— Про гранату ты поздно вспомнил, — вздохнул я. — Интересно, а бывают гранаты из серебра?.. Нужно идти дальше, Пётр Петрович, ничего не поделаешь: нужно идти дальше… Что это за свет? Странный какой-то… Тут, часом, радиацией не пахнет?

Петров огляделся, словно впервые заметив голубоватый туман.

— Кажется, я догадываюсь, что это, — сказал он. — Жеводан начал творить заклинания… Который час?

Я посмотрел на часы. Из развороченного циферблата прямо на меня указывали перекрученные стрелки.

— Мой час настал, — хмуро пошутил я. — Нет у меня часов, разбил этот поганец, пока мной мебель крушил. Но держали они нас долго… Пойдем, Пётр Петрович. Нам остаётся надеяться только на одно мощное средство.

— Какое?

— На русский авось… Откроем дверь и попытаемся раскидать всё, что есть в комнате. А дальше… Будь что будет.

— Хороший план, — согласился Петров. — Мне нравится. Самое главное, что в нём нет изъянов, потому что он прост, как… очень прост… Слушай, если я скажу, что забыл дома, на кухне, включенный утюг и сейчас я быстренько сбегаю, выключу его и вернусь, ты мне поверишь?.. Эхе-хе, как помирать-то не хочется… Пойдем.

Замирая на каждом шагу, озираясь и прислушиваясь к шорохам, мы поднялись на второй этаж, добрались до уже знакомой мне комнаты и тихо проскользнули вовнутрь.

— Кажется, никого, — едва слышно прошептал Петров.

— И это лучшее, что я вижу за сегодняшнюю ночь, — так же шепотом отозвался я. — Вот этот камин…

На цыпочках мы подкрались к замаскированной двери, и я нажал на неё так же, как это делал Жеводан. Дверь не поддалась. Я надавил сильнее…

— Здесь что-то не так, — пожаловался я после нескольких бесплодных попыток. — Я же видел, как он её… Может, заперта изнутри?

— Скорее, заклинание, — предположил Петров. — Нужно искать другой выход…

— В потайных комнатах не бывает другого выхода, — заметил я. — Это уже не комната, а проходной двор… Нужен таран… И таран здоровый, стены вон какие толстые… Хорошо бы сюда пару кусков динамита или противотанковую гранату… У тебя случайно нет с собой противотанковой гранаты? И у меня нет… Чем же её проломить?.. Чем вообще можно проломить стену?.. Чем, чем, чем… Стоп! Есть идея. Стой здесь, я сейчас.

— Может, я с тобой?

— Нет, жди здесь. Мне потребуется твоя помощь именно отсюда, сверху… Я мигом.

Я выбежал из особняка и бросился к видневшемуся неподалеку реконструирующемуся дому. В отличие от злополучного особняка этим четырёхэтажным «сталинским» «крепышом» заинтересовалась какая-то организация. И судя по стоявшим во дворе бытовкам рабочих, внутри здания вовсю шли работы по капитальному ремонту. Организация, занимающаяся ремонтом, явно носила громкое название: «государственная». Это я понял, увидев разбросанные возле бытовки инструменты и оставленную без присмотра технику. Я поднял с земли кирку, и тут моё внимание привлек громоздкий компрессор, оставленный ржаветь под открытым осенним небом. Вознося хвалу типичной для строителей бесхозяйственности, я взломал ближайшую к компрессору бытовку, поднял брошенный в угол отбойный молоток и, пристроив его на крыше компрессора, с огромным трудом по катил скрипучий и многопудовый механизм к особняку.

— Стоять! — послышался позади грозный окрик. Досадливо выругавшись, я остановился и оглянулся.

Невысокий широкоплечий крепыш, засунув руки в карманы телогрейки, мрачно смотрел на меня исподлобья.

— Я прораб, — сказал крепыш. — И это мой компрессор… Или я ошибаюсь?

— Я верну, — умоляюще попросил я. — Мне очень надо!.. По-за-рез надо!..

— Ишь ты… «Надо»… Всем надо… Значит так… Раз я поймал тебя с поличным и деваться тебе некуда, слушай сюда: если тебя поймает милиция, то помимо этого компрессора ты уволок со стройки сто метров медного кабеля, два ящика гвоздей, три мешка цемента, шесть пар резиновых сапог и десять телогреек. Спросят: «Куда дел?», скажешь: «Продал неизвестным лицам»… Выбирай: либо принимаешь мои условия, либо отправляешься в места «не столь отдаленные»… Итак?..

