Положение возникло весьма щекотливое. С точки зрения закона, посольство представляло собой территорию Нгомбваны. Гибсон с его Специальной службой оказался здесь по приглашению нгомбванского посла, так что определить насколько далеко простирались их полномочия в нынешних, созданных смертью посла замысловатых обстоятельствах, было далеко не просто.

То же самое, хоть и по иным причинам, можно было сказать, думал Аллейн, о его, Аллейна, нахождении здесь. Специальная служба имела большую склонность обделывать свои дела без чужого догляда. Настроение Фреда Гибсона в данный момент определялось смесью сдерживаемого изо всех сил профессионального огорчения и личного унижения. В обычной ситуации он ни за что бы не начал расследование так, как он его начал, а теперешнее присутствие Аллейна в самом, так сказать, центре заповедной зоны деятельности Специальной службы придавало и без того деликатному положению почти гротескный оттенок. В частности и потому, что случившееся убийство формально позволяло переложить груз ответственности на Аллейна, поскольку преступления подобного рода находились в ведении его отдела.

Гибсон разрубил этот узел, позвонив своему начальству и добившись, чтобы расследовать дело поручили ему и Аллейну вместе — разумеется, с согласия посольства. Однако, Аллейн сознавал, что ситуация может в любую минуту стать еще более щекотливой.

— Похоже на то, — сказал Гибсон, — что мы можем продолжать, пока кто-нибудь нас не остановит. Таковы, во всяком случае, инструкции, которые я получил. Собственно говоря, и ты тоже, причем по трем причинам: твое начальство, твой отдел и личная просьба Президента.

— Который желает теперь созвать всю свою челядь, включая копьеносца, и закатить перед ней пламенную речь на родном языке.

— Идиотская комедия, — буркнул Гибсон.

— Да, пожалуй, но раз он настаивает… Послушай, — сказал Аллейн, — возможно, дать им поговорить это не такая уж и плохая идея, при условии, что мы будем знать, о чем они говорят.

— Каким же это…

— Фред, допустим мы позвоним мистеру Сэмюелю Уипплстоуну, и попросим его немедленно приехать сюда — ну, ты знаешь, «окажите нам любезность» и так далее. Стараясь не создавать впечатления, будто мы тащим его за шиворот.

— Зачем? — без энтузиазма спросил Гибсон.

— Он говорит по-нгомбвански. Живет в пяти минутах ходьбы отсюда, сейчас наверняка уже у себя. Каприкорн-Уок, дом один. Давай позвоним. В телефонном справочнике его, я думаю, еще нет, попробуйте через станцию, — сказал Аллейн взятому ими в помощники сержанту, и когда тот подошел к телефону, добавил, — Сэмюель Уипплстоун. Пошлите за ним машину. Я сам с ним поговорю.

— Так в чем твоя идея? — без выражения поинтересовался Гибсон.

— Мы позволим Президенту обратиться с речью к войскам, хотя что там «позволим», помешать мы ему все равно не можем, но по крайности будем знать, все им сказанное.

— А сам-то он где, ради всего святого? Куда ты его запихал? — спросил Гибсон так, словно Президент был пропавшим предметом домашнего обихода.

— В библиотеку. Он согласился посидеть там, пока я не вернусь. Надо поставить людей в коридоре, и пусть глядят в оба.

— Да уж как не глядеть! Если мы и впрямь имеем дело с неудавшимся покушением, наш общий друг должен сейчас охотиться за своей настоящей жертвой.

Сержант уже говорил по телефону.

— Суперинтендант Аллейн хотел бы сказать вам несколько слов, сэр.

В голосе мистера Уипплстоуна, как почудилось Аллейну, прорезалась нотка профессиональной сдержанности.

— Мой дорогой Аллейн, — сказал он, — это чрезвычайно неприятное событие. Насколько я понял, посол стал… жертвой покушения?

— Да.

— Как это ужасно. Ничего худшего и представить себе невозможно.

— Если не считать гибели того, кому на самом деле предназначался удар.

— О… понимаю. Президента.

— Послушайте, — сказал Аллейн и изложил свою просьбу.

— О Боже, — произнес мистер Уипплстоун.

— Я понимаю, что прошу совсем не о мелочи. Что это, в сущности говоря, наглость с моей стороны. Но поиски нейтрального переводчика займут немалое время. Ни один из нгомбванцев тут не годится…

— Нет-нет-нет, конечно. Успокойся, Люси. Хорошо, я буду.

