Так они доездились до Крыма и, уже будучи там на гастролях, сцепились в очередной раз. Дело было поздненько, но им-то пофигу, что как-никак четыре часа ночи и, очевидно, кто-то в гостинице хочет баиньки. Кровь играет, слова нужные чёрт подсказывает… Наконец наступает кульминация, дежурная фраза насчёт сволочи, за которую сподобилась выйти замуж, — и обручалка летит милому прямо в физиономию!

И неважно, что окно открыто, и неважно, что любимый гад, т. е. супруг, стоит прямо напротив окна…

…Спохватились только когда кольцо, не задев Его, улетело в темень, куда-то в клумбу. Чертыхаясь, матеря друг друга полезли искать пропажу. Понятно, что переполошили всю гостиницу. В четыре-то часа ночи…

Вот они копырхаются в темноте, «подбадривая» друг друга крепким лексиконом, а в это время на балконе третьего этажа открывается дверь, выходит сильно пожилая немецкая бабуля, и говорит на плохом русском: «Сэчас читырэ час утра! Ми ест немецки турыст, и Ви нас ПОБЕСПОКОИЛЬ! Прекратить шкандаль!»

Парочка на секунду застыла от такой немецкой наглости, затем Он поднял голову наверх и ответил… Гениально.

— А когда вы нас, суки, в сорок первом в четыре часа утра ПОБЕСПОКОИЛИ, мы ж вам ничего не сказали! Промолчали, а в сорок пятом ответили как надо! И вообще, пошла ты, бабка, в. опу! — затем — к жене:

— Лёля! Не обращай внимания! Ищи «гайку»!!!!

Не напрасно говорят, что победить такой народ ОЧ-ЧЕНЬ сложно!

Есть у меня один весёлый товарищ. Юрик. Купил он как-то себе хату в одном убитом селе под Ржищевом, привёл в божеский вид типа «евроремонт» и принялся обустраиваться. Привёз из Киева телик, водрузил на крыше «тарелку» и, настроив самый что ни есть порнушный канал, удобно умостился в кресле, обложившись пивом, кальмарчиками и орешками… Вечерок обещал быть горячим.

Те, кто интересуется ЭТИМ, знают, о каком канале идёт речь. И как сказала одна остроумная гражданка, «эти хлопцы с камерами заезжают в такие сокровенные места, где ещё не ступала нога человека».

…Значит, сидит наш Юрик, потягивает пивко, грызёт орешки и оттягивается по полной! На экране — всевозможные сисястые тётьки вытворяют с дядьками, у которых все — немыслимых размеров, ТА-КО-Е!!!

И тут — стук в дверь. На пороге две местные бабули возраста киевского фуникулёра:

— Синочку, а в тебе нема трохи солі? — и вдруг подслеповатые глазки ухватили на экране что-то необычное, давным-давно (ещё в гражданскую) забытое.

— А шо це вони такеє роблять? Тьху!!! Та це ж повнеє бєзобразіє! Та як таке можна дивиться?! Та як таке можна показувать?! Тьху, яка гадость!!!

В общем, стоят бабки, плюются, негодуют… а сами почему-то НЕ УХОДЯТ!

Юрик смотрит — уже одиннадцать вечера, кайфа — как не бывало. Какой тут кайф, когда рядом общественность местная исходит народным гневом второй час подряд. Кое-как спровадил он бабок, время позднее, ничего: перенес просмотр на завтра.

Назавтра, в восемь вечера по-новой, обставив себя пивком и орешками, включил свой канал, только пошла жара… стук в дверь… Сразу — СЕМЬ старушек!

— Оце Галя не вірить, шо таку безобразію по тєліку показують! А я їй і кажу, шо вже докотилися до такого жаху. Нехай сама подивиться!

И опять плюются, возмущаются, наливаясь праведным гневом. И — не уходят. Продолжалась эта комедия, как и накануне — до 11-ти. Наконец бабки иссякли и ушли, попрощавшись и оставив заплёванный пол.

Мне эту историю поведал сам «потерпевший» Юрик. Посмеялись, а через месяц встречаю его на грибах (мы часто ездим одной компанией) и спрашиваю, чем закончилось народное возмущение.

— Ты не поверишь, — говорит, — они теперь ходят ко мне как на СЕРИАЛ. Уже не плюются, больше того: установили строгую очередность (мол, совесть имеем!) не больше пяти-шести бабок за вечер, горячо обсуждают игру (!) «актёров» и переживают от того, «шо той чорнявенький ще вчора був із тою біленькою, а сьодня зраджує з якоюсь негритянкою»…

Одним словом, превратилась Юрикина хата в центр кудьтурно-массового просвещения для лиц, которым за… Больше скажу, все сельские бабки поделились «на элиту» (которые — вхожи) и на остальных, которым до такого зрелища ещё расти и расти и которые жутко завидуют «элитным».

