- Знаешь, Ердей, не хорошо они делают, эти ясыги. И что, теперь иначе?

  - Слава Богу, давно не берут. - И охотник, не спеша, стянув шапку, перекрестился. - Редко наскочат, да их и погоним.

  - Ты что же, во Христа веруешь, дядька Ердей?

  - Верю, отчего нет? Русы рассказали, добрая вера, сильная.

  - Это точно. Я тоже христианин, православный. Так что мы получается, одного народа - христианского.

  Старик в ответ скупо улыбнулся и склонил согласно седую, в густых кудрях голову. За кустами послышался звонкий лай и на полянку выскочил Мадху, весело заплясавший вокруг нас. Всем видом он выражал - задание выполнено, помощь близка. Ну что, посмотрим, кого Бог послал на этот раз. Но разглядеть лицо пришедшего, я не смог. В глаза ударил яркий сноп света от лампы, которую этот некто нес в руке. Прикрыв сослепу глаза я неподвижно сидел, дожидаясь пока зрение вернется, прислушиваясь к происходящему.

  - Что случилось, дедушка? - Голос взволнованный и слегка запыхавшийся от бега. Звучит звонко и чуть ломко - совсем юный. А по-русски говорит чисто.

  - Упал, зашибся. Ногу побил. Слав помог, дотащил.

  - Слава Богу, дедушка. Давай я тебя потяну?

  На этом я решил вмешаться в разговор.

  - Не знаю, кто ты, малец, но деда тебе не дотянуть. Так что пожди малёха, я отдышусь, да побредем еще, далеко до дому-то?

  - Близко совсем, дядька Слав, - без малейшего напряжения или скованности, но вместе с тем уважительно и степенно ответил парень.

  - Лады, тогда дай мне еще десяток минут и двинем. Ердей, ты как, не против двинуть?

  В ответ молчание. Ну и не надо. Снова закрываю глаза и отключаюсь. Может от кетаса, но в голове кружат странные образы, накатывая волнами. То девушка, увиденная на хуторе, ее синие глаза, то лесная дорога, петляющая среди холмов, то почему-то Митрий, с опущенной головой, стоящий посреди просторной избы, последним из видений стала оскаленная морда гиены. От такой картины дремать разом расхотелось, и я поднялся, отряхиваясь. Сказать, что сил прибавилось, было бы откровенным самообманом, но и той смертной слабости не было, значит, можно идти. А то помстится такое - рдеющие глаза хищников в ночной тьме леса совсем рядом.

  - Эй, малой, давай вперед, свети своей лампой, а я следом с дедом потащусь.

  В ответ тишина, но яркое пятно света без промедления двинулось вперед, а я - впрягшись в волокушу - следом.

  Сколько шли - сказать не берусь, но и, правда, не долго. Сгрузили охотника и осторожно затащили в дом. Пройдя темные сенцы, оказались в тесноватой избе, точно посередине которой стояла беленая печь, на нее и уложили Ердея. Паренек, почему-то шепотом узнав, хочу ли я есть и, получив в ответ твердое нет, сразу указал на нары, куда я и повалился не раздеваясь. Только затылок коснулся подушки, сознание отключилось.

  Проснулся я от внезапной боли, жестоко скрутившей тело. Словно все мышцы разом одеревенели, причиняя чудовищные нестерпимые страдания. Я попытался заорать, но сведенные судорогой челюсти не дали выйти крику, получилось лишь невнятное мычание. Но и того хватило, чья-то легкая рука легла на лоб и спустя несколько мучительных секунд стало легче. Сначала голова, потом шея, плечи, грудь и руки, и последними ноги. Судорога уступила место сильному жару в натруженных мышцах. Я попытался подняться, но тело взвыло, видно мышцы я перегрузил вчера до упора.

  - Не вставайте, дядька Слав. Я вам отвара принесу, дедушка сказал - как проснетесь напоить, а потом в баню, всю немочь паром горячим и выгоните. - Говорил парень уверенно и спокойно, словно заранее все знал. Ишь ты, грамотные... Лекаря.

  В ответ я беспомощно моргнул глазами, соглашаясь принять что угодно, лишь бы отпустило, и без сил откидываясь обратно на ложе. В меру теплый напиток оказался неожиданно приятным на вкус. Юный лекарь заставил выпить всю кружку до дна и, настояв, чтобы я не двигался и еще полежал, отошел в сторону. Спустя несколько томительных минут боль начала отступать и я решительно уселся на кровати. Хватит всяких сопляков слушаться - я великий победитель гиен и бандитов - а он мелочь худосочная. Теперь самое время оглядеться и понять, куда я на этот раз угодил.

