Финнерти утвердительно кивнул.

— Просто поразительно, как здорово мы это наладили с самого начала. — В его тоне чувствовалось неприкрытое презрение к поверхностной жизни Пола. — Ну, так ты дашь ключи?

Пол бросил их ему.

— Как ты намерен провести остаток своей жизни, Эд?

— С людьми. Там мое место.

— Ты знаешь, что тебя разыскивают фараоны из-за того, что ты не зарегистрировался?

— Это придает жизни особую прелесть.

— Тебя же могут засадить в тюрьму!

— Ты боишься жить. Пол. И в этом все дело. Ты знаешь Торо и Эмерсона?

— Имею очень смутное представление. Примерно такое же, какое было у тебя до того, как Лэшер тебя проконсультировал, готов держать пари.

— Во всяком случае, Торо оказался в тюрьме, потому что не платил налогов, которые должны были пойти на финансирование Мексиканской войны. Он был против войны. И Эмерсон пришел к нему в тюрьму на свидание. «Генри, — сказал он, — почему ты здесь?» И Торо ответил: «Ралф, почему ты не здесь?»

— По-твоему, мне следовало бы желать попасть в тюрьму? — спросил Пол, пытаясь извлечь для себя какую-нибудь мораль из этого анекдота.

— Страх перед тюрьмой не должен мешать тебе делать то, во что ты веришь.

— Он и не мешает. — Пол понял, что очень трудно найти то, во что можно было бы по-настоящему верить.

— Раз не мешает, значит, не, мешает. — В голосе Финнерти явно слышалось недоверие. По-видимому, друг с северного берега реки со всей его ограниченностью начал его раздражать. — Спасибо за машину.

— Всегда в твоем распоряжении. — Пол почувствовал облегчение, когда за новым Финнерти — Финнерти этой недели — захлопнулась дверь.

Катарина опять открыла дверь.

— Он меня пугает, — сказала она.

— Вам совсем не следует пугаться. Он растрачивает всю свою энергию на игры с самим собой. У вас звонит телефон.

— Это доктор Кронер, — сказала Катарина. — Да, — сказала она в телефонную трубку. — Доктор Протеус у себя.

— Не будете ли вы любезны подозвать его к телефону? — сказала секретарь Кронера.

— Доктор Протеус слушает.

— Доктор Протеус у телефона, — сказала Катарина.

— Одну минуточку. Доктор Кронер хочет с ним говорить. Доктор Кронер, доктор Протеус из Айлиума на линии.

— Хелло, Пол.

— Как поживаете, сэр?

— Пол, я по поводу этой истории с Финнерти и Лэшером… — Его игривый тон как бы говорил о том, что все дело с этими двумя не более как милая шутка. — Я хочу сказать тебе, что я звонил в Вашингтон по этому поводу, чтобы ввести их в курс того, что мы тут собираемся делать, а они сказали, что нам пока что не следует вмешиваться. Они говорят, что все это следует хорошенько спланировать и на более высоком уровне. По-видимому, все значительнее, серьезнее, чем я предполагал. — Голос его упал до шепота. — Вся эта история начинает принимать масштабы общенациональной проблемы, не просто Айлиума.

Пол обрадовался, что наступила оттяжка, но причины ее его поразили.

— Каким же это образом Финнерти может оказаться проблемой в национальном масштабе или хотя бы айлиумском? Ведь он здесь всего несколько дней.

— Незанятые руки выполняют работу дьявола. Пол. Он, по всей вероятности, вращается в дурной компании, а нам нужно заполучить именно эту дурную компанию. Во всяком случае, большое начальство хочет участвовать во всех наших действиях, и они желают встретиться с нами по этому поводу на Лужке. Минуточку, это будет через шестнадцать дней.

— Отлично, — сказал Пол и про себя добавил выражение, которым он как бы припечатывал все свои официальные занятия в эти дни. «И валите вы все ко всем чертям».

У него не было ни малейшего намерения становиться осведомителем и следить за кем бы то ни было. Ему просто хотелось выждать некоторое время, пока они с Анитой не смогут сказать громко: «Валите ко всем чертям, пусть все проваливает ко всем чертям».

