Мужчина вынул из-под стопы домовых книг тетрадь в коленкоровых корках.

— Подождите, я попробую уточнить, — его начальственный бас заполнил помещение.

Денисов поднялся.

Жилищно-эксплуатационная контора № 38 выпускала стенную газету «За культуру быта». Денисов подошел к ней, усилием воли заставил себя читать строчку за строчкой.

«Мы, отвечающие за текущий ремонт, — читал Денисов, — идя на встречу новогоднего праздника, горим желанием не допустить аморальных проявлений ни на работе, так и в быту, и в учебе».

Обладатель командирского баса кому-то звонил, решал одновременно какие-то свои хозяйственные вопросы, шутил, порою оказывался настоятельно строг.

Наконец он сказал:

— Хлопотливое дело — руководить жэком: какие только вопросы решать не приходится: от покуса собаки до сдачи нормы пищевых отходов… Не верите? — У него было изрытое морщинами лицо, серое, как его перешитая из папахи каракулевая шапка. — Моряк действительно приходил в подъезд. Но не вчера — сегодня. В сто пятьдесят восьмую квартиру. У нас он не проживает.

Денисов не знал, как отнестись к этому сообщению.

— Кто живет в сто пятьдесят восьмой?

— Пенсионерка, одинокая женщина… Моряк? К ней? Не знаю… Между прочим, на той же площадке, напротив, живет заместитель начальника милиции Александр Иванович. Хороший мужик, только вы вряд ли его застанете — работа!

Капитан Кира Колыхалова отпустила машину в начале улицы и пешком подошла к палатке. Денисов ждал ее.

— Чем могу быть полезной? — ККК откинула прядь выбившихся из-под шапки иссиня-черных волос, — Что произошло? — Капитан Колыхалова держала себя немного примадонной, оттого что была единственной женщиной, старшим инспектором уголовного розыска в управлении…

Рассказав суть своих предположений, Денисов ненадолго вновь почувствовал себя свободно. Он и не стал уточнять, какой ценой он нашел дом, в который приходил неизвестный моряк.

— Пойдем на место, — распорядилась Кира.

— Как дела на вокзале?

— Ждут, когда ты привезешь моряка, — Кирз, была в ударе, — конвой готовят.

Денисов промолчал.

— Я не шучу. Как зовут ее соседа? Александр Иванович?

Заместителя начальника милиции дома не оказалось — Кира решительно позвонила в дверь пенсионерки.

— Добрый вечер. Пришли к вашему соседу, а он опаздывает…

— Двери этой квартиры открыты для друзей Александра Ивановича в любое время суток, — церемонно приветствовала их хозяйка, приглашая в квартиру, — добро пожаловать!

— Как у вас мило! Мы не помешали?

— О чем вы говорите?! Даже неудобно. Если бы вы знали, как надоедает одиночество! Прошу!

Денисов знал за ККК эту особенность — она нравилась другим женщинам и быстро сходилась с людьми. Благодаря Кире им тут же предложили раздеться и пройти в комнату, к столу, покрытому красным торжественным плюшем. К неудовольствию Денисова, из серванта был извлечен кофейный сервиз, мельхиоровые ложечки, лопатка для кекса, какая-то особенная вилка с двумя зубцами.

Посещение затягивалось. Хозяйка — с жесткими волосами и маленькими черными усиками — предложила выпить кофе, перекурить. Своего соседа — Александра Ивановича она безгранично уважала.

«Где я видел это лицо, распадающиеся на две стороны прямые волосы, усики? — вспоминал Денисов, отпивая маленькими глотками кофе. — Может, в старом муровском альбоме, когда показывал его Порываеву?»

Кира нашла в сумочке распечатанную пачку «Мальборо», щелкнула зажигалкой.

Денисов мог быть спокоен: она ничего не упустит. Сквозь наплывавшую дрему до него долетали обрывки разговора:

— …И перемолвиться не с кем. А приведись заболеть?

—..Моя мама всегда держала квартирантов… Сколько себя помню!

— …Учитель он из Юрюзани. Хочет постоянно прописаться. Если придет, я вас познакомлю.

— Если? Если придет ночевать?

