Целую Ваши руки. Не откажите передать мой поклон Дмитрию Сергеевичу и Владимиру Ананьевичу, который ко мне не приехал.
Преданный Вам Г. Адамович
7
<13 августа 1926 Адрес в Ницце>[45]
Дорогая Зинаида Николаевна
Уведомляю Вас о случившемся: я получил из «Звена» просьбу срочно написать о «Верстах» («иначе будет поздно, не актуальном»[46]). Им известно, что Вы послали Вашу статью Милюкову[47]. Я написал но, боясь совпадений, ударился в крайний эстетизм, а под конец даже в эстетическую слезливость. Кажется, ни Вы, ни Ходасеви[48] на эти области не претендуете. У меня смысл и резюмэ: «Противно держать в руках, дурной тон», почти без объяснений или с объяснениями туманными[49]. У меня был расчет, что если бы Вы все-таки захотели дать Вашу статью в «Звено», Ваш «подход» (на языке «Верст») был бы для «Звена» нов, — так я предполагаю, по крайней мере.
Вы удаляетесь в пустыню? По-моему, Вам следовало бы до удаления во всеуслышание и всенародно заявить о причинах его, о редакторах, гонениях и стеснениях[50]. Я уверен, что это имело бы огромный retentissement[51]. И, пожалуй, сам Милюков[52] устыдился бы и напечатал, хотя бы в «дискуссионном порядке». А вообще-то я не понимаю, как можно писать статьи «для себя» или для далекого будущего. Стихи — другое дело. Но статья, мне кажется, всегда пишется с полуотвращением. Всегда «не то», и никакой компенсации, которая ведь все-таки есть в стихах.
Спасибо за «о любви»[53]. Я знал только середину. Вчера о Блоке Г. Иванов писал: Блок повторял: «Смерть сильнее любви»[54]. Иванов, пожалуй, врет. Но помните ли Вы у Розанова, кажется, в «Темном лике», письмо к нему какого-то его корреспондента о заутрене под Пасху, о «грусти» под Пасху, потому что никто никогда не воскресал, и вообще все кончается смертью[55]. Я, может быть, путаю, но, кажется, так, и все это мне вспомнилось при чтении Вашей «надменной» статьи. И еще — зачем Вы обижаете Платона и миф о «половинках»[56]. Это, может быть, и грубо — теоретически, — но конкретно и потому прелестно, в серьезном, не легкомысленном смысле слова. Простите за мою все развивающуюся привычку писать длинно— болтливые письма. Если можно, я приеду к Вам во вторник и еще, если можно, вечером. Мне неловко «навязываться на обед», но ведь это Вы меня приучили. А в другое время не выходит. Я в Beauvezer не поехал по причине Монте-Карло — все то же[57]. Если во вторник неудобно — будьте добры, сообщите мне и назначьте день.
Целую Ваши руки.
Ваш Г. Адамович
8
Дорогая Зинаида Николаевна
Стихи я Вам сегодня послал и после того получил Ваше письмо[58]. Насчет «Звена» и гонорара я все сделаю, т. е. напишу «деликатно». У них летом непорядок[59]. Ладинского я имени не знаю, кроме того, что он «Ан.» или «Ант.»[60]. По-моему, чтобы он не избаловался, к чему он и все «они»[61] имеют большую склонность, — Вам лучше и не узнавать, как его зовут. Пусть содержится в страхе Божьем и в почтении. Если можно, не согласитесь ли Вы переменить понедельник на вторник или среду, — когда Вам удобнее, я не знаю. Целую Ваши руки.
Преданный Вам Г. Адамович
19 августа <19>26
9
<Конец августа или начало сентября 1926>[62]
Дорогая Зинаида Николаевна
Я вернулся из долгого и утомительного путешествия третьего дня. Собрался сегодня Вам писать, а утром получил Ваше письмо. Спасибо. На этой неделе, в конце, я еду в Париж. Можно ли быть у Вас во вторник? Если не будет «contre ordre»[63], можно ли принять за согласие?
Деньги из «Звена» Вам, по моим сведениям, посланы. А стихи Берберовой я тоже послал[64]. Вот все дела. Ну, а «не дел» мало, и хотя их при встрече и в разговоре всегда целиком забываешь, но писать слишком долго. (Главное же не «мне писать», а «Вам читать».) Целую Ваши руки.