— Мы тут очень много о тебе думаем, Пол.

— Благодарю вас, сэр.

Кронер с минуту помолчал. Потом он неожиданно так заорал в телефон, что у Пола чуть не лопнула барабанная перепонка.

— Простите, сэр? — Слова, произнесенные Кронером, прозвучали настолько громко, что причинили только боль, но совершенно невозможно было уловить хоть какой-нибудь смысл.

Кронер издал короткий смешок и чуть понизил голос:

— Я спросил, кто собирается выиграть, Пол?

— Выиграть?

— Лужок, Пол, Лужок! Кто собирается выиграть?

— О, Лужок, — сказал Пол. Этот разговор походил на бред. Кронер орал что-то страстно и восторженно, а Пол совершенно не представлял себе предмета разговора.

— Так какая команда? — спросил Кронер чуть брюзгливо.

— О! О! Команда Синих выиграет! — Пол набрал полные легкие воздуха. — Синие! — выкрикнул он.

— Можете прозакладывать собственную голову — мы выиграем! — крикнул ему в ответ Кронер. — Синие поддерживают вас, капитан!

Следовательно, Кронер тоже входил в состав Команды Синих. И он принялся напевать своим грохочущим басом:

Песню прервал выкрик: «Выиграют Белые! Вперед, Белые!» Это был Бэйер.

— Значит, вы надеетесь, что выиграют Синие, да, не так ли? Выиграют? Думаете, Синие выиграют, а? Так ведь Белые причешут, причешут вас — ха, ха, — они из вас всю пыль вышибут, из Синих.

Послышался смех, поддразнивание, возня, и тут Кронер вновь начал песню Команды Синих с того самого места, где его прервали:

Пронзительный голос Бэйера прорвался сквозь бас Кронера, распевая песню Команды Белых на мотив песни «Звук шагов»:

Шум возни стал еще громче, и песни переросли в хохот и пыхтение. В трубке Пола раздался щелчок, чей-то крик, затем еще щелчок и сигнал зуммера.

Влажной рукой опустил Пол трубку. «До Лужка не может быть и речи об уходе, — мрачно подумал он. — Никакого перевоспитания Аниты и ухода в эти немногие оставшиеся дни». Придется ему вынести Лужок, и, — что еще хуже, вынести его в качестве капитана Команды Синих.

Его взгляд скользнул по загорелой волосатой груди, простым серым глазам и мощным бицепсам человека на книжной обложке, и мысли его легко и благодарно переключились на сказочную, новую и хорошую жизнь, которая ждет его впереди. Где-то, вне общества, было место для мужчины — для мужчины и его жены, — чтобы вести сердечную естественную жизнь, пользуясь плодами рук своих и собственного ума.

Пол изучающе оглядел свои длинные изнеженные руки. Единственная мозоль была на большом пальце правой руки. Там, выпачканный в грязно-оранжевый цвет сигаретными окурками, вырос толстый бугорок, защищающий его палец от давления ручки или карандаша. Искусные — вот как назывались руки героев прочитанных им книг. До сего времени руки Пола научились очень немногому, помимо держания ручки, карандаша, зубной щетки, щетки для волос, бритвы, ножа, вилки, ложки, чашки, очков, водопроводного крана, дверной ручки, выключателя, носового платка, полотенца, застежки — «молнии», пуговицы, затвора фотоаппарата, куска мыла, книги, гребня, жены или руля автомобиля.

Он вспомнил дни в колледже, и у него возникла уверенность в том, что там он научился некоторым занятиям, достойным мужчины. Он научился делать чертежи. Ведь именно тогда на его пальце начала расти мозоль. А чему же еще? Он научился так запускать мяч, что тот отлетал по нескольку раз от нескольких стен, приводя в замешательство многих из его противников по сквошу4. Пол даже добился участия в четвертьфинале по сквошу два года подряд на соревнованиях на первенство целого района. И добился он этого вот этими самыми своими руками.