— Вы меня не так поняли… Илья Александрович — мужчина самостоятельный. Без баловства — ни знакомств, ни выпивок. Сессия у них! Засиживается допоздна, а то и ночует в общежитии. Как сейчас трудно стало учиться!

«Где я видел ее?» — думал Денисов, задремать ему так и не удалось.

— …Мы с мамой жили тогда в Севастополе. — Необычной, понятной ему одному интонацией голоса Кира настойчиво пригласила участвовать в разговоре. — Лучших квартирантов, чем моряки, пожалуй, не придумаешь. Любопытный народ, и никаких с ними хлопот — по нескольку месяцев в плавании…

— Люди бывалые, — промямлил Денисов.

— …Последний, помню, капитан дальнего плавания — красавец, весельчак. Как у нас говорили, жовиальный… Настоящий морской волк. Вам приходилось встречаться с такими?

Против потока Кириной доброжелательности было трудно устоять.

— Представьте: как раз сегодня раз говаривала!

— Что вы говорите?!

— Чего он только не знает! В каких морях-океанах не побывал!

«…Выходит, квартирант ни при чем?»

Кира снова вооружилась зажигалкой, пододвинула собеседнице сигареты. В эту минуту она напоминала хирурга в ответственнейший момент операции. Легкая испарина показалась у нее на висках.

Денисов не вмешивался: малейшая психологическая неточность могла все испортить. Найти верный тон для следующего вопроса!

— Кто же он? Капитан? Штурман?

У Денисова отлегло от сердца: так мог спросить только очень вежливый собеседник. Из любопытства. И только!

— У него одна звездочка на погоне. Маленькая.

— Наверное, штурман…

— Возможно. Позвольте еще чашечку…

— И мне, пожалуйста, — сказал Денисов.

Хозяйка поправила волосы.

Денисов вдруг вспомнил, где видел эту прическу, маленькие черные усики — фотоальбом здесь был совсем ни при чем! Кольбер! Министр финансов одного из Людовиков. Учебник по истории государства и права. Курсовая работа.

— Ему, вероятно, сказали, что здесь так мило — он решил снять комнату…

— Совсем не так.

— Какая-нибудь романтическая история.

Женщина с усиками а-ля Кольбер оживилась.

— Он привез Илье Александровичу его пальто. Ничего романтического…

«…И все-таки квартирант!»

— У вашего квартиранта блестящие связи.

— Оказывается, они вчера где-то встретились, и Илья Александрович предложил ему свое пальто. Понимаете, моряк! Все время в форме! В отпуске…

— Не думала, что южане проводят отпуска в Москве!

— Сегодня он уезжает.

— Жаль, что мы не встретились. Правда, Денисов?

— Правда, — с трудом выжал из себя Денисов. — Я только не пойму, как же ваш квартирант? Без пальто, в такой мороз…

— Видимо, взял куртку в общежитии. Моряк ждал его, чтобы поблагодарить, — Илья Александрович так и не приехал.

Кира завела длинный разговор о детстве, о Севастополе, о своем маленьком сыне, — когда они с Денисовым уйдут, только этот последний разговор и останется в памяти хозяйки, если она вздумает пересказать его Илье Александровичу.

В открытую дверь второй комнаты Денисову была видна кинокамера, лежавшая на софе.

— Я могу на нее взглянуть? — спросил Денисов.

Хозяйка, словно впервые заметила его — полную противоположность светской, жизнерадостной Колыхаловой.

— Только осторожно.

Денисов вошел во вторую комнату. На софе, застеленной спальным мешком, кроме кинокамеры, валялись исписанные четвертушки бумаги, запонки, пустая коробочка «Ювелирторга», шахматный учебник. Кинокамера оказалась не новой, с девятизначным номером. Денисову пришлось разделить его на две половины. Семизначный он запоминал целиком.

Когда Денисов вернулся в комнату, Кира даже не взглянула в его сторону. В такие минуты они без слов отлично понимали друг друга и как по нотам разыгрывали каждый свою партию.

Женщины успели обсудить достоинства газовых зажигалок, королевского мохера.

— …Илья Александрович как-то привез отрез чудесного фиолетового кримплена. В провинции все легче достать: и кримплен, и хрусталь.

«Мы эту провинцию давно знаем: там была еще фата, обручальные кольца, капроновый тюль…»