— Нет, но полиция может легко проверить списки авиапассажиров. У нас также нет никаких улик против Беннета Джеймса или Беннета Юаня, как его ни назови. Но это он убил свою жену, и я готов биться об заклад, что один из этих Беннетов убил Лили.

— Но вскрытие показало, что смерть Лили произошла в результате несчастного случая.

— Точно так же, как в случае с Аной Юань. Тебе следует заявить в полицию.

— Но я не могу, — возразила Преш со слезами на глазах.

— Почему? Ты что, боишься узнать правду?

Но тут уже Преш не выдержала и возмутилась:

— Что ты имеешь в виду?

— Ну давай, Рафферти, признайся: ты не хочешь слышать о том, что твой распрекрасный Беннет или очаровательная Мэри-Лу имеют отношение к смерти Лили.

— Прекрати! — Она отвернулась. — Оставь меня в покое.

Сэм встал:

— Ты слишком хорошо думаешь о людях, это основная твоя беда, Рафферти.

— А твоя основная беда, Сэм Найт, заключается в том, что ты ни о ком не думаешь хорошо. И кроме того, ты не слишком помог полиции установить, что произошло с твоей женой.

Они смотрели друг на друга с откровенной злобой, как два заклятых врага.

Сэм кивнул:

— Ты права. Только напомню поговорку: «Правда сама себя очистит».

У выхода Сэм обернулся и взглянул на нее. Он вспомнил слова предсказателя: «Ответ на второй вопрос может дать другая женщина». И этой женщиной была Рафферти.

— Позвони мне, если передумаешь. — И он вышел, закрыв за собой дверь.

В глазах Преш застыли слезы, она была измучена событиями прошедших дней. Сэм не имел права упрекать ее. Все, он ей больше не друг. И конечно, она никогда не позвонит ему, а если он позвонит ей, она не будет с ним разговаривать.

На следующий день, когда она утром принимала душ, зазвонил телефон. Она продолжала обливаться горячей водой, намеренно игнорируя звонок и удивляясь, почему его не перехватил автоответчик. Впрочем, автоответчик и раньше барахлил.

Однако звон не прекращался. Внезапно мелькнула тревожная мысль: а не произошло ли какое-нибудь несчастье? Наверное, что-то стряслось. Иначе кто бы стал звонить так долго? Взволнованная, она выскочила из душа и, схватив полотенце, бросилась в спальню. Как только она взяла трубку, звонки прекратились. Она постояла одну или две минуты в ожидании, не зазвонит ли телефон опять, а затем вернулась в ванную.

Стоя перед зеркалом, она начала наносить на лицо крем-маску, которая, как уверяла реклама, должна была остановить разрушительный для кожи бег времени. Со временем было все ясно, но как быть со стрессами, вот вопрос.

Преш вздрогнула, когда телефонный звонок опять нарушил тишину. Телефон трезвонил не умолкая. «Сколько же можно звонить?» — возмутилась Преш и взяла трубку.

— Если это ты, Сэм Найт, — нарочито холодным тоном сказала она, — то знай, мне совсем не хочется с тобой разговаривать.

В трубке повисла тишина, затем знакомый голос ответил:

— Преш, это я, Беннет.

Потрясенная, она оцепенела. Ей показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

— Преш? Пожалуйста, ответь мне, — умоляюще сказал он. — Мне необходимо поговорить с тобой. Мне надо кое-что объяснить… — Его завораживающий голос будил в ней множество воспоминаний, в том числе очень интимных.

— Мне не о чем с тобой говорить, — ответила она, удивляясь, что голос ее не дрогнул.

— Понимаю. Но поверь мне, я прошу только об одном: о встрече с тобой. Просто мне нужно очень много времени, чтобы объяснить, что с нами произошло. Я не могу жить дальше с таким громадным чувством вины на душе.

Преш упала на постель и закрыла глаза. По ее щекам заструились слезы. А она думала, что избавилась от наваждения. Жить будущим… Но только он позвонил, как все забылось, и у нее опять сдали нервы.

— Я всегда любил тебя, Преш, — горячо уверял Беннет. — Но я не был с тобой честен, вот почему я не смог довести все до конца. А потом уже было поздно. Правда заключается в том, что у меня нет денег, Преш. Я хитрил и обманывал, потому что любил тебя. Я не мог жениться на тебе и жить дальше вместе с той ложью, которую я воздвиг вокруг себя. А сказать правду я не решался, для меня это было слишком.

