Глава 15

Полдень, и базилика была горячей, как печь с хлебом. Галина шла между колонн, юбки шуршали вокруг ног, поднимая пыль. Гетен обрушил молот на южную рассыпающуюся стену. Бетон и камень падали вокруг его ног с шумом. Он снял тунику. Мышцы двигались на его спине. Пыль сделала светлее полоски на ребрах, пот блестел на его плечах.

Он выпрямился.

— Подглядываешь, воительница?

Она сглотнула. Она пришла предложить ему вина. Но при виде него, грязного и полуобнаженного, встрепенулось ее желание. Она облизнула губы.

— Нет, — ее голос звучал хрипло. Он пронзил ее потемневшим хищным взглядом.

Галина оставила бутылку вина и бокалы на столе и прошла к нему. Она прижалась к нему, тело покалывало, согревалось от мужского запаха, твердости его мышц и шелка кожи. Ее ладони скользнули в его штаны, язык оказался во рту.

— Я хочу тебя внутри себя.

Гетен застонал. Он обвил ее руками, повернулся и прижал ее к целой стене. Он задрал ее юбки, Галина ослабила его пояс. Он поднял ее тело. Она горела от его прикосновений. Ее спина была у стены, его плечо было у нее во рту, его ладони сжимали ее попу, открыли ее для него. В базилике зазвучали их стоны и тяжелое дыхание, рычание и слова любви и похоти, когда он медленно и глубоко вошел в нее. Он прижал ее к стене и замер, все мышцы были напряжены, он прижался лицом к ее шее, медленно вдохнул, губы касались ее кожи. Он поднял голову, посмотрел в ее глаза и стал двигаться в ней.

— О, боги, — застонала она.

От него пахло потом и пылью, сексом и желанием. Она водила языком от его плеча к шее, слизывая пот с кожи, его плоть была сладко-соленой. Животные звуки вылетали из нее, властные и похотливые.

Гетен медленно и уверенно двигался в ней, ритм распалял огонь между ними сильнее с каждым движением. Она обвила его бедра ногами, запустила пальцы в его волосы, впилась зубами в мышцу на плече.

— Сильнее. Глубже, — рычала она в его кожу.

Он выполнял каждый ее приказ так, что она могла загореться и разбиться. Его рот наше ее губы, язык проник мимо ее зубов, переплелся с ее языком. Он дышал в нее, толкался в нее.

— Боги. Ты. Так. Хорош.

Галина стонала, прижималась к нему, встречала его движения, сжимая ноги, направляя бедра к нему, ощущая его член в себе, наполняющий ее. Его ногти впились в ее плоть, больно и приятно.

— Открой глаза, — сказал он. Она посмотрела в его глаза. Он коснулся ее лица, поцеловал рот до синяков. Она дрожала. Галина закрыла глаза и застонала, жар рос с каждым толчком.

— Я сказал, открой глаза, сука.

Она моргнула и попыталась пошевелиться, но ее прижимали к стене, к стулу. Он ударил ее по лицу. А потом пропал. Она осталась в ловушке, открытая, растерянная.

— Гетен?

Холодная вода облила ее, потрясая. Ведро на лицо. Еще пощечина. Больше холодной воды.

— Открывай глаза.

Она проснулась, мокрая, возмущенная, измученная. Она забыла о тепле и наслаждении. Она дрожала от холода, боли и злости.

— Козел.

Рен бросил ведро у ее ног. От пустого стука ее голова звенела. Она все еще была на стуле. Он схватил ее за волосы и поднял ее голову.

— Выглядишь кошмарно, а пахнешь еще хуже.

— Если бы ты обходился со мной лучше, я выглядела и пахла бы лучше, придурок.

Он ударил ее по лицу снова и посмотрел на ладонь.

— Мерзость, — он вытер руку об ее темное мокрое платье. Она моргнула, в смятении глядя на промокшее нижнее платье.

— Что? — куда делось ее синее платье? Гетен любил ее. Он собирался жениться на ней. Она надела платье, чтобы показать Вернарду и Валдраму, что она не продавалась.

А потом она вспомнила. Они забрали ее красивое бесценное платье. Они разрезали шнурки, порвали швы, сложили шелк. Они разрежут его на куски, продадут каждый и разбогатеют. Волна сожаления накрыла ее, грозила вызвать слезы. Она вдохнула, чуть не всхлипнула. Галина сглотнула и икнула вместо этого.

«Не плачь. Не смей плакать».

Тихий звук пробрался в ее голову.

— Отпусти ее, — слова были сладкой песней, шорохом крыльев под потолком Ранита, колыбельной ее матери.

Рен остановился и смотрел, кровавый кулак был готов ударить.

— А? — сказал он. Галина видела краем глаза, но наемник выглядел глупо, как обычно, а то и сильнее.

— Ты не поднимешь руку на леди Кхары.

Аревик. Голос Аревик. Галина улыбнулась бы, не будь так больно. Их мать Янте была шепчущей ведьмой, сиреей, и она могла влиять на других своим голосом. Галина не унаследовала это, но Аревик получила немного навыка и применяла его теперь.

— Слушайся, засранец, — буркнула Галина.

Рен посмотрел на нее глупо.

— А? — она провела языком по рту, сплюнула кровь, слюну и зуб в его лицо. Он ошеломленно моргнул.

Но Винс резко рассмеялся и указал на Аревик.

— Так ты сирея! — он оскалился. — Но плохая. Да, Бритта?

Его сестра тоже оскалилась и кивнула.

— Ты не можешь управлять нами своим голосом.

— Что? — Рен покачал головой. Он и другие наемники смотрели друг на друга, глупо раскрыв рты.