Преданный Вам Г. Адамович
10
Дорогая Зинаида Николаевна,
давно в Париже и давно собираюсь Вам писать, но все откладываю. Во-первых, никаких событий здесь не произошло и отчета дать не в чем, во-вторых — причины и дела личные. Я мало кого вижу и мало что слышу. Появление Ходасевича в «Посл<едних> Н<овостях»> — Вы сами уже видели[65]. Говорят, что Струве расстается с «Возрождением»[66]. Вот все. Как Вы живете? Я собираюсь опять на юг недели на две, — если устрою полный отпуск из «Звена». Мне хотелось бы Вас особенно «комплиментировать» за «Мальчиков и девочек», хотя я читал их с тысячью возражений в голове[67]. Из Вас и из Талина, который мне не нравится[68], я извлек очередную «Беседу» — довольно нескладную, потому что тема такая, что все ускользает из рук[69]. Кроме того, от меня требуют настойчиво «актуальности» и «литературы», т. е. «вот вышла новая книга Пильняка». Я лично связан с поколением «мальчиков», я отлично помню вечер, описанный Талиным, когда Есенин пел частушки, и у Рюрика Ивнева, на Симеоновской[70]; а В.Ч-й — на которого Талин ссылается — Чернявский, редкий идиот и во всем неудачник, потому-то от всего теперь и отрекающийся[71]. Это он сказал про Реймский собор, — <слово густо замазано> я Вам потом рассказывал. Мне кажется, что если Вы, не столько Ант. Крайний, сколько З.Гиппиус, заключаете союз с Талиным по нападению на декадентство со всеми его последствиями и окружением, то как только достигнете общей победы, Ваш союзник на Вас же и обратится. Видите, я слегка под влиянием Св<ятополка>-Мирского[72]. Талин одобряет «религиозное оправдание демократии» и Антона Крайнего, а поэта и «З.Гиппиус» он пока как будто не видит. Так приблизительно Венгеров «истолковал» Ибсена, восхищаясь им: смысл Ибсена — Нора, «светлый тип». А Гедда Габлер — ломака, не стоит обращать внимания[73]. Впрочем, все это отвлеченно, и мне самому не совсем ясно. Мне стыдно Вам надоедать стихами, но я хочу написать восемь строчек, довольно старых, сочиненных в размышлении на темы «мальч<иков> и девочек»:
45
Основание для датировки — дата публикации статьи Г.Иванова (см. примеч. 54).
46
Адамович несколько лукавит. В недатированном письме к МЛ. Кантору он говорил: «“Версты” я прочел и хочу о них что-либо написать. Гиппиус написала в “Посл<едних> нов<остях>” и теперь жалеет, что ей не предложили в “Звено”, потому что там ее сокращают и стесняют. Я напишу очень мирно, без злобы, которой у меня и нет. Поздновато, но ведь повинны в этом Вы: Вы собирались написать о них сразу, и так и оставили это намерение. Если бы я знал, что Вы еще напишете, я бы “Версты” оставил в покое. Но, кажется, Вы отказались от этого. Если нет, — не пожалейте денег на телеграмму, а, м<ожет> б<ыть>, можно и Вас, и меня пустить, ибо книг выходит мало, а это все-таки “том”, да и со знаменитостями» (Письма в «Звено». С.150). Его статья опубликована: Зв. 1926. № 186, 22 августа, С. 1–2.; Известен и отзыв Гиппиус о ней: «Володя <В.А.Злобин> говорил, что вам не нравится Адамович о Верстах. Я не нахожу, чтобы это было уж так плохо. Я ему говорила, что его беда — “arne flottante” <нерешительная душа. — (франц.)>; но у него уж такой “не боевой темперамент”, по его словам; кроме того — его связывало нежелание “отругиваться”» (Письма к Берберовой и Ходасевичу. С.7).
47
Т. е. в газету «Последние новости». См.: Антон Крайний. О «Верстах» и прочем //ПН. 1926. 14 августа.
48
Имеется в виду статья: Ходасевич Вл. О «Верстах» // СЗ. 1926. Кн.29; перепеч.: Ходасевич В. Собр. соч. Т.2. С. 408–417.