Она молчала.

— Преш, ты меня слышишь? — Последовала долгая томительная пауза, но ответа он не дождался. — Ну, скажи мне что-нибудь, моя любимая, — сказал он с надрывом, словно он плакал, как и она.

— Я не знаю, зачем ты мне звонишь, Беннет, — наконец вымолвила Преш, садясь в кровати и вытирая слезы. Она не собиралась попасться опять на его удочку сладких обещаний.

— Я должен тебя увидеть, — не унимался Беннет. — Ты должна простить меня, Преш, потому что только тогда мы сможем все начать сначала. Я в Венеции. Давай встретимся здесь, в Венеции, моя дорогая. Я умоляю тебя встретиться со мной, я тебе все объясню. Ты должна мне поверить.

Она опять закрыла глаза, ничего не говоря.

— Кроме того, есть еще кое-что, — прибавил он, внезапно понизив голос. — Я знаю, кто убил Лили. Нет, это не я. Поверь мне. Я все тебе расскажу, если ты приедешь сюда. Тебе тоже угрожает опасность, Преш.

Что такое он говорит? Она должна выяснить правду, иначе потом она будет винить себя всю жизнь, что не сделала этого.

— Я встречусь с тобой, Беннет. Я прилечу сегодня вечером.

Его голос задрожал от радости.

— О, моя дорогая! Я так хочу тебя снова увидеть. Тебе здесь очень понравится. Сейчас в Венеции идет карнавал, настоящий языческий праздник, когда все переодеваются и надевают маски. Я достал билеты на бал. Почему бы тебе не захватить с собой какой-нибудь маскарадный костюм? Давай сделаем вид, что не знаем друг друга, и начнем все сначала.

Преш попробовала было представить, но у нее ничего не вышло.

— Продиктуй мне номер своего телефона, — сказала она. — Я позвоню тебе, когда прилечу.

— До встречи в Венеции! Я люблю тебя, Преш, — донеслись до нее его последние слова, прежде чем она положила трубку.

Несмотря на все пережитое, на все муки и страдания, Преш по-прежнему хотела ему верить.

Она должна распутать загадочное убийство. Кроме того, она должна узнать всю правду о нем, кто он на самом деле.

Преш сразу же позвонила в аэропорт и заказала билет на рейс до Венеции. Затем она начала собирать вещи. Внезапно мысль о карнавальном костюме показалась ей совсем неплохой. В карнавальном костюме она сможет незаметно следить за ним.

Ее свадебный наряд по-прежнему висел в шкафу, в самом дальнем углу. Она вынула отороченную мехом накидку, в ней он ее ни за что не узнает, ведь он ее так и не увидел. Она свернула накидку в тугой ком и запихала в сумку. Преш позвонила в «Бауэр», но свободных номеров там не оказалось. Комната в небольшом семейном пансионе «Мара» рядом с мостом Риальто — это все, что ей удалось получить.

Она позвонила консьержке, попросила, пока ее не будет, покормить кошку. И задумалась: кому еще надо позвонить? По крайней мере следовало предупредить тетю Гризельду о том, куда и зачем она едет.

Но в пентхаусе никто не подошел к телефону, и она даже вздохнула с облегчением, прекрасно понимая, что скажут тетушки. В отсутствие хозяек прислуга никогда не брала трубку, потому что часто звонили иностранцы, и их сообщения оставались на автоответчике.

— Привет, это я, Преш. Я лечу в Венецию, чтобы встретиться с Беннетом. Он хочет увидеться со мной и все объяснить. Он знает, кто убил Лили. Надо по крайней мере дать ему возможность оправдаться, — сказала Преш, но не таким уверенным голосом, каким бы ей хотелось. — Я поселюсь в пансионе «Мара».

Оставив номер своей комнаты, она напоследок прибавила:

— Я люблю вас.

Истошный вопль Гризельды всполошил всех. Мими, Жанна, Морис и даже собаки — все бросились к ней. Не в силах произнести ни слова, Гризельда лежала на кровати и обмахивала себя рукой, чтобы не потерять сознание. Она указала на телефон и сказала лишь одно слово «сообщение». Мими нажала на кнопку прослушивания сообщений.