— А как же я все это уволок? — искренне удивился я.

— Это уже твоё дело, — развел руками прораб. — С помощью друзей, или на тележке, или на машине… Придумаешь что-нибудь…

— Так я же верну компрессор… наверное… А если не верну, так он тут неподалеку будет…

— Не, парень, так не пойдёт. Либо кабель, гвозди и цемент, либо — Сибирь. Ну так что?

— С одним условием, — решился я. — Ты поможешь мне дотолкать эту «бандуру» вон до того особняка… Или помогай, или вызывай милицию.

Прораб несколько секунд раздумывал, почесывая в затылке, потом вздохнул и встал рядом, упираясь плечом в стенку компрессора.

— И-и, взяли! — гаркнул он, и тяжелая машина, медленно набирая ход, покатилась вперёд.

Вдвоем мы дотолкали её до места минут за десять. Прораб обтер рукавом телогрейки выступивший на лбу пот и напомнил:

— Гвозди, цемент, кабель…

— Телогрейки и сапоги, — кивнул я. — Ох, и жаден ты, прораб! Ох, и жаден!

— Не я такой, жизнь такая, — пояснил он. — Каждый выкручивается, как может. Не упускать же такой случай… Значит, здесь мы его и найдем?.. Хорошо. Завести помочь? Как обращаться с ним, знаешь?

— Разберемся, — махнул я рукой. — Заведи эту «камнедробилку» и дуй отсюда. Сейчас здесь такое начнется!..

Прораб подсоединил отбойный молоток к компрессору, завёл двигатель и, напомнив на прощанье: «Гвозди и кабель», ушел в темноту дворов.

— Петров! — крикнул я в темный провал окна на втором этаже. — Ты ещё жив?

— Пока — да, — отозвался он, выглядывая из окна. — Где ты это отыскал?

— Обменял… На гвозди, сапоги, телогрейки и цемент… Найди какую-нибудь верёвку и спускай её мне.

Привязав отбойный молоток к брошенному мне Петровым ремню, я махнул рукой:

— Поднимай! — и не теряя времени побежал к центральному входу.

Поднявшись на второй этаж, я принял из рук Петрова молоток и вздохнул:

— Признаться, я больше предпочел бы тот «трактор», что гирей дома сносит… Или гранатомёт. В последнем случае нам не понадобилось бы даже входить туда. Но за неимением лучшего…

Я поплевал на ладони и, направив остриё на стену, вонзил молоток в штукатурку…

Когда я ворвался в образовавшуюся дыру, стоящий в центре начертанной на полу пятиконечной звезды Жеводан даже не взглянул в мою сторону, вырисовывая руками в воздухе какие-то знаки и монотонно распевая. Чаша, наполненная до краев какой-то тёмной жидкостью, стояла на мраморной тумбе перед ним, а вокруг пентаграммы неестественно ярко горели ставшие совсем коротенькими свечи.

— Быстрее, он уже заканчивает ритуал! — крикнул из-за моей спины Петров, и словно в подтверждение этому по лицу мага скользнуло некоторое подобие улыбки.

Глубоко вздохнув, я сделал шаг вперёд…

В первую секунду я даже не понял, что произошло.

Что-то огромное и невероятно тяжелое обрушилось на меня сверху, закружило, ломая и сдавливая, потом я почувствовал, как моё туловище словно укутывает гибкий, но прочный кокон, не позволяющий мне шевельнуть ни рукой, ни ногой, почувствовал спиной прижатого ко мне той же неведомой силой Петрова и забился, безуспешно пытаясь раз жать стальные тиски… И в этот момент прямо перед моим лицом поднялась и замерла отвратительная четырёхугольная голова гигантского гада. Бездумные глаза рептилии, не мигая, смотрели на меня, и я почувствовал, что только чья-то чужая воля не позволяет ей единым мигом покончить с нами. Быстрый коричневый язык молнией метнулся меж загнутых клыков и, лизнув воздух в миллиметре от моего лица, убрался обратно.

— А вот это — конец! — прохрипел за моей спиной Петров. — Эту тварь нам не одолеть…

— Почему она не раздавит нас? — морщась от боли в сдавливаемых ребрах, спросил я. — У неё же на морде написано, что это «голубая мечта» её детства…

— Сам не догадываешься? — отозвался Петров. — Слуг-то у него поубавилось. А из нас получится хороший материал для новых уродов… Помнишь Борисова? Так вот, то, что было с ним — «цветочки»…