Девочка в углу

© DepositРhotos.com / warrengoldswain

Девочка

© Trevillion Images.com / Carmen Gonzalez

Построенный из камня — темного, серого камня, — он был скрыт от любопытных глаз за суровыми горами. В этом доме содержали тех, кто не мог позаботиться о себе, тех, кто слышал голоса, у кого были странные мысли и кто совершал странные поступки. Их должны были удерживать в этом здании силой. Попав сюда однажды, они уже никогда не могли выйти.

Дэн почувствовал, что его вот-вот стошнит.

Такси уже миль пять тряслось по узкой, усыпанной гравием дороге, и это только усиливало нервное возбуждение. Водитель беспрестанно проклинал выбоины и спущенные шины. Дэну лишь оставалось надеяться, что тот не потребует возмещения за какую-нибудь поломку — плата за проезд из аэропорта и без того оказалась достаточно высокой.

Несмотря на то что уже фактически наступило утро, свет за окнами едва брезжил — это объяснялось тем, что по обеим сторонам дороги возвышался густой лес.

«В таких лесах легко заблудиться», — подумал Дэн.

— Ты жив еще там, сзади?

— Что? Да, я в порядке, — ответил Дэн, осознавая, что не проронил ни слова с тех пор, как сел в машину. — Просто готовлюсь к ровной поверхности, вот и все.

Наконец такси выехало из леса, и в свете летнего солнца все стало пестрым и серебристо-зеленым.

Вот он, колледж Нью-Гемпшир — место, в котором Дэну предстоит провести следующие пять недель.

Эти летние курсы — спасательный круг для Дэна, они на весь школьный год были для него пресловутым светом в конце тоннеля. Он будет находиться среди детей, которые хотят учиться, которые делают домашние задания заранее, а не наспех и кое-как возле своих шкафчиков перед самым звонком. Он не мог дождаться, когда наконец попадет туда.

Из окна Дэн увидел несколько зданий и сразу понял, что это учебные корпуса, так как их фотографии были размещены на сайте колледжа. Красивые кирпичные дома в колониальном стиле располагались вокруг двора с идеально подстриженной изумрудно-зеленой травой. Несколько ранних пташек уже вышли на лужайку и бросали в разные стороны фрисби. Как эти ребята смогли так быстро подружиться? Может быть, и правда здесь это будет легко.

Бруклин

© DepositРhotos.com / letsgobowling

Водитель заколебался, увидев знак «стоп» на перекрестке; справа по диагонали возвышалась милая простенькая церквушка с высоким белым шпилем, позади нее тянулся ряд домов. Немного подавшись вперед, Дэн увидел, как таксист включает сигнал правого поворота.

— Вообще-то, налево, — процедил Дэн.

Водитель пожал плечами.

— Ну раз ты так утверждаешь… Только вот чертова машина, кажется, сомневается. — И как бы демонстрируя это, таксист стукнул кулаком по экрану GPS-навигатора. Тот показывал, что запланированный маршрут заканчивается здесь.

— Налево, — повторил Дэн, на этот раз менее уверенно. На самом деле он не понимал, откуда знает дорогу, ведь он не просматривал маршрут заранее, но что-то в этой старинной маленькой церквушке всколыхнуло его память — пусть не память, но какой-то внутренний инстинкт.

Дэн барабанил пальцами по сиденью, ему не терпелось увидеть, где он будет жить. В студенческих общежитиях делали ремонт, поэтому учащихся курсов должны были разместить в здании, называемом Бруклином, которое в рекламном проспекте описывалось как «бывшее учреждение для душевнобольных и историческое место». Иными словами, психушка.

Дэна тогда еще удивило, что на сайте не было фотографий Бруклина. Но как только такси повернуло за угол и показалось здание, он понял почему.

Пусть на стенах строения лежал свежий слой краски и какой-то предприимчивый садовник немного переборщил, сажая яркие кусты гортензии вдоль тропинки, Бруклин маячил в конце дороги, словно предостерегающий знак. Дэн и представить не мог, что здание может выглядеть так устрашающе, но Бруклин явно превзошел все ожидания. Странно, но почему-то создавалось ощущение, будто этот дом наблюдает за ним.