49
См. в статье Адамовича: «Бунин, говоря о “Верстах”, заметил: “Книга дурного тона”. Каюсь в эстетизме: я с радостью прочел эти слова, так редко звучащие на нашем языке, в нашей, критике, и считаю их упреком верным и решающим. “Моветонство” “Верст” невыносимо» (Адамович-2. С.54). Гиппиус пересказала со своими комментариями этот фрагмент его письма в письме к В.Ф.Ходасевичу от 19 августа 1926 г.: «Адамович, по заказу Звена, также написал о Верстах; но, не зная моей статьи и боясь совпасть, — залез, говорит, в эстетику до слезливости. А кроме того — говорит, что боялся очень ругать, чтобы не подумали, что он бранится потому, что его выбранили. Словом, не предвижу ничего хорошего, да и он сам что-то слишком извиняется» (Письма к Берберовой и Ходасевичу. С.55).
50
Письмо Гиппиус, на которое отвечает Адамович, нам неизвестно, однако, судя по всему, изложенные там мысли близко сходились с теми, что были высказаны ею в различных письмах. Например, В.Ф.Ходасевичу 9 августа она писала:
«Оглупение мое — результат работы над ненормальной и непосильной задачей: написать о шайке Верст — все время думая не о ней, а о Милюкове. Две недели не спала и не ела, все изворачивалась, кучу бумаги изорвала, каждую мысль в 30 пеленок заворачивала, которые тут же и меняла опять… а результат — фельетон, себе самой противный, но в смысле Милюкова такой, что Дм<итрий> С<ергеевич> заставил меня его даже и не посылать. Я не писала «вольно» со времени «Общего Дела», и последняя вольная статья — первая в Совр<еменных> Зап<исках>. С тех пор пошла музыка другая — et voilia.»
(Письма к Берберовой и Ходасевичу. С.50)
И в письме к М.М.Винаверу от того же дня:
Почти неделю была занята очень трудной работой и даже чувствую от нее некоторое отупение. Главное — трудной не по существу по той необходимости «приспособляться», к которой мне трудно привыкнуть. Какое все-таки счастье писать «вольно», думая о теме и не думая о «редакторе», — как я писала раньше (и как я писала статью о вас). И как иногда мучительно искать выражение для своей мысли не самое точное, но самое «мягкое», что называется — писать «с оглядкой», все время «мазать». Вот уже 4 года я в этом положении, и, кажется, придется прибегнуть к героическим мерам, чтобы еще сохранить остаток способностей к писанию: на некоторое время совершенно отказаться писать для печати, а писать, как я пишу стихи: ни для чего, просто потому, что пишется, и когда пишется, и никуда не отдавать. «Дневник в пустыне», как я говорю. Этот мой «писательский отъезд в санаторию» уже совсем на мази: от «Совр<еменных> зап<исок>» я уже формально отказалась на некоторое, неопределенное время, несмотря на дружеские узы, с ними меня связывающие. То же, само собою, сделается с «П<оследними> нов<остями>», и — скажу вам откровенно — что более всего жаль мне расстаться со «Звеном». Между мной и его редактором еще не было и тени конфликта; все, что я для него писала, — я могла быть уверена, что труды мои не пропадут. Но… тут же я сурово себе возражаю, что если санатория — то режим надо выполнять во всю меру; что, наконец, если я к «Звену» никогда не «приспособлялась», то ведь и нужды не было, ввиду тем, а также определенной формы, где мне, конечно, дана, внутри известных рамок, свобода.
(Письма в «Звено». С. 146–147)
11 августа она еще раз несколько подробнее написала Ходасевичу:
Я вам писала, что Д<митрий> С<ергеевич> смотрит на мою статью в смысле Посл<едних> Нов<остей> вполне безнадежно, и даже предлагал ее не посылать М<илюко>ву, уж скорее, говорит, Винаверу! Это предложение вызвало у меня «горькую усмешку»; однако с тех пор я имела сведения, что Звено было бы не прочь, если б я написала о Верстах. Это, конечно, по наивности, но все-таки… Теперь же все бесполезно, ибо нечто уже испугавшее М<илюко>ва — Звено физически не может принять (М<илюков> — редактор и Звена). Но получается такая глупая история, что моя попытка заколодила вас, да и самое Звено: Адамович ждет результатов со мной, и о Верстах пока в Звене воздерживается. (Он, конечно, сумеет «смазать» так, как мне не удалось, при всех моих усилиях.) В конце концов — при моем решении удалиться в писательскую пустыню или «санаторию» для восстановления умственных способностей, — я готова на все решительно наплевать и на мою статью в первую очередь. (Письма к Берберовой и Ходасевичу. С.51)
Однако «всенародного» объяснения, несмотря на убеждения Адамовича, Гиппиус так и не написала. Более того, 11 сентября она признавалась в письме к Винаверу: «признаю, что рассердилась, погорячилась, и что если удаляться в пустыню — то надо тихомолком, исподволь и без объявления причин… Ну, дальше будет виднее» (Письма в «Звено». С. 151). Сотрудничества в парижской печати она не прекращала.
