черный плащ, и чрезвычайно коренастый карлик. — Я бы и так уговорил липача сбросить цену.

Странная парочка замерла, наткнувшись на мускулистые спины подручных.

— Нельзя ли посторониться? — пробасил карлик.

— Нельзя, — буркнул бандит. — Вали пока цел, коротышка.

Карлик набычился, и бандит втайне обрадовался предстоящей драке — вряд ли капитана хватит на всех. Он покосился на главаря — тот, похоже, был всецело увлечен разговором с Кирксом, а, значит, не возражал.

— Прошу прощения, а когда вы родились?

Вопрос оказался настолько неожиданным, что на миг бандит даже растерялся. Спрашивал дохляк, закутанный в черное, и, судя по тону, он ничуть не издевался.

— Уточню вопрос, — бархатистый голос тощего, казалось, обволакивал и зачаровывал. Голова бандита стала неожиданно легкой, а все мысли, сверкнув радугой, разлетелись, как испуганные рыбки. — В каком времени года это было?

— Джок! Джока гипнотизируют!

Дерек, схватив Киркса за грудки, повернулся к новоприбывшим и оторопел: половина его банды валялась на мостовой без сознания, а остальные бандиты едва слышно стонали, держась руками за головы. Глаза дохляка переливались рубиновым светом, а от протянутых вперед рук струилось фиолетовое сияние.

— Эй, ты! — Главарь, толкнув капитана в густые заросли крапивики, выхватил из-за пазухи «последний аргумент» — офицерский бластер. Пока что эта штучка ни разу его не подводила — но не на этот раз. Коротышка, до сих пор стоявший неподвижно, со скоростью молнии метнулся к Дереку и изо всех сил врезал поддых.

Кусты оказались чрезвычайно неприятными на ощупь — Киркса словно ожгло кипятком. Дыхание на миг перехватило, а тело начало безумно чесаться.

— Гадость, гадость, гадость, — зашипел капитан, пытаясь выбраться из зарослей. Увы, получалось с трудом — всюду были только шуршащие игольчатые кусты. — Гадость!

Кусты зашуршали еще сильнее, и Киркс почувствовал, как его тянут за шиворот — прямо по колючим стеблям. Снова накатила боль — теперь капитану показалось, что его режут на кусочки тысячей бритв, и он потерял сознание.

Открыв глаза, Киркс сразу же уткнулся взглядом в голову Дерека. Та, с остекленевшим взглядом, стояла прямо в центре восьмилучевой звезды, нарисованной, похоже, кровью.

— Это мы удачно зашли, — послышался смутно знакомый голос. Капитан перекатился на бок — говорил тот самый дохляк, который заявился в переулок сразу перед началом кошмара. Он был раздет до подштанников, а в руках держал перепачканный чем-то нож.