А люди, которых рубили мечами,

На лютых врагов взирая,

Молчали,

И те, которых живыми – в землю,

Тоже были – как будто немы,

И тех, которых бросали в пламя,

Вьющееся вокруг того,

Что оставалось еще каменным храмом,

Те – тоже не крикнули ничего.

И даже мальчишка какой-то упрямый,

Которого проткнули длинным копьем,

Не крикнул от боли хотя бы – «Мама!»,

А молча упал со вспоротым животом.

И деревья молчали, и даже Звениха,

Как будто от прочной запруды, затихла.

И лишь через день лес соседний заплакал,

А дым утончился и стал тонкостебельным злаком.

Потом даль закрылась взъерошенной птицей небесной,

И серые крылья нависли над этим холмом бессловесным.

Вдруг шорох раздался, и снег повалил тяжело...

И вместе со снегом всё бывшее в древнюю Устью ушло.

Снег долго стекал, он пенился, словно мыло,

И душу реки эта пена холма – исказила.

В речных омутах непрозрачною стала вода,

А травы вдоль берега не колосились тогда.

–––

О, Угличская земля!

Сколько бед ты претерпела,

Сколько разорений ты перенесла,

Сколько неповинной крови впитала,

Скольких скитальцев породила!

Где твои лучшие сыны?

Где твои прекрасные дочери?

Где твои святые церкви?

Где красота земли и града Углича?

Всё единым часом в пустыню обратилось.

Сколько лет прошло – и нет тебе воскрешения.

Но и блаженна Угличская земля,

Ибо обагрилась кровью жителей своих.

Но и блаженны твои граждане,

Ибо за веру и землю свою погибли.

Дай, Боже, погибшим – вечный покой,

А живущим – мирное житье и благоденствие,

Но также – светлое покаяние и утешение сердечное.

–––

На выбитом поле – зверобой да бастыльник.

По русскому полю бродят стада.

Как стало здесь бедно, сухо и пыльно.

Седые кобылки шуршат иногда.

От засухи листья травы побелели:

Дожди уже месяц не шли.

Как мало осталось людей поземельных,

В деревне – одни беспашенные бобыли.

Стада из поляков, бездомовников русских,

Воров, казаков – не во сне, наяву! –

Кочуют по полю, ржут и блеют стоустно

И выедают траву.

На выбитом поле – тусклые лица.

Песок завивается между стеблей.

Дайте дождя равнине великой,

И что-то – свершится в ней!

–––

...Те беды из Руси пошли назад, когда

Вдруг встала над Москвой хвостатая звезда.

Отступление о русском снеге

Создана Россия для

Неизвестных лет...

Да, Россия – и земля,

И простор, и свет,

И разливы по весне

Бесконечных рек...

Только всё, что есть в стране,

Покрывает снег.

Он летит косой пургой,

Заметая путь,

И приходится дугой

Здесь порой свернуть.

А когда пурга замрет,

То тогда – странна –

Над равниною взойдет

Тишина.

Где здесь куст, а где овраг?

Всё занесено.

Здесь от снежного ковра

Всё и всем равно.

Охладить здесь может он

Всё, что на земле.

Крепок долгий зимний сон

О большом тепле.

А нежданною весной,

До травы-листвы,

Снег затопит нас водой

Выше головы.

После, как сойдет вода

Из лугов-полей,

Вдруг пожалует сюда

Ветер-суховей.

Будет рожь – как рыжий мех,

И трава – как ржа;

Дом, который выше всех,

Будет жечь пожар.

Но когда иссохнет пот

И утихнет боль,

Нам Россия поднесет

Снова снега соль.

В наступившем полудне,

Где белым-бело,

Будет падать ровный снег,

Будет тихо, как во сне,

И почти светло.

3. Отпор

             Храм Святой Троицы... Основан  в 1492 году...

             В 1929 г. храм спасен Троицкими женщинами

             от закрытия.

             (Из надписи на памятной доске)

Против холода есть теплицы,

Против бедности почвы – навоз,

Против засухи – просто поливы

(Но – водой, а не ведрами слез).

Против зависти горе-соседа

Есть и щедрость, и добрый смех,

И пример, как не сделаться бедным,

Одаривая всех.

Против туч разрушительной страсти

Ясность разума людям дана.

Ну, а против давления власти

Существует в нас – глубина.

–––

Попа давно послали на рытье

Северо-западного канала.

Земная власть, хватая не свое,

Всё больше воли получала.

Закрыта церковь, на ступенях лед.

И время к неизбежному идет.

–––

Евдокия молвила: «Бабы!

Отберут нашу церковь, коль мы

Не сумеем собрать – хотя бы

Денег на выплату государственной мзды».

«Много ль надо?» – спросил кто-то.

«Много, бабы. Ну так что ж,

Давайте займемся общей работой,

Чтоб пресечь нашей церкви грабеж.

Вы несите ко мне, кто сможет,

Семя льняное, зерно или лен,

И верных людей просите о том же,

Но всё делайте осторожно:

У комбедовских – знаете! – свой закон.

Днем ко мне не заходите,

Только в темное время несите свой дар.

Двор будет открыт, и вы не стучите,

В сарай на сани складывайте товар.

А ты, Анна, иди во Владышню,

Ты, Катерина, давай в Слободу,

К кому – сами знаете: будет не лишним

То, что они для церкви дадут».

Неделя прошла и другая.

Снег выпал. На Устье давно уже лед.

На три подводы товара набралось в сарае.

Пожалуй, лучшее принес окрестный народ.

А на праздник Николы, днем коротким и серым,

Всё собранное женщины продавать повезли

На большой базар – в Заозерье.

Богородица да Никола им помогли

Удачно продать.

И вот, наконец, староста в сельсовете

Заплатил церковной общины долги...

Еще теплые дни были так далеки,

Но солнце уже повернуло на лето.

–––

А потом вернулся отец Тимофей

(На второй или третий год).

Он решился служить в церкви своей,

И однажды собрал народ.

Но семья Тимофея повисла на нем:

«Не дадим служить, отступись,

А то и нас, как тебя, потом

Уведут на канал, а не в жизнь!»

«С нами Бог! – сказал тогда Тимофей, –

Он всё видит и нас защитит,

Вот, смотрите: у этих открытых дверей

Весь приход наш сегодня стоит.