Со мной что-то случилось. Я не могла этого объяснить. За последние пару лет я приняла много дерьма, и я всегда реагировала самым худшим образом — то есть я сдавалась и принимала его. Я за себя не стояла. Недавно я пришла к выводу, что просто не способна постоять за себя. Некоторые люди были бойцами. Некоторые из них были тряпками.

Я была тряпкой.

До этого часа.

До этой самой секунды.

Пока Киллиан Куинн не открыл свой большой рот и не выбесил меня.

Я уперлась рукой в бедро, встав в позу.

— Во-первых, мне никто не говорил, что это хорошая идея. Я сама к этому пришла. И знаешь почему? — я не стала дожидаться его ответа. Это был не тот вопрос, на который я хотела услышать ответ. — Потому что я вполне способна сама придумывать свои собственные идеи. Мне жаль, что твоё хрупкое эго чувствует угрозу от шеф-повара, о котором ты даже не слышал раньше, но реальность такова, что я открываюсь завтра, так что тебе лучше привыкнуть к идее некого соревнования. Если ты не можешь принять это, то, возможно, тебе следует найти другую профессию.

Он задвигал нижней челюстью вперёд и назад, явно напряжённый. Его зелёные глаза превратились в лазеры, нацеленные на то, чтобы сжечь меня дотла на месте. Я только что сказала одному из самых горячих шеф-поваров в стране, чтобы он ушёл и занялся чем-то другим. О, Боже мой. Но прежде чем я смогла обуздать свой гнев или приструнить свой язык, я закончила свой гневный монолог едва сдерживаемой угрозой.

— И этот фудтрак не бельмо на глазу, а моя жизнь. Так что я не приветствую ни твои оскорбления, ни предубеждения. Ты держись своей стороны улицы, а я буду на своей, и мы сможем жить дальше без всяких проблем.

Ему потребовалось некоторое время, чтобы прийти в себя. Складывалось впечатление, что он никак не мог меня понять, а я так гордилась тем, что наконец-то заступилась за себя, что чуть всё не испортила улыбкой.

Но даже это умерло, когда его сердитый взгляд начал скользить по мне. Его взгляд был острым и опасным, и когда он окинул меня взором с головы до пят, я почувствовала, как он усваивает мою сущность, взвешивая, оценивая и решая, чего я стою, всего одним уничижительным взглядом.

Мою кожу стало покалывать, а внутренности превратились в кашу. Какая бы борьба у меня ни была, я умерла под его сокрушительной силой и не могла ничего сделать, кроме как задрожать в ожидании его ответа.

Его губы расплылись в жестокой, насмешливой улыбке.

— Ты и правда думаешь, что у тебя есть шанс? Ты не можешь быть лучше меня в приготовлении еды. Ты не можешь конкурировать с "Лилу". Что ты пытаешься сделать?

— Я не пытаюсь соперничать с "Лилу", — честно ответила я, гордясь собой за то, что всё-таки не потеряла самообладания. — И если уж на то пошло, с тобой я тоже не соревнуюсь. Но у меня сегодня много дел, и я уверена, что у тебя есть... дела, которыми нужно заняться.

Я взглянула на "Лилу", надеясь, что он понял намёк. От вида "Лилу" во всей её красе у меня свело грудь, и моё сердце забилось в груди, как и всегда, когда я смотрела на неё.

— Да, мне нужно управлять рестораном, — отрезал он.

Он сделал шаг назад, не отвернувшись, не отведя взгляда.

То, как он произнёс слово “ресторан”, стало последним оскорблением. Если он хотел добраться до меня, то, наконец, нанёс правильный удар.

Потому что я никогда не буду управлять рестораном. Потому что никто никогда не перепутает мой фургон с его пятизвёздочной кухней. Потому что он был шеф-поваром, а я блаженным поваром линии раздачи.

— Спасибо за приветствие, Киллиан Куинн.

Моя улыбка была чересчур милой и слегка порочной. У меня защипало в носу, и я поняла, что вот-вот расплачусь. Мне нужно было, чтобы он ушёл раньше, чем это случится — до того, как он увидит, насколько сильно ранят меня его слова.

Его шаги замерли, и я была вынуждена снова взглянуть на него. Он покачал головой, горькое выражение неверия исказило его красивое лицо.

— Я не знаю, что и думать о тебе, Вера Делайн.

— Тогда не думай, — парировала я.

— Что?

— Не думай обо мне. Притворись, что меня не существует, и я сделаю то же самое.

Ещё несколько секунд он смотрел на меня, вероятно, пытаясь решить, серьёзно ли я говорю. А я была более чем серьёзна. Мне даже плакать больше не хотелось. Вот насколько я была серьёзна. На какой бы пьедестал я его ни поставила, он распался под тяжестью его эго. Он уже не был тем уважаемым шеф-поваром, каким я надеялась когда-нибудь стать. Он был просто обыкновенным мудаком, который был слишком высокого мнения о себе.

Издав гортанный звук, он больше не произнёс ни слова. Наконец он повернулся ко мне спиной и зашагал через улицу, обратно к "Лилу", обратно к славе, к которой он привык. Его плечи не поникли от поражения, а длинные ноги не утратили чванливости человека, полностью уверенного в себе и своём таланте. И то, что последнее слово осталось за мной, ещё не означало, что я что-то выиграла.

На самом деле, огрызаться на Киллиана оказалось гораздо менее приятно, чем я считала. Тяжёлое, болезненное чувство поселилось в моём животе, когда чувство вины обрушилось на меня. Киллиан заслужил всё это. Я знала, что это так. Он был злым и задиристым и совершенно не почтительным.

Но это не означало, что я должна была опуститься до его уровня.

Я прижала ладони к вискам, надеясь избавиться от липкого осадка после нашего первого и, надеюсь, последнего общения. Я была более чем серьёзна, когда сказала ему игнорировать меня. Я не ожидала, что он пойдет на нечто другое, кроме как проигнорирует меня.

С особой осторожностью я открыла дверь "Гурманки", как будто она была так же уязвлена этим обменом репликами, как и я.

— Это не имеет значения, — прошептала я ей. — Он не имеет значения.

И я это имела в виду.

"Лилу" всегда будет одним из лучших ресторанов в Дареме, возможно, даже в стране. А Киллиан всегда будет феноменальным шеф-поваром. Но я хотела совсем другого.

Это были не мои мечты и не мои цели.

Это были только воспоминания.

И Киллиан Куинн, наконец, забил последний гвоздь в гроб моей прежней жизни. Я двинулась дальше. Я очень, очень тяжело работала, чтобы оставить всё это в прошлом.

Теперь мне предстояло заняться двумя вещами, в которых я была сильна — прятаться и готовить чертовски хорошую еду.