Свирепствует лютый, почти смертельный, для раскинувшейся на половину континента страны, дефицит разменной монеты. Даже проклятое церковниками байкальское золото, с которым мы поначалу вылезли на местный финансовый рынок — капля в море. Для поддержания нормального денежного обращения, в условиях диких расстояний и бездорожья нужно серебро. Много! Десятки тонн. Ежегодно! А в России XVII века своего серебра нет. Вообще! Золота — тоже. Весь драгоценный металл поступает из-за границы, в обмен на не возобновляемые ресурсы, меха, пеньку, воск и древесину. Причем, он сразу же утекает обратно, платой за выкупаемых пленных, за предметы роскоши, за благорасположение влиятельных особ. Добавьте «чистый вывоз капитала». Местные бояре не верят своему же царю-батюшке ни на грош! Серебро, всеми правдами и не правдами, отправляется в западные банки, передается «в рост» иностранным купцам, зарывается в землю (буквально, кладами). Бред…

Дядя Лева, по этому поводу, на Совете, целый доклад делал. Как «начальник ZOG» (говорят, на Земле-1 было «еврейское оккупационное правительство». Шутка?) и «по праву Первого сибирского еврея» (правда). Он предложил применить к ситуации финансовые инструменты из будущего. Как сохранить, в обороте Московии, хоть часть серебра? А надо вынести оборот реальных денег в «оффшорную зону». К нам. Заменив его безналичным. Финансовые потоки, таким образом, выводятся из оборота, серебро остается, где оно и было. Чем можем, так сказать, тем и поможем. Принимать безналичные платежи и переводы у купцов и «лучших людей страны» (так бы их всех и перестреляла!), обязали дежурных операторов узлов связи. Там, где у местных есть к ним доступ. Всё честно… Приходит дяденька, с мешком денюжек. Говорит радисту, что он собрался с ними учинить. Делается запись в «журнале». На КДП, в Ангарске, постоянно крутится магнитный диск записи объективного контроля. Готово! Запись ушла в архив, её можно в любой момент прокрутить клиенту, для контроля. Или, устанавливаем связь между двумя клиентами (купчишки, этот «голосовой денежный перевод», зело возлюбили). Один говорит, что он хочет. Второй соглашается… Или торгуется… Под запись. Сговорились. Один деньги — передал. Второй, на том конце радиоканала, деньги получил. Подтвердил. И разошлись… Чисто, безопасно, мгновенно. Если оба у нас открыли счета, даже наличность с собой иметь не надо — только подтвердить личность (один другого узнал по голосу, а оператор в Ангарске — обоих, есть там специальные люди). Прелесть, кто понимает… Но, не моё.

К вечеру, от этих «задушевных разговоров», переходящих на матерный лай по ходу торга, у меня начало «крышу срывать»… И отказаться нельзя — другого, устойчивого, канала связи с Ангарском, сегодня не было. Надо… Убиться веником! Мне же, теперь, в Германии, самой торговаться придется! Экономикой Фрицевой державы рулить. Во, засада!

Вы не подумайте. Коммунизм-коммунизмом, но личные деньги у нас есть. Тоже — на счетах. Когда кому надо, получите. На тех же условиях. Хочешь, безналом. В дикой Европе без горсти монет за ворота не выйти. Мороки с ними! Как вспомню, так вздрогну… Да, ещё карманы от воров беречь надо… Помню, мы с Фрицем по набережной гуляли и я что-то купить захотела… А он как посмотрел — и все деньги у меня отобрал. Сказал, без них могу вернуться. Кто ж серебро в карман куртки сыплет? Надо — в потайной внутренний, или в кошелек… Вдруг, вор попадется? Какие воры? Я сроду вора не видела… Ой! Там же, в Германии, настоящие воры есть! И грабители! И нищие… Что с грабителем делать — я лучше всего представляю. Ба-бах — и готово. А с нищим?

Наша серебряная монетка для экспорта-импорта, в духе байки о древнем новгородском происхождении, весит ровно один грамм, на реверсе — выбит серп и молот, на аверсе — силуэт Дома Советов или «Большого Дома», с радиобашней. Чеканка денежки сделана нарочито грубо, под старину, отчего силуэт «Дома» имеет очень уж характерные очертания, за что, с легкой руки Елены Сергеевны Кротовой, мы, ласково, называем эту монетку английским словом «фак». Получается, она не настоящий медный рубль из XXI века (мне их папа показывал), а «хрен знает что». Где «хрен», там и «кол». Иногда ещё — «палка» и «деревянный». Часто употребляются и более нецензурные синонимы, неприличные в обществе… Возьмет такое настоящий нищий или пошлет меня, куда подальше? Может ему лучше купить чего вкусненького? Теперь понимаете, почему «денежная экономика — дерьмо»?