  Сам я на нарах, сколоченных из толстых досок, сижу, сверху еще одна лежанка и такая же пара, напротив, стоит. Застелены шкурами. Между ними стол длинный. Перед ним - окно, в которое бьет яркий, солнечный свет. В красном углу икона - складень, В средней части Спас, а на боковых досках - Богородица и Святой Николай Чудотворец, епископ Мирликийский. Ниже лампада висит на цепочках, красивая такая. Видно, правда дед христианин. Я медленно поднялся и, перекрестившись, поклонился Господу. Спаси и помилуй! В ногах все же слабость, пришлось снова сесть. Продолжим. Печь, похожая на ту, что была в избушке промысловой, только размером побольше, стояла ровно посередине хаты. Помню, что вход через короткие сенцы шел справа. А по левой стене, как раз, где я и сижу, нечто вроде кухни. Стол, полки с посудой, что-то вроде плиты рядом с устьем печи. Толково. Электрической лампы, радио и вообще признаков цивилизации нет совсем. Понятно. Вставать больше пока не хотелось, дождусь парня, там сразу в баню, а уж потом и жить можно будет.

  Почему-то вспомнилась мама, перед отъездом заботливо советовавшая поберечь ноги. Вот, родная, знала бы ты, как придется твоему сыну по лесам бегать - ни за чтобы не отпустила из дому. В горле поднялся ком, черт, только разнюниться теперь и не хватает! Елки, как же хочется домой! Неужели нет пути? Раз сюда угораздило попасть, значит и обратно можно! Ведь где вход, там и выход! Лучше думать о том, как вырваться домой, чем впадать в тоску. Надо бы старика расспросить, уверен, должен он что-то знать.

  - Дядька Ердей, ты не спишь? - Вопрос в пустоту, точнее, в беленую стенку печи.

  - Нет, Слав, нет еще.

  - Знаешь, Ердей, а ведь я чужой в ваших краях, совсем чужой.

  - Знаю, Слав.

  - Откуда? - Я даже опешил слегка. - То есть... - В замешательстве я даже потерял нить разговора.

  - Подожди, но я не просто чужой, я из другого мира, понимаешь? - Опять молчание. - Чего ты молчишь?! Я домой хочу! Может, знаешь, как мне вернуться, а? - На миг захлестнула такая глупо-наивная волна надежды, что вот прямо сейчас старик скажет - да, и завтра, ну край - через день, я буду на своей родной Земле.

  - Нет, Слав, того не ведаю.

  - Куда мне идти, что делать? Я ведь один совсем, ни кола, ни двора, даже смены белья и той нет. - И откуда столько горечи в голосе прорезалось? Зачем я вообще ему это говорю? Жалуюсь... Стыдно должно быть, но почему-то стало даже чуточку легче.

  - Не спеши. Мне помог, ты - гость в доме. Теперь устал. Лежи, ешь, потом говорить будем.

  - Скажи хоть, далеко ли люди? Город, село? Может, ты других землян встречал? Вот иконы у тебя наши.

  - Встречал. - И разом, как отключили, замолчал. Вот и поговорили, содержательно.

  Погостить предложил и то хлеб. И, правда, отлежусь, осмотрюсь, а там решим. Но дед не прост. И на этот раз я в молчанку играть не буду - вытяну все, что смогу. А то ведь как слепой, никуда не годится. Почему они все такие молчуны или мне просто везет как утопленнику? Чего таят, скрывают? Не по-русски, ей богу. Попади ко мне человек, не стал бы ему мозги греть, помог бы толком. С другой стороны, кто я им? Вообще никто. И Ердею, мало ли, дотащил до дома, не велика услуга, так он наверно думает. Вот и помогай людям! С другой стороны, ты ведь не потому его на себе волок, чтобы плату получить, тогда сразу, на месте надо было договариваться. Потому и ждать ничего не буду, не таковский!

  Дверь негромко хлопнула, и появился малец - паренек лет тринадцати, стройный, даже тонкий, сероглазый и почти иконописно красивый. Дела. Да, качественный здесь народ, вот, и Ердей - колоритный дед, девушка та, синеглазая, даже Митрий - просто на загляденье. Я не художник, но душа - не камень.

  - Баня готова. - И протянул мне длинный рушник и настоящее исподнее, верно, дедово.