– Я сделаю это, – повторил господин ректор и поднял голову. Его взгляд опалил меня, и сердце замерло, как когда я в первый раз увидела ожоговые шрамы Колючки.

Сравнение сразило меня, и я потупила взгляд. А еще я заметила, что господин ректор так и не ответил на два последних вопроса. Неужели они на самом деле считали меня опасной хоть в какой-либо мизерной мере? Я ведь просто учусь… Начинаю учиться, поправила саму себя и подняла голову.

– Вы специально спешите с выводами? – спросила я. – Срочно нужно кого-то обвинить? И неважно кого?

– Меня он также во всех бедах и катастрофах обвинял недавно, – хмыкнула Ирис и полуобернулась ко мне. – Так что не парься. В обиду тебя не дам! Ничего не бойся. Он скор на руку, но головой работать тоже умеет. Почти всегда.

Уточнение мне совершенно не понравилось, но я больше не боялась. Раз Ирис сказала, что беспокоиться было не о чем, это значило, что действительно не о чем. Но нам стоило с ней поговорить. Я жаждала этого даже больше, чем окончания нервирующего разговора. Принести меня в жертву ректор Денвер запретил, поэтому мне можно было немного расслабиться.

Стражу Ведасу я не нравилась и в поисках последнего союзника он обернулся к преподавателю Аургусу, но и в нем он не нашел опоры. Зато я увидела в нем неожиданную поддержку и улыбнулась. Таки была справедливость в мире, и казнить за чудовищную независящую от моего выбора ошибку меня не собирались!

– У тебя есть доказательства ее вины? – тихо спросил Рур Аургус. – Эльрем Дрок тоже обвиняется по серьезным статьям, но ее ты почему-то ни в чем не обвиняешь. С чего к ней особенное отношение… у тебя? Раньше ты не отличался такой…

Он не договорил, но последнее слово додумал каждый, и, вероятнее всего, оно было одним и тем же. Стража Ведаса словно прижали к стенке, приставив к горлу нож, и он фыркнул, уходя от атаки. Это победа? Я очень хотела отстоять свою свободу, только обретя ее полноценно впервые за много лет.

– Идите к себе в комнату, девочки, – приказал ректор Денвер. – И не забудьте об организационном собрании. Занятия по расписанию начнутся с завтрашнего дня.

Нас попросили исчезнуть, чем мы с Ирис с удовольствием воспользовались. Ей (и мне тоже) не нужно повторять несколько раз. Беседа в ректорском кабинете несколько затянулась, и я совершенно забыла про созданную мною волшебную палочку. Как мне вернуть очень важную для меня подвеску. Только я заикнулась об этом, как Ирис одернула меня «потом». Действительно, возвращаться туда, откуда с таким трудом отпустили, не было лучшей идеей.

Погрузившись в собственные проблемы, я совершенно не заметила, как сильно завелась Ирис. Сначала мы вернулись в комнату, и все вроде бы нормально. Даже ее магический фон не изменился, став барьером для полыхающей яростью ауры. Ирис что-то расстроило? Вдруг она стала вести себя не совсем адекватно и магичить на каждом шагу.

То занавеска всколыхнется под порывом магического ветра, то оборвется и снова вернется на принадлежащее ей место взмахом тоненькой ручки Ирис. Одежда менялась на ней с большой скоростью, притом не только цвета, но и фасоны, начиная от академической формы и не заканчивая совершенно неприемлемыми для девушки вариантами.

В конце на ней оказалось нетто совершенно невразумительное: одна бежевая полоска ткани закрывала грудь, а вторая была похожа на коротко отрезанные брюки. Занавески больше не мотало под порывами ветра, а в руках у девушки появилась ядовито-зеленая посудина и огромная ложка.

Ирис села на кровать и, чуть ли не плача, начала уплетать явно переваренную кашу. Судя по ее внешнему виду, из Ирис повар не ахти, зато маг с невероятным потенциалом. Казалось, я видела все в этой жизни. Но я ошиблась. По изголовью кровати, не поднимая головы с острыми ушами-шипами, полз исхудавший пепельный зейрон.

Сначала я не поверила своим глазам! Наверно я просто ошиблась. Зейронов я видела только на картинках, и возможные расцветки чешуи ограничивались всего лишь несколькими цветами, и пепельного в классификации не было. Но форма ушей говорила об обратном. В нашей комнате действительно поселился пепельный малыш зейрон!

