Он обижался, если его называли богатым человеком.
— Богачи крадут у общества. Богач, подающий милостыню, крадет вдвойне. Он крадет еще и сердце.
— Я продал не так много, — сказал он как-то. — Сначала я получал так мало за свои картины, что не было смысла продавать. А теперь получаю так много, что не нужно продавать.
Ему удалось сохранить у себя большинство своих лучших произведений. После его смерти город Осло унаследовал 1008 картин, написанных маслом. Эти картины были оценены в четыре с половиной миллиона крон, но в 1944 году стоили вдвое больше. Кроме того, город получил 4443 рисунка и 15 391 оттиск. У самого Мунка было 378 различных литографий, 188 офортов и 148 гравюр. Город получил право продать десять из его последних оттисков. Его сестра Ингер получила сто оттисков и сто тысяч крон. Племянница — сорок тысяч крон и нуждающиеся художники — тридцать тысяч крон. Помимо трех усадеб и государственных бумаг у него в банке было пятьдесят тысяч крон и в ящике лежало девяносто тысяч тысячными купюрами. Единственными ценными вещами из его имущества были часы с боем и зеркало. Обе эти вещи были оценены в тысячу крон. В ящике, где лежали деньги, находились и три драгоценности — орден св. Улафа, орден Почетного легиона и дешевые карманные часы на шнурке от ботинок.
Самое лучшее собрание картин после собрания самого Мунка находится в Национальной галерее Осло. Галерея обладает пятьюдесятью картинами маслом и несколькими сотнями оттисков. Помимо основных произведений — таких, как «Больная девочка», «Весна», «На другой день», «Переходный возраст», — в галерее находятся «Мадонна», «Пепел», «Крик», «Смерть в больничной палате», «Танец жизни», «Мать и дочь на берегу» и множество прекрасных зимних пейзажей. Кроме того, в галерее имеется великолепный автопортрет Мунка, написанный в 1906 году, и портрет сестры Ингер. Затем картины «Немец», «Француз», портрет доктора Якобсона. Все они написаны до 1910 года. Большинство из них галерея купила по рекомендации Енса Тииса, некоторые получены в дар от норвежских коллекционеров. Особенно много в галерее ранних картин Мунка. После того как Кристиан Мустад передал галерее свое великолепное собрание картин Мунка, там имеются и несколько лучших картин, написанных Мунком в последние годы жизни. Следует особенно назвать «Мужчину на капустном поле» и автопортрет «Больной испанкой». Но в галерее мало акварелей и пастелей.
Третье по величине собрание картин Мунка, созданное в 1936 году, находится в Акере. Там тридцать картин в масле, большинство относящихся к поздним годам. Особенно много цветных оттисков и акварелей, свыше четырехсот литографий.
Четвертое крупное собрание картин Мунка принадлежит торговцу Расмусу Мейеру в Бергене.
Пятое — Эрнсту Тилю в Стокгольме. Тиль был другом Ницше и купил большой и странный написанный Мунком портрет этого мечтателя, искателя и поэта, именем которого так часто злоупотребляли. По линиям этот портрет Ницше напоминает картину «Крик». Кажется, что пейзаж вихрем крутится вокруг Ницше.
Позже в Германии появились еще три покупателя, также евреи — торговец из Гамбурга Артур Гольдштейн, промышленный магнат Гуго Стиннес и актер Моисси. Ратенау, Гольдштейн и Стиннес покупали главным образом литографии Мунка. В течение многих лет они покупали оттиски всего, что он писал. Собрание Гуго Стиннеса было позже продано в разные руки.
В Германии и Австрии имеются сотни картин Мунка и тысячи его литографий. Они распылены по множеству собраний. В Швеции, Дании и Швейцарии также много картин Мунка. Во Франции, Англии и Америке — по нескольку картин и по нескольку сот оттисков. Картины Мунка продавались в Чехословакию, Россию, Южную Африку, Индию и Японию.
Три крупнейших собрания картин Мунка находятся в Осло и его окрестностях. Но они никогда не будут объединены в одно целое. Мунк хотел, чтобы его собрание находилось в специальном здании.
— Если мои картины попадут в галерею, где висят произведения и других художников, то они будут зависеть от вкусов, которые воцарятся в будущем. Может, появится директор, правление, которым они не понравятся. Их могут продать, а что еще хуже — забросить на чердак. И, кроме того, я не хочу, чтобы все мои картины находились под одной крышей или в зданиях, близко расположенных друг к другу. Я боюсь пожара и бомб. Я не хочу стать легендой. Может быть, я бы и выиграл от этого. Но не хочу. У меня нет детей. Только картины.
