Антон заулыбался и плавно обернулся зверем, вызывая восхищение в глазах своих детей. Несколько минут обоюдных ласк потирающимися мордами, облизывание детских ушей и голов, а затем минут на двадцать догонялки под радостные вскрики и восторженный писк двух сорванцов, и не только их. Мальчишки, с которыми они мерялись силами, видя такой расклад, моментально перестали дуться и включились в игру. Через пару минут после этого прибыла еще парочка взрослых и в течение часа радовали малышню и подростков формой взрослых и сильных, но игривых зверей. Когда взрослые сдались, все трое устало расположились на скамейке, глядя на то, как детки воевали.

- У тебя прекрасные дети, Антон. - Произнес один из кузенов. - Дрался, иерархию утверждал, практически победил и бросил все. Бросил только потому, что семья для него дороже.

Антон нежно улыбнулся, глядя на сыновей, которые сейчас кубарем катались со своими противниками, играясь и проявляя силы, набираясь опыта.

- Да, сейчас малышня не поймет, но, когда подрастет, надо будет напомнить им этот день. - Отозвался второй сидевший родитель. - Семья важнее власти. Власть, есть и нет: ты можешь получить травму и больше не сможешь удерживать ее в своих руках. А семья будет и когда ты здоров, и когда болен.

- Ты прав, - кивнул головой кузен. - Семья важнее. Да, кстати, Сулим сказал, что у тебя два дня выходных.

- Почему? - Антон удивленно уставился на кузена.

- Потому что ты имеешь на них право, но не брал за последние полгода. Сулим решил послать тебя на них принудительно.

- Но я не устал. - Он нахмурился. - Я в чем-то провинился?

- Пха-ха-ха! - рассмеялся кузен. - Нет, ты слышал? Ему выходные дают, а он о проступках сразу! Нет, ну ты насмешил!

- Антон, - второй кузен покачал головой, - у нас так принято - один выходной на неделе, в течение недели два коротких дня работы через три дня и раз в месяц один отгул. Ты отгулы не берешь, Сулим это заметил и решительно настоял на том, чтобы ты их отгулял. Будь за тобой какой-либо проступок, уверяю, он бы тебя давно к себе на разговор позвал. К тому же, сейчас на полях проводят дополнительные меры по безопасности. - На вопросительный взгляд Антона пояснил. - Будут менять часть ограждения, так как обнаружили порчу. А замена подразумевает открытую часть защитного ограждения. Нас переправят на другое поле, но оно меньше. Просто так нас всех не отпустят, а вот кто имеет дни отгулов их всех отправили. У тебя их почти семь, но так долго он не решился оставлять тебя без работы. И просил передать - подумай о следующих отгулах, не забывай про них.

Антон только кивнул головой. Все что касается отдыха, дабы сборщики всегда оставались в хорошей форме и работали на совесть, является крайне важным в их работе. Если измотать работой, то какое это будет отличие от обычных рабов? А они здесь все члены одной большой семьи. В семье так не поступают, поэтому даже нанятые люди имеют те же самые права на отдых, как и члены семей. И поэтому к ним охотно идут работать, плюс оплата стабильная, вовремя и никакого обмана.

Войдя домой, встретив родителя, получил шутливую форму "М-м-м, какой жаркий самец попался!" и лишь кивнув головой, заговорщически подмигнув, ушел к себе в комнату. Родителю рассказывать, что его избили - гиблое дело. Он же еще потребует и стражей вызвать, такого шума наведет, что проблем потом не оберешься. Лучше согласиться, что самец был "закачаешься", ночь была более чем жаркой и отпустили его только ближе к полудню. Родитель успокоится, Антону меньше головной боли.

Раздевшись, прошел в душ и освежившись, накинув на плечи халат, вышел в спальню. Донг-Ху. Симпатичен, силен и имеет достаточно высокий ранг воина. Те придурки, которые подсели к ним за столик, хвастались что они "дагжи", что не ниже капитана, а Донг-Ху сказал, что они одного ранга. Значит он дагжи Донг-Ху. Присев на кровать и вытирая волосы, улыбнулся своим мыслям. С ним было легко разговаривать. Словно они понимали друг друга, словно у них один взгляд на мир. Пока ехали к дому, он увлекал беседой, что-то спрашивал и не было в его вопросах подтекста. Просто интересовался, что-то рассказал про себя.