Так… Сон отменяется… Мальчики соблазнили меня попробовать авиационный «чифир» (именно так, без мягкого знака). Типа пожалели усталую девушку. Теперь я бодрая и заводная, как резиновый мячик. Хочу бегать и прыгать. Но, негде… Могу стучать морзянкой сразу двумя руками (уже попробовала), но, не с кем… Вышли из зоны устойчивого приема… А вообще, они меня развели. Чифирь, если верить папе, не «народный монгольский напиток». И если честно — надругательство над традиционной чайной церемонией. Дальнобойщики и урки, на Земле-1, его пьют. Первые, что бы спать не хотелось (ребятам в ночь лететь), вторые — вместо водки.

У меня это был ужин. На чуть недолитую пол литровую кружку кипятка — пол стакана мелкой заварки. Десять минут настаиваем, сливаем, разводим по вкусу сгущенкой, пьем маленькими глотками и закусываем печеньем. Жесть! Сердце дык-дык-дык! Сна ни в одном глазу! В мозгах — хрустальная ясность. И это — надолго. Думы в голове роятся! После напряженно прожитого дня и погружения «в иную культурную среду» — мыслю.

Плохо жить на свете дурой. Дипломную, по экономике, я сдала, ага. «Сравнение эффективности хозяйства солидарного и конкурентного общества». Вместе с экзаменом… Экстерном… И забыла, как страшный сон… А оказывается, личный опыт — незаменим. Всего один день послушала, как купцы друг на друга в микрофоны орут, и поняла суть рыночной экономики — за лишнюю копейку люди друг другу готовы бороды оборвать и глаза высосать. Сдается мне, что пока в Московии заправляют эти типы, наши попытки тут что-то поправить — как покойнику горчичник. Что мой Фриц, с таким же вот электоратом, собирается делать — ума не приложу.

Когда-нибудь видели воров, которые ведут дела честно? Я их только послушала — уже с души воротит… Клянутся, самым святым, от родной матери, до божьей… И надувают партнеров — только треск стоит. Они бы и нас надували, однако, технику не обманешь. Мы же с них платы не берем. Строго информацию. И проверяем. Сказано — сделано. Не нравится? Свободен! Обманул? Тут зависит от ситуации. Пулю схлопотать — запросто…

И вообще! Правильно, наши, сразу у себя государство отменили. Чего? Армия — народная. Советы — для руководства, выборные бригадиры или там координаторы — для оперативного управления. Достаточно! Даже деньги — не особо нужны. Так — инструмент, поддержания внешних связей, и условная единица учета. А если бы у нас было государство? «Государство — аппарат вооруженного насилия, выполняющий волю правящего класса». Симбиоз воров и бандитов. Воры крадут и платят бандитам за «крышу». Бандиты грабят и отдают ворам деньги «в рост». Всё стоит у них на страхе и обмане. До первой неудачи. Если что-то, хоть чуть-чуть, не заладилось — сразу настает, как выражается дядя Лева, «полный какаду». И исправить ничего уже нельзя… Война — кормит войну… Воровство — укрепляется воровством. Деривативные сделки… ссудные проценты… закладные векселя… Тьфу! Легче «всё снести до основания», чем пытаться исправить. Поэтому, кстати, мы в этом мире никому и никогда не даем кредитов. Принципиально. Только вкладываем… или что-то покупаем.

Наверное, с земли, на фоне черного ночного неба, прозрачный носовой фонарь нашего самолета сейчас выглядит, как огромный жук светлячок. Включены все лампы. Летим по приборам… На штурманском столике — карта Центральной Европы… Она совсем не похожа на «старые» карты, которые папа иногда достает из сейфа и разглядывает у себя в кабинете, когда думает, что никто не видит. Там — густая россыпь кружочков городов, хитрое плетение разноцветных дорог на суше и водных маршрутов по морям. Там, всюду, значки аэродромов, портов, центров разнообразной человеческой деятельности. Наша карта — серая и пустая. Развернутая в лист мозаика из черно-белых фотографий воздушной разведки. Узкие русла рек… Леса… Редкие заплатки полей, пятнышки городов. Ещё более густые пятна мертвых деревень и разрушенных крепостей. Ни государственных границ, ни дорог. Чистый лист… Второй пилот там пару раз пролетал. По сравнению с нами — абориген. Он и сейчас не утерпел, согнулся рядом, с транспортиром, курвиметром и «командирской» линейкой. Тонко заточенным карандашом обвел в прорези силуэт самолетика. Вот здесь! Понятно. Кому — что, а летунам — везде мерещатся аэродромы.