— Огромное спасибо. У дверей вас ждет машина. До встречи.

— Приедет? — спросил Гибсон.

— Да. Сержант, сходите попросите мистера Фокса встретить его и привести сюда, хорошо? Светловолосый. Лет шестидесяти. В очках. Обходиться с чрезвычайной любезностью.

— Сэр.

И через несколько минут мистер Уипплстоун, сменивший фрак на поношенный смокинг, уже входил, осторожно переступая, в комнату, сопровождаемый инспектором Фоксом, которому Аллейн жестом велел остаться.

По-прежнему мрачный Гибсон захлопотал вокруг мистера Уипплстоуна.

— Сами знаете, как это бывает, сэр. Президент настаивает на том, чтобы обратиться к своим людям, а мы…

— Да-да, я вполне понимаю, мистер Гибсон. Вы в трудном положении. Скажите, могу я узнать подробности происшедшего? Конечно, переводчика это напрямую не касается, но… вкратце?

— Разумеется, можете, — сказал Аллейн. — Итак, вкратце. Кто-то произвел выстрел, который вы наверняка слышали. Судя по всему, из дамской уборной. От выстрела никто не пострадал, но когда зажегся свет, оказалось, что посол лежит замертво на полу шатра, заколотый церемониальным нгомбванским копьем, которое все время носили за Президентом. Копьеносец в этот миг сидел на корточках в нескольких шагах от него. Насколько мы поняли, — он не говорит по-английски, — когда после выстрела все принялись метаться туда-сюда в темноте и вопить, кто-то рубанул его по шее и отнял копье.

— Вы ему верите?

— Не знаю. Я был там, в шатре, вместе с Трой. Она сидела рядом с Президентом, я рядом с ней. Когда раздался выстрел, я велел ей оставаться на месте и тут же увидел, как Громобой привстает, словно собираясь уйти. На миг он обозначился силуэтом на фоне экрана по ту сторону озера, залитого светом от прожектора, направленного на Карбо. Я толкнул его назад в кресло, велел пришипиться, а сам встал перед ним. Через долю секунды, что-то рухнуло мне на ногу. Какой-то осел завопил, что Президента застрелили. Сам Громобой вместе с другими кричал, требуя света. Свет зажегся — и мы увидели Посла, буквально приколотого к земле.

— Значит, ошибка?

— Общее впечатление складывается такое — ошибка. Они были практически одного роста, сложены одинаково. Его ударили копьем в спину, а только со спины он и был виден на фоне освещенного экрана. И еще одно. Мой коллега, сказал, что поставил двух своих людей у заднего выхода из шатра. После выстрела оттуда выскочил черный лакей. Они его сцапали, однако говорят, что он был попросту перепуган. Так ведь, Фред?

— Так-то так, — сказал Гибсон. — Но беда в том, что пока они разбирались, кто попался им в лапы, кто-то другой, вполне возможно, проскользнул в шатер — в такой-то чертовой темнотище, если вы простите мне подобные выражения, сэр.

— Кто-то другой? — спросил мистер Уипплстоун.

— Вообще говоря, кто угодно, — сказал Аллейн. — Гость, слуга, выбирайте кого хотите.

— И выбрался оттуда? После… случившегося?

— Опять-таки, отдаленная возможность этого существует. А теперь, Уипплстоун, если вы не возражаете…

— Да, конечно.

— Где состоится собрание племени, Фред? Президент сказал — в бальной зале. Годится?

— Годится.

— Тогда переговори с ним и объясни, что к чему, а я взгляну как подвигается дело в шатре и вернусь к вам, хорошо? Ты не против?

— Ничуть.

— Фокс, вы не пройдете со мной?

Дорогой он сжато рассказал Фоксу о показаниях миссис Кокбурн-Монфор и о пистолетном выстреле, если это был пистолетный выстрел, повлекшем за собой кульминационную сцену в парке.

— Да, задачка не из простых, — уютно резюмировал Фокс.

В шатре они обнаружили двух полицейских в форме, эксперта-дактилоскописта и эксперта-фотографа — сержантов-детективов Бейли и Томпсона, — а с ними сэра Джеймса Куртиса, которого в прессе никогда не упоминали без уважительного примечания «прославленный патологоанатом». Сэр Джеймс уже закончил внешний осмотр тела. Копье, жуткое в его неуместности, по-прежнему торчало под углом к жертве, Томпсон как раз фотографировал его крупным планом. Неподалеку от тела валялся опрокинутый стул.