— Отпустите леди Кхары, — прошептала Аревик, но ее голос стал дрожать, уже не приказывал. Она долго тренировалась, чтобы получить хоть десятую долю умения их матери. Галина думала, что это было обидно. Сильная шепчущая ведьма им пригодилась бы сейчас.

Винс щелкнул пальцами.

— Суньте мелкой ведьме кляп и привяжите ее к айестранцу и дураку-кронпринцу, — он потянулся, зевнул и ткнул Бритту локтем. — Мне скучно от крови и костей. Пора попробовать наш способ.

Наемники мотали головами, рыча от своей глупости, а потом связали Аревик и заткнули кляпом. Они связали Магода и Валдрама, когда стали пытать Галину.

Юные маги безумно хихикали. Бритта провела носком по луже крови и ухмыльнулась Галине.

— Смерть приходит к некоторым из нас раньше, чем к остальным, — тихо и нараспев сказала она, как безумная. Винс указал на Рена и другого мужчину. — Прижмите правую ладонь маркграфини, — они придавили ладонь Галины к подлокотнику. Винс прошел вперед и снял черное кольцо с ее пальца, подарок Гетена. Она всегда его носила.

Она зарычала на юного мага.

— Отдай.

— Не переживайте, ваша светлость, — он передал его сестре. Она держала кольцо двумя пальцами, смотрела через него на Галину. Винс сказал. — Бритта отдаст, — кольцо засияло оранжевым в ладони его сестры, хотя не обжигало ее пальцы. Она улыбнулась и надела нагретое магией кольцо на палец Галины.

Она знала, что не стоило бороться с агонией пытки, смелость только повышала жестокость. Она кричала. Она рыдала. Она пыталась сбежать от обжигающей боли и запаха ее горящей плоти. Но, когда она посмотрела на палец и кольцо, ожидая увидеть волдыри и белую кость, раны не было. Боль существовала только в ее разуме, иллюзия, магия. Но она уже испытывала темную магию, иллюзии вызывали те же страдания, что и реальность.

Винс бесстрастно следил за ней, будто скучал.

— Скажи, где ключи сокровищницы, и боль прекратится, — Бритта коснулась кольца, и оно стало желтым, жар и агония ухудшились.

Слезы слепили Галину, она дрожала. Ее тошнило, боль поднималась по руке. Но она покачала головой и стиснула зубы, чтобы не прикусить язык.

— Хм, — девушка-маг коснулась кольца снова, и оно стало белым.

— Ключи за облегчение, — сказал Винс.

Агония пронзала грудь и спину Галины. Она обмочилась бы, если бы не сделала это часы назад. Она сжала подлокотник.

— Идите вы, — прорычала она сквозь зубы. Она отвернулась от боли в поисках спасения, нашла воспоминание о Гетене, держащем ее холодное умирающее тело в базилике Ранита.

«Не сдавайся, Галина. Ты никогда не сдаешься».

Она хотела использовать тень. Гетен вернулся бы и убил ее мучителей. Она покачала головой. Она не могла. Он умрет. Ее спасению мешали двойные чары, которые убьют ее возлюбленного, если она отправит тень к нему. Приходилось терпеть и думать, как сбежать самой.

Аревик всхлипывала. Галина пыталась не слышать ее. Ужас сестры был худшей пыткой.

Валдрам выругался, выбил ногой колени у наемника рядом с ним и бросился со стула в Винса, как разъяренный бык. Юноша отлетел и сбил сестру. Ее лицо ударилось об пол, кровь полилась из носа.

Боль Галины утихла. Она заплакала об облегчения. Трефор поймал Валдрама, и люди Кадока обступили его. Через пару минут побоев у кронпринца текла кровь изо рта и носа.

— Это было глупо, — прорычал Винс, Бритта вытерла кровь с лица рукавом, размазав ее. Юноша повернулся к Галине. Он сжал ее шею. Он не давил, но горло сжалось. Она охнула, пыталась вырваться, вдохнуть, смотрела на Винса. А юноша склонился ближе, радостно улыбаясь опухшими губами. — Мы слышали, вы боитесь утонуть, маркграфиня.

Вес жидкости наполнил ее легкие, давил на грудь. Она выгнулась и билась.

«Иллюзия! Это иллюзия!» — кричала она в голове, но ужас и паника не утихали. Точки света вспыхивали перед глазами.

Винс выдохнул на ее лицо.

— Ключи за дыхание, — Бритта безумно хихикала.

Галина не могла. Нет. Они убьют ее, Аревик и Магода, если она отдаст ключи. Мир накренился. В ушах звенело. Она покачала головой и закрыла глаза.

«Ты не тонешь. Это не настоящее!».

— Наверное, ужасно не дышать, — Винс выпрямился и медленно вдохнул, выдохнул. — Мы можем легко это остановить, маркграфиня.

Галина открыла глаза. Наглец стоял слишком близко. Она ударила ногой по паху мальца, и он запищал, как придавленная свинья. Чары рассеялись. Он согнулся, держась за пах. Она вдохнула раз, другой.

— Мелкая дрянь, — прохрипела она, глаза слезились, слюна текла изо рта. Галина ударила ногой еще раз и попала ему по ребрам, он отлетел на спину.

— Сволочь! — завизжала Бритта.

Рен ударил Галину кулаком по лицу. Боль взорвалась в голове, кровь залила платье. Было глупо бить малявку. Она глотала слезы, кровь и слюну, но пробормотала:

— Того стоило.

* * *

Аревик прижимала ее к себе, рыдая, когда Галина пришла в себя. Она посмотрела на сестру в щелку правого глаза и пробубнила:

— Не плачь. Я еще не мертва.