– Это твой летун? – я присела к Ирис и кивнула на ушастика. – Круто! Это правда зейрон? Пепельный зейрон?

– Нравится? – хамовато фыркнула Ирис, даже не оборачиваясь к летуну. – Себе забери! Эта липучка меня уже достала!

Но зачем так грубо? Разве ушастик виноват в том, что у моей соседки плохое настроение? Что случилось? Еще полчаса назад она вела себя совершенно по-другому. Все дело в зрителях? Ирис не любила устраивать концертов на публику? Ее поведение само по себе концерт с тройным вызовом на бис!

– Ирис, что с тобой? – я приобняла ее и попыталась отставить не пойми откуда взявшуюся посудину с кашей, но Ирис только сильнее прижала ее к животу. Ладно, не забираю. Не злись! – Так сильно переволновалась? Психологическая отдача? У тебя настроение скачет, как гарцующая лошадь!

– Чушь! – вспылила Ирис, вскинув руками. Я в последний момент успела встать и отойти на пару шагов от кровати, чтобы мне не прилетело рукой в лоб. – Если только совсем чуть-чуть, – засомневалась она, словно увидела себя в зеркале. Ирис обернулась к изголовью кровати и шикнула на зейрона. – Сдристни!

– Он ведь, наверное, голодный… – предположила я и протянула к нему руку. Ушастик непримиримо цапнул меня по пальцам, и я зареклась к нему лезть. Чем-то полюбилась ему Ирис, и я даже имела некоторые предположения на этот счет. – Ирис, я ему не понравилась! Может в столовую сходить и что-нибудь для него попросить?

– Ешь! – Ирис сунула ему под нос посудину и, встав с кровати, подошла к окну.

Что-то с ней было не то и не так. Но что? Я была обязана ее как-нибудь поддержать после ее защиты меня в ректорском кабинете, но я совершенно не знала как. Что сделать? Как себя повести? Какие слова сказать, чтобы успокоить ее хоть немного? Или переменчивость настроения – особенность ее характера, к которой мне стоило привыкнуть?

Что-либо спрашивать было без толку, и я предпочла просто промолчать. Выходить из комнаты в одиночку я побоялась, хотя считала нужным немедленно поговорить с ректором Денвером насчет малыша-ушастика. Оголодавшая кроха выглядела… плохо. Он надрывался, глотая гречку, и пыжился, чтобы не выплюнуть ее назад.

Ирис смотрела в окно куда-то вдаль, скрестив руки на груди, и не видела этого чудовищного представления. Если бы только малыш дался мне в руки, я могла попробовать помочь ему. Хотя бы отнести ректору Денверу, а там уж он определил бы и породу летуна, и как ему помочь. Точно придумал бы что-нибудь действенное!

Но… в одиночку я из комнаты не выйду. По крайней мере, до тех пор, пока в академии находился страж Ведас. Столкновение и знакомство с ним явно не обернется для меня ничем хорошим. Он мне не нравился даже несмотря на то, что, по всей видимости, был возлюбленным Ирис.

Глава 5

Ирис долго не приходила в себя, и я устала ждать. Как бы много у меня не было вопросов к ней, она, казалось, не хотела на них отвечать. Зейрон притих и уснул на ее подушке, свалившись с мягкого изголовья. Как только крылья себе не поломал? Они у него такие тоненькие, жилистые, слабенькие совсем. Он даже летать еще пока не умел, а уже пытался отстоять выбранную хозяйку. А еще он держал лапой край посудины с кашей, будто ее в любой момент готов отстаивать от нападающего.

– Я вижу мир по-другому, – прозвучал тихий усталый голос в тишине. Я даже не сразу поняла, что Ирис наконец заговорила. – Вижу, как по-настоящему выглядит академия без иллюзорного лоска. – Она усмехнулась, но не весело, а болезненно. – До сих пор не верится, что мне удается так легко ориентироваться в крепости. Здесь все такое… одинаково темное.

О чем она говорила? Наша комната была очень светлой и просторной. Нежные цвета стен и мебели создавали комфорт, какого не было, наверно, даже в родительском доме. Не то что в пансионе! Если для нее эта комната была темной, то я совершенно не понимала, в каком мире она жила! И в одном ли со мной и другими людьми!