Я рассказал эту историю одной высокопоставленной барышне, которая по долгу своей службы ведает борьбой со всем ЭТИМ. Отсмеявшись, она сказала:

— А что ж вы хотите, бабульки ведь тоже — живые люди!!!

Мой большой друг Армен Борисович Джигарханян рассказывал случай, произошедший с одним известнейшим поэтом советской эпохи. Назовём его условно Сергей Владимирович. В свои 80 лет он надумал жениться, а так как его избранница была моложе лет на 45, то дядя решил пойти к своему лечащему врачу на предмет кое-каких консультаций.

— Милейший, — обратился он к врачу. — У меня намечается некое изменение в жизни, именуемое свадьбой, и, как вытекающее из этого, брачная ночь. Человек я немолодой, а посему хотел бы узнать: существует ли новейшее изыскание в медицине, дабы я не облажался перед милой как поэт, гражданин и просто мужчина?

А тогда только появилась «Виагра». Не девушки из группы, а таблетки. О чём нашему поэту и сообщил врач.

— А не будет ли каких-либо побочных явлений? — спросил поэт и будущий муж.

— Да нет, Сергей Владимирович, единственное, что может слегка покраснеть лицо. И обязательно сообщите мне о результате.

Врач выписал рецепт, и они расстались.

Прошёл месяц. Врач решил позвонить сам. Трубку взял молодожён.

— Ну, и как успехи, Сергей Владимирович?

Ответ был своеобразным:

— Только слегка покраснело лицо…

Рассказывал Женя Паперный. У них в Театре русской драмы в числе прочих сотрудников имелся тихий неприметный дядя — звукорежиссёр. Так сказать, «труженик невидимого фронта». Ничем особенным он не выделялся, разве что иногда выпивал. Но скажите, а кто в театре (особенно — в профессиональном) не выпивает?! Ну, ежели он был бы актёром, да на сцене — да выпимши, так это, конечно, скандал. А поскольку работник он закулисья, то у себя в закуточке… по чуть-чуть… и фиг заметит кто!

И вот однажды идёт спектакль «Генерал Ватутин». Спектакль, как говорится, о роли партии (сами понимаете, КАКОЙ! в те годы), в зале полно партийной номенклатуры, главреж, естественно, волнуется. Ожидали в тот вечер САМОГО Щербицкого, понятно, ответственность — «намбер уан»!

Ну а что «нашему» в каптёрочке до той ответственности… Он себе там втихаря — «буль-буль». А кто увидит?

Нужно сказать, что кроме общей озвучки ему предстояло подать вовремя фонограмму с голосом Сталина. Эпизод такой: Ватутин звонит в Кремль и бодро докладывает Самому о том, что Киев наконец ВЗЯТ! А в ответ Сталин ему что-то такое отвечает. И понятно, что сталинский ответ записали (как полагается, с лёгким грузинским акцентом) на плёнку. Вот эту плёночку и должен был вовремя поставить наш скромняга. Магнитофоны в те 70-е были катушечные, сейчас молодняк уже и не знает о таких. Плёнка была — на бобинах, хошь так ставь, хошь этак! Главное, перед работой проверить, а не стоит ли вдруг — ЗАДОМ НАПЕРЁД?!

И естественно, наш товарищ, занятый более «серьёзным» делом (вы ж помните — «буль-буль»), как назло, и не проверил. И в нужный момент поставил её, не перемотанную на начало, задом наперёд…

Теперь представьте себе: генерал Ватутин бодро докладывает генералиссимусу о победе, а в ответ… на весь театр! из всех репродукторов! такое!!! «Тадлос хытсорп од и воларенег то яаничан хесв юялвардзоп я…» И далее — в таком же духе! Кошмар!!!

Зал замер от такой непонятки, главреж схватился за сердце, предчувствуя скорое расставание с партбилетом (нынешний молодняк не в курсе, ЧТО это такое! Конец всей карьеры!)

И тут ситуацию спас актёр, игравший Ватутина. Ну, на то он и Актёр, чтоб из безвыходки выкрутиться. Он прикрыл трубку рукой и театральным шёпотом произнёс в зал: «Волнуется, старик! Говорит … ПО-ГРУЗИНСКИ!!!»