51
Резонанс (франц.).
52
Имя П.Н. Милюкова употреблено здесь как имя редактора газеты «Последние новости».
53
Имеется в виду статья Гиппиус под таким названием (см. примеч. 15, а также первая ее часть — ПН. 1925. 18 июня).
54
См.: «Главным образом Блок говорил о смерти и о любви. Сильней ли смерти любовь? Блок качал головой. — Нет, нет, это выдумка трубадуров, — смерть сильнее. Он молчит минуту, точно взвешивает свои мысли. Да, «смерть сильнее любви» (Иванов Г. Блок // ПН. 1926. 12 августа; перепеч.: Иванов Георгий. Стихотворения. Третий Рим. Петербургские зимы. Китайские тени. М., 1989. С. 428).
55
Судя по всему, имеется в виду письмо, подписанное «В.З-цкий», помещенное в книге В.В.Розанова «Темный лик: Метафизика христианства» (Розанов В.В. Религия и культура. М., 1990. С. 448–455), хотя не все подробности переданы Адамовичем точно.
56
Имеется в виду диалог Платона «Пир» (189d — 193а). Об этом мифе Гиппиус довольно подробно писала в статье «О любви».
57
Адамович был страстным игроком. См., например, в воспоминаниях И. Одоевцевой (Одоевцева И. Избранное, М, 1998. С. 714–740).
58
Вероятно, имеется в виду стихотворение «Дон-Жуан, патрон и покровитель…» (подробнее см. примеч. 64).
59
Скорее всего, речь идет о гонораре за рецензию на книгу Винавера: Гиппиус З. Лик человеческий и лик времен («Недавнее») // Зв. 1926. № 182, 25 июля. С. 2–4.
60
Антонин Петрович Ладинский (1895–1961) — поэт, прозаик и журналист. Жил в Париже, после войны стал членом «Союза советских патриотов», в 1950 выслан из Франции, переехал в СССР в 1955. Начал печататься в эмигрантских журналах как раз с 1926. Гиппиус писала о нем в письмах к Н.Н. Берберовой от 13 июля 1926: «Последнее стих<отворение> Ладинского в “Днях” мне довольно понравилось» (Письма Берберовой к Ходасевичу. С. 3–4) и к В.Ф. Ходасевичу от 9 июля (по поводу стихотворения «Муза»: СЗ. 1926. Кн. 28): «А Ладинский… какой-то бесхвостый. (Это, впрочем, понятно, почему.)» (Там же. С. 46). Вместе с Ладинский у нее бывал и с нею переписывался (см.: Там же. С. 55, 63).
61
Имеются в виду молодые парижские поэты.
62
Датируется по связи с предыдущими и последующими письмами.
63
Отмены (франц.).
64
Имеются в виду стихотворения Адамовича «Дон-Жуан, патрон и покровитель…» и Гиппиус «Ответ Дон-Жуана» для готовившегося к изданию первого номера журнала «Новый дом». 28 августа 1926 Гиппиус писала Н.Н.Берберовой: «Адамович сказал мне как-то, что он написал стихотворение; я просила его прочесть, но он обещал написать и прислать и действительно на другой день прислал. Оно меня вдохновило, к моему собственному удивлению, на ответ, в совершенно той же форме — только с иным содержанием. Когда, в след<ующий> свой приезд, Ад<амович> сообщил мне, что его стихотворение предназначается для Нов<ого> Дома, я спросила его, не согласится ли он, чтобы тут же, рядом, был и мой ответ? Спрашивать было надо, ибо хотя ответ по существу, но злой глаз мог бы усмотреть там обидное. Ад<амович>, однако, согласился, и я попросила его послать вам оба стихотворения вместе» (Письма к Берберовой и Ходасевичу. С.6). Ср. там же ее суждения по поводу двух стихотворений в письме от 9 сентября, из которых следует, что Берберова уже получила текст обоих стихотворений.