Донг-Ху… он понравился. Но, как бы Антон не смотрел на него, его фаза рождающего не шевельнулась. Как застрял между фазами, так и не сдвигается. И родительский мешок не усыхает, переходя на фазу самца, и течка не начинается, закрепляясь на фазе рождающего. И, смешно сказать, его не тянет на ласки, не заводят запахи потенциальных партнеров, ароматы течных не будоражат, а посылы самцов не бередят. После тех тяжелых родов его зверь словно закрыл вход для игр с другими. Его сильно обидели, очень сильно, плюс в доноре он видел лишь опасного и очень сильного самца, не доверял, хоть и зависел от его силы. Все это заморозило его желание играть брачную игру с кем-либо, в любой из фаз. И как лечить такое, увы, даже сегодня врачи не знают. Все зависит только от зверя и его желания. Человек здесь просто бессилен.

Два дня выходных Антон провел с детьми. В первый день они игрались во дворе, что-то строили, за более мелкими присматривали - он вызвался помочь, пока отдыхает. Второй день сыновья запросились погулять по городу. Взяв их под руки, одев свободные одежды и на голову специальную кепку, направился в сторону самой красивой части города - с видами на море, несколькими парками и просто красивыми улицами.

Гуляли долго, покушали в небольшом и уютном кафе. И с каждым шагом Антон ощущал на себе взгляд, пристальный и следящий взгляд. За ним следили. Причем с самого первого шага за порог дома. И он не мог понять, кто и откуда, да и зачем. Он, как рождающий, бесполезен. Да и как самец тоже. Зачем кому-то следить за ним? Есть на островах традиция такая - воровать рождающего, покрывать его и делать супругом. Но у Антона зверь "замер", и он бесполезен. Зачем такой кому-то?

Проходя вдоль набережной, что расположена по краю полноводной реки, впадающей в море, любуясь красотами, думал о том, что следят теперь с трех сторон. Дети ничего такого не ощущали, значит на них не ведут охоту. Если бы смотрели на них, то мальчишки точно почувствовали бы, сообщили или голосом, или своим поведением с просыпающейся тревогой. Но сыновья были спокойны. Они осматривались, разглядывали дома и жителей, строили глазки таким же деткам, кто получил ипостась и крепко держали за руки своего родителя, словно хвастаясь или боясь отпустить. Антон же начинал нервничать, начинал оглядываться, хмуриться. В какой-то момент просто остановился и стал рассматривать то направление, откуда шло самое большое давление слежки. Заметил что-то и тут же давление исчезло.

Зная об этой традиции похищения, Антон совершенно не желал подобной участи ни себе, ни тем более детям своим. А так как за ними следят и уже практически в открытую, то придется быстро вернуться домой и больше без родственника-альфы не ходить никуда. Приняв решение, он направился к ближайшему кафе, где заметил в меню мороженное, и через несколько минут, когда дети от радости слопали свои порции фактически за минуту, набрал номер такси. Обговорил условия - рождающий без альфы, дети-самцы в ипостаси девятилетнего возраста, адрес откуда и куда. Его уверили, что машина придет через десять минут. Этого времени хватило для того, чтобы заказать еще по одному мороженному, после чего они были приглашены к машине.

Поездка на такси для детей была сродни маленькому приключению. Они радостно рассматривали картины города из окон, перелезали по родителю на другую сторону и щебетали радостно. Антон же ощущал, что за ними следуют. Причем не отставая. И это от раздражения, недовольства и легкого волнения стало переходить в тревогу. Ему становилось страшно. Если самому попасть в переплет, то это одно дело, но вот если и его дети будут там же, или только они, это уже иного рода плоскость. Да и водитель к середине пути недвусмысленно начал порыкивать, показывая, что сбрасывает нить слежки со своего стального друга. А это пугало еще больше.