ОТНОШЕНИЕ К ДРУГИМ ХУДОЖНИКАМ
Эдвард Мунк искал общества таких художников, которые были так же застенчивы, как он сам.
Этим, несомненно, объясняется его привязанность к Ницше, Обстфельдеру, Ибсену и Киркегору, а также его дружба с Августом Стриндбергом. Он чувствовал, что между ними есть что-то родственное, что их связывает общность идей и чувств. Мунк говорил, что Ницше прежде всего поэт. Чаще всего он цитировал изречение Ницше: «Идя к женщине, не забывай взять кнут!» — и добавляла. — Ему следовало бы применить кнут к своей сестре, фру Ферстер-Ницше.
Мунк никогда не иллюстрировал книги, но сделал много рисунков к пьесам Ибсена — «Пер Гюнту», «Привидениям», «Столпам общества», «Росмерсхольму» и «Когда мы, мертвые, пробуждаемся». Великий немецкий актер Моисси сказал однажды, что создать роль Освальда в «Привидениях» ему очень помогла литография Мунка «Освальд». Он сделал основной ту сцену, в которой Освальд говорит матери, что он безнадежно болен. Он играл эту сцену, вдохновляемый рисунком Мунка, на котором изображены объятая отчаянием мать и сидящий в кресле Освальд, парализованный, разбитый. Вряд ли случайно, что только пьесы Ибсена вызывали у Мунка желание их иллюстрировать. Он, несомненно, имел духовное родство с Ибсеном. В последние годы жизни Мунк много читал произведения Серена Киркегора, но они никогда не вдохновляли его на иллюстрации. Он говорил, что стихи Обстфельдера дали ему материал для нескольких картин. Он написал «Крик», прочитав стихотворение Обстфельдера «Я попал не на ту планету».
В последние годы жизни Мунк до странности мало интересовался современным изобразительным искусством.
Он помогал нуждавшимся художникам деньгами, но редко ходил: на выставки и никогда не покупал рисунков или картин других художников. Зато приобретал дешевые цветные литографии и фото произведений великих мастеров, больше всего Рембрандта. Но иногда и дешевые литографии картин современных художников. Он прикреплял их кнопками к стенам, где они висели несколько недель, а потом падали. Он покупал книги с фотографиями картин. Перелистывал их, чтобы посмотреть, чем заняты другие художники. По его мнению, этого было достаточно.
Можно считать, что Мунк больше всего учился у трех художников — Тулуз-Лотрека, Ван-Гога и Поля Гогена. Несмотря на то, что искусство рисунка Мунка больше всего напоминает Тулуз-Лотрека, он очень редко о нем говорил. Я никогда не видел картин Лотрека в Экелю. О Гогене Мунк тоже не говорил. Картины Ван-Гога пленяли его больше. Он рассказывает как о чем-то странном, что в бытность его молодым художником в Париже увиденная им впервые картина Ван-Гога не произвела на него никакого впечатления.
— Во всяком случае, я ничего о ней не помню. Но из всех картин в Национальной галерее в Осло больше всего меня очаровала маленькая картина Ван-Гога. Она меня пугает! Я часто стоял в дверях зала, где она висит, и смотрел на нее. Когда я подходил ближе, меня влили красные пятна в глазах. Я думаю, что кто-то царапал картину. Может быть, Ван-Гог сделал эскиз, а кто-то другой потом доделывал картину. Как это было с картиной Карстена, которую вы купили, на ней изображен гроб и портреты предков на стенах. Мне кажется, что я дал Карстену незаконченную картину, когда ему понадобилось полотно. Он написал пол и стены, а все остальное оставил, как было. Поэтому он и не поставил своей фамилии на ней. Карстен частенько так делал. Я слышал, что он в Париже купил картины какого-то художника и писал на них. Кристиан Крог любил писать на картинах других художников. Когда его бедные друзья нуждались в деньгах, он писал на их картинах и ставил на них свое имя. Он отдавал им эти картины, и они могли продать их за пятьдесят или сто крон. Я сам писал на одной из картин Крога. На большой картине «Альбертина», которая висит в галерее Осло. Но вообще-то я от этого воздерживался. Киттельсен [24] как-то предложил мне вместе написать картину. Она должна была изображать тролля на улице Карла Юхана, и тролля хотел писать Киттельсен. Но из этого ничего не вышло. Мне нравился Киттельсен. Он был большим оригиналом. Он очень сердился, когда кто-нибудь рисовал гномов и троллей. — «С кого этот Бергслин [25] пишет гномов и троллей?» — говорил он. — «Он же, черт подери, не видел ни гнома, ни тролля».