65
В.Ф. Ходасевич начал печататься в газете «Последние новости» (до того он состоял в числе постоянных сотрудников газеты «Дни») с 30 сентября 1926. Гиппиус писала ему по этому поводу 1 октября: «Поздравляю от души П<оследние> Н<овости> с вами, а вас “с приятным бонжуром”. Давно бы так. Чего киснуть было в этой коробке — ни красоты, ни радости. Красоты; положим, не найдется много и в П<оследних> Н<овостях> <..> а радость найдется, если и дальше так пойдет, с “наплывом” подписчиков и объявлений» (Письма к Берберовой и Ходасевичу. С.64).
66
Петр Бернгардович Струве (1870–1944) был редактором газеты «Возрождение» с ее основания (первый номер — 3 июня 1925) и до 18 августа 1927, т. е. расставания его с «Возрождением» в данный момент еще не произошло. Однако и Гиппиус писала Ходасевичу в уже цитированном письме от 1 октября «Если же назреют назревающие события, т. е. банкротств “Дней” (знаем из первоисточников), превращение газеты Вождя в некое “Сегодня” с Амфитеатровым вместо обманувшего расчеты Гукасова Струве (знаем из полупервых рук)…» (Письма к Берберовой и Ходасевичу. С.64). Подробнее см.: Яковлева Т. П.Б.Струве и газета «Возрождение» // Свой голос (Иркутск). 1993. № 1; Струве Г. Страница из истории зарубежной печати: Начало газеты «Возрождение» // Мосты (Мюнхен), 1959. Кн. З.
67
Имеется в виду: Гиппиус З. Мальчики и девочки // ПН. 1926. 17 сентября (перепеч. вместе с упоминаемыми далее статьями В.И.Талина: Долинский М., Шайтанов И. Мальчики и девочки: З.Гиппиус и В.Талин в парижской газете «Последние новости» // Октябрь. 1991. № 9. С. 160–165). Отвечая на это письмо, Гиппиус 3 октября говорила: «Письмо приятное, прежде всего потому, что умное. Вы, ничего не зная о моих петербургских полемиках с Португейзисом и вообще не зная об этой… ну, не змее в букете, а червяке в фиге, — отлично угадали его природу и наши литературные отношения» (Пахмусс. С.339).
68
В.И.Талин (Семен Иосифович (Осипович) Португейс, другой постоянный псевдоним — Ст. Иванович; 1880 или 1881–1944) — публицист. Посвятил разбору статьи Гиппиус две своих — «Предгрозовье» (ПН. 1926. 24 сентября) и «“Племенные” и “бесплеменные”»;(ПН. 1926.1 октября). Ср. также ответ Гиппиус: Чего не было и что было. // ПН. 1926.15 октября. Подп.: З.Н.Г. Ср. В уже цитированном письме Гиппиус к Адамовичу от 3 октября: «К его первой гадкой и вральной статье я нависала “фактические поправки”, просила Игоря всунуть их до его второй статьи, но Порт<угейс> одолел Игоря и пролез со второй. Я написала PS (все это нежным, поневоле, голосом) — теперь не знаю, что будет. Посмотрим, как они мне рот зажмут» (Пахмусс. С.339). Упоминаемый в тексте Игорь — секретарь «Последних новостей» И.П. Демидов.
69
Имеется в виду «Литературная беседа» в «Звене» от 3 октября (перепеч.: Адамович-2. С. 90–95; там же, с. 422–425 — содержательный комментарий О.А.Коростелева, где цитируется оценка этой «беседы», данная Гиппиус).
70
Имеется в виду описание вечера у не названного по имени в статье поэта Рюрика Ивнева (Михаил Александрович Ковалев; 1891–1981), сделанное упомянутым далее В.С.Чернявским.
71
Чернявский Владимир Степанович (1889–1948) — поэт и чтец, автор воспоминаний о Есенине (Звезда. 1926. № 4), которые цитирует в своей статье Талин.
72
Святополк-Мирский (подписывался также Д.С.Мирский) Дмитрий Петрович (1890–1939) — поэт, литературный критик, один из авторов и фактический редактор «Верст». С 1931 — член компартии Великобритании, в 1932 приехал в СССР, умер в заключении.
73
Венгеров Семен Афанасьевич (1855–1920) — историк литературы, библиограф. Адамович карикатурно передает его методику анализа произведения (насколько нам известно, специально о Г.Ибсене и конкретно о любимой Адамовичем его пьесе «Гедда Габлер» Венгеров не писал).
74
Стихотворение Адамовича было опубликовано: Зв. 1923. 17 сентября; Цех поэтов (Берлин). 1923, Кн.4.