«Теперь поворачивай», — прошептал голос у него в голове.

Дэн вздрогнул, невольно представив, как чувствовали себя пациенты, которых когда-то помещали в эту психушку. Знали ли они? Ощущал ли кто-нибудь из них подобную странную панику, или они были слишком больны, чтобы осознать это?

Он покачал головой. Что за странные мысли… Он был учеником — не пациентом. И как он уже заверил Пола и Сэнди, Бруклин теперь не был психиатрической клиникой; та закрылась еще в 1972 году, а впоследствии ее выкупил колледж и превратил в общежитие с общими ванными комнатами и отдельными этажами для парней и девушек.

— Приехали, — произнес водитель такси, хотя Дэн заметил, что тот остановился примерно в тридцати футах от бордюра. Может быть, это место вызывало странные чувства не только у Дэна. Тем не менее он открыл кошелек и вытащил три двадцатки, которые дали ему родители.

— Сдачу оставьте себе, — сказал он, выходя.

Доставая свои вещи из багажника, Дэн наконец-то отчетливо почувствовал реальность этого дня. Мимо прошел парень в синей бейсболке со стопкой комиксов в руках. Это вызвало у Дэна улыбку. «Свои люди», — подумал он и направился в общежитие. Оно станет его домом на следующие пять недель.

В родной школе Дэна крутым считался тот, у кого на парковке стоял новенький БМВ, а техника фирмы Apple и большие стопки книг, похоже, являлись показателями крутизны в ПКНГК.

«Так они, должно быть, называли эти курсы», — быстро сообразил Дэн. Волонтеры из числа студентов колледжа, которые вручали ключи от комнат и помогали ребятам заселяться, постоянно повторяли: «Добро пожаловать в ПКНГК!», а когда Дэн произнес словосочетание «подготовительные курсы Нью-Гемпширского колледжа», они посмотрели на него как на славного, но невежественного парня.

Дэн поднялся на крыльцо и вошел в широкое фойе. Огромная люстра не могла полностью осветить помещение, потому что там было много деревянных перегородок и массивной мебели. За большой аркой напротив входа Дэн заметил широкую лестницу и коридоры по обеим сторонам от нее. Даже глядя на снующих туда-сюда студентов, он не мог избавиться от какого-то депрессивного чувства.

Дэн начал подниматься по лестнице со своим чемоданом. Преодолев три длинных лестничных пролета, он подошел к своей комнате номер 3808. Дэн опустил свои вещи, открыл дверь и обнаружил, что сосед по комнате, которого ему определили, уже заселился. Или, наверное, правильнее было бы сказать, разложил все по полочкам. Книги, японские комиксы, справочники всех форм и размеров (большинство по биологии) были аккуратно расставлены по цвету на предусмотренных для этого книжных полках. Сосед занял ровно половину комнаты, его чемодан, лежащий под кроватью, был аккуратно застегнут на молнию. Половина шкафа уже была заполнена плечиками, на которых висели рубашки, брюки и куртки, — белые плечики для рубашек и курток, синие для брюк.

Все выглядело так, будто парень жил здесь уже на протяжении нескольких недель.

Дэн затащил свой чемодан на свободную кровать и посмотрел на мебель, которая будет принадлежать ему этим летом. Кровать, прикроватная тумбочка, письменный стол — казалось, все было в хорошем состоянии. Из праздного любопытства он открыл верхний ящик стола — интересно, найдет ли он там Гидеоновскую Библию[2] или, может быть, приветственное письмо? Вместо этого он обнаружил маленький листок фотобумаги. Он был старым, выцветшим, почти полностью побелевшим. Он едва мог разглядеть мужчину на фотографии — пожилого джентльмена в очках, в темной рубашке и медицинском халате поверх нее. В этом снимке не было ничего примечательного, кроме глаз, а точнее, их отсутствия. Небрежно или, может быть, в раздражении кто-то попросту зарисовал их.