— У меня дела.

— Дела подождут. Поехали, а?

— У меня правда дела, Руслан. Съезди один.

— Можно и одному, только… Ну что тебе полчаса? Так хотелось детство вспомнить, а одному… Не то. Нет, правда, Танюша! Ну что тебе стоит? Я тебя прошу: полчаса, не больше.

Она внимательно посмотрела на него. Чуть улыбнулась, кивнула:

— Поехали. Но только полчаса — не более.

Он схватил полотенце и наспех вытер в квартире все предметы, на которых могли остаться их отпечатки. Возвращаться сюда он больше не рассчитывал…

— Как время летит, — вздохнул Руслан, проводя рукой по стволу каштана. — Когда я был маленький, то услышал, как это сказал матери отец, глядя на меня. Тогда я не понял его и почему-то обиделся. Для меня время как таковое не существовало. Был день и была ночь. Было лето и бабушкина дача, была зима и нудная школа. Был Новый год, были арбузы осенью, были игры в «войнушку» и прятки… Иногда было плохо, чаще — хорошо, но времени не было… Знаешь, когда я впервые почувствовал ход времени? Через год после того, как уехал отсюда. Семнадцатого августа проснулся там, у себя, в Головце, и понял — прошел год. И время пошло по-другому. Не годы старят, а опыт. События.

— Только вот события у всех разные, — прищурилась она, — одни эти события устраивают, другие — переносят.

— Ты о моем бизнесе? Так это — Россия, подруга моя. И время, в которое мы живем. Веришь, не хочу, чтобы мои дети учились в ПТУ и наркоманили по подвалам. Думаешь, в Америке капиталы как-то иначе составлялись? Зато дети всяких там Ротшильдов и Фордов теперь такими гуманистами-человеколюбцами стали — любо-дорого посмотреть.

— Не боишься, что дети папаши своего стыдиться станут?

— Не боюсь. Будут умными — поймут, а дураками станут… Пусть отказываются от отцовских «грязных» денег и работают сторожами у детей умных.

— Вот вроде бы все правильно говоришь, а… Ты хотел бы жить в мире, где все люди — воры?

— Я в нем живу.

— Неправда.

— Правда, — поморщился Руслан, — это как раз — правда. Мы живем в реальном мире, отсюда и танцуем. Если вдуматься, то ведь и ты не математику в школе преподаешь, а девочками торгуешь. Оптом и в розницу. Хочешь, поговорим о морали? О втягивании девиц в порнобизнес? О рекламировании «красивой жизни» проституток? О том, что самой престижной работой для девочек стала работа шлюхой, а для парней — бандитом или охранником? А потом переведем разговор на личности и «вдруг» обнаружим, что платье на тебе из дорогого бутика, а не с дешевого рынка, да и босоножки на китайский ширпотреб из секонд-хенда не похожи… Давай замнем этот разговор. Я детство вспомнить хотел, а ты меня носом в реалии тычешь. Думаешь, я в восторге от своей жизни? Да, мечтал о другом, но что сложилось, то сложилось, и я не мучаюсь угрызениями совести. Могло быть хуже.

— Могло, — согласилась она, — но тот мальчишка, который дрался из-за меня и воровал для меня конфеты, был мне больше по душе.

— Поверь, — сказал Руслан, — то, что я делал позже, было тоже ради тебя. Только в других масштабах. И драки, и воровство.

— Это меня и терзает. Иногда боюсь: не из-за меня ли ты стал таким. Я ведь часто о тебе вспоминала. Тогда ведь я девчонкой несмышленой была, но чувствовала, что с тобой интересно. Сейчас я понимаю еще и то, что ты был красив. Очень красив. Наверное, девчонки в городишке твоем с ума по тебе сходили?

— Было дело, — рассмеялся он.

— Я даже плакала, когда ты уехал… Знаешь, как я с твоим дядей познакомилась?

— Нет, — заинтересовался Руслан, — расскажи.

— Родители твои никому не говорили, куда ты уехал. Я переживала страшно. Еще бы: моя первая любовь… Теперь-то я могу в этом признаться — что было, то прошло, а тогда бы под пытками не созналась. И вот однажды, когда я в очередной раз прибежала умолять их дать мне твой адрес, застала у них в гостях Севера. Он внимательно выслушал меня, взял за плечи, повернул к себе и негромко, но как-то очень убедительно (у меня даже слезы высохли) пообещал: «Когда тебе исполнится семнадцать лет, позвони вот по этому телефону, и я дам тебе его адрес». Хочешь — верь, хочешь — не верь, но на следующий день после семнадцатилетия я ему позвонила…

— А что же ты не приехала или хотя бы не написала? — тихо спросил Руслан.

— Наверное, к тому времени я уже выросла из детских иллюзий. Девочки взрослеют раньше ребят. Да ведь и ты не писал мне, хотя адрес я не меняла.

— Но к дяде все же позвонила, — понимающе улыбнулся он, — и старик свой шанс не упустил… Ай, молодец!

— Прекрати! — сверкнула она глазами. — Если у тебя на самолюбии совсем крыша поехала, то могу утешить: не он меня добивался, а я за ним бегала.

— А он, разумеется, сопротивлялся как мог…

— Дурак ты, Руслан, — вздохнула она, — даже если бы он хотел… по-другому… Все равно не могло сложиться. Судьба у него такая…

— Да, законнику семью заводить нельзя, детей иметь нельзя, даже дом постоянный иметь не рекомендуется, — недобро прищурился Руслан, — однако временную квартиру иметь дозволяется, и — как я заметил — весьма неплохую. Жену не рекомендуется?! А кто сказал, что нельзя завести молодую и красивую любовницу?

— Прекрати, — холодно предупредила она, — поссоримся.

— Таня, — тихо спросил Руслан, — я тебе совсем-совсем не нравлюсь? Такой, какой есть?

Она долго смотрела на него огромными, невыразимо красивыми глазами, словно борясь с чем-то внутри себя, потом вздохнула:

— Не могу, Руслан. Прости… Столько лет прошло. Все изменилось безвозвратно. Не дети мы уже — пойми. Не все так просто. У меня за плечами своя жизнь, своя дорога, у тебя — своя. Не пересечься им.

— Уже пересеклись. Во второй раз.

— К добру ли? — С печальной улыбкой она взъерошила Руслану волосы. — Поверь: нельзя нам вместе. Не получится ничего. Не терзай себя зря. Только испортишь все.

— Что — «все»?

— Все, — повторила она, — и свою жизнь, и мою.

— Не испорчу, — упрямо сказал он, — я…

— Ты дал слово не начинать все сначала, — напомнила она.

Руслан промолчал, неопределенно покрутив в воздухе ладонью.

— Ладно, тогда о деле, — по своему обыкновению резко сломала ход беседы Таня, — у меня к тебе просьба.

— Чем смогу…

— Дело пустячное, но… Как ты уже знаешь, в делах Севера я курирую «сферу отдыха». Гнусная работа, но крайне прибыльная. По доходам разве что с наркоторговлей сравнить можно. Но и нас коснулись неприятности в империи Севера. За последние несколько месяцев накрыли большинство моих саун. Есть у нас и съемные квартиры, но клиенты идут на такие «удобства» неохотно — либо вызывают девочек к себе на дом, либо предпочитают расслабляться в саунах. А саун-то как раз ограниченное количество. И «горят» они у меня по-черному. Если кто-то и взялся разорить «делянку» Севера, то делает он это по-умному. В самое яблочко бьет. Хорошо еше, что «полиция нравов», которая мой бизнес ковыряет, всего шесть человек насчитывает: не поспеть им за всем. Девочек-то несколько десятков тысяч — куда тут угнаться? Но все равно малоприятно… Я к чему веду? Можно я сауну, в которой твои парни поселились, буду использовать по прямому назначению?

— А парней я куда дену? — удивился Руслан. — Или ты их тоже планируешь к бизнесу подключить?

— Да, мальчики по вызову, — усмехнулась она, — я уже все продумала. Территория там большая, комнат и подсобных помещений много. Не могли бы они хотя бы в дневное время в соседних подсобках обитать? Я знаю — это неудобно, но… У меня всего три сауны осталось, считая вашу. В убыток работать начинаем. А именно сейчас обороты снижать никак нельзя: Северу нужны деньги. Сам видишь: настоящая война идет.

— Да не вопрос, — пожал плечами Руслан, — я переговорю с ребятами — решим проблему. На худой конец можем для них еще одну квартиру снять. Не впервой.

— Не хотелось бы лишний раз тревожить Севера по пустякам, — сказала она, — у него своих забот по горло, а тут еще я со своими мелочами. Решит, что самостоятельно уже и шагу ступить не могу… Не стоит ему о моей просьбе говорить — хорошо?