Я стону, когда она окутывает меня, словно тугой бархатистый кулак. Тот факт, что ее ноги сведены, означает, что я могу использовать дополнительное трение ее бедер.

Черт. Надо было подрочить утром. Я долго не продержусь.

Она сжимает меня, и я толкаюсь дальше, мое дыхание прерывистое.

Прижимаю руку к ее плечу, медленно выходя, затем снова входя, пытаясь найти ритм, не причинив ей вреда. Мои бедра, немного дрожа, выполняют большую часть работы, мышцы напрягаются, когда я двигаюсь все быстрее и быстрее, мой член полностью исчезает внутри нее, основание блестящее от ее соков.

Я кручу бедрами и укорачиваю толчки так, чтобы оставаться в ней. Она сочится влагой, и я хочу оставаться в ней так глубоко, как сейчас. Она безумно тесная, пот течет по моим вискам, мышцы сильно напряжены.

Джессика стонет что-то.

— Хочешь кончить, Рыжик? — хрипло шепчу я. — Кончишь на моем члене? Сделаешь его чертовски влажным? Ты точно сделаешь его влажным.

Она стонет, хнычет, прося чего-то.

— Я собираюсь заставить тебя кончить, — говорю я. Грубо. — Чертовски сильно кончить.

Двигаю одну руку к ее талии и сжимаю ее, пока другая скользит между ее бедрами и матрасом, пока не добираюсь до ее клитора. Он покрыт влагой, и мой палец легко скользит по нему.

Это все, что нужно.

Ее тело подо мной напрягается, а затем начинает дрожать. Она пульсирует вокруг моего члена, клитор пульсирует под моим пальцем. Резкий крик срывается с ее губ, а затем смешивается с маленькими стонами.

Я кончаю сразу же за ней. Дрожь проходит вниз по моему позвоночнику, пока что-то во мне не взрывается. Я хрюкаю, как животное, толкаясь все глубже и глубже, кровать дрожит, пока сильно кончаю, выстреливая спермой в презерватив.

Я громко выдыхаю, дыхание прерывистое, сердце колотится. Откидываюсь назад на бедра, рассеянно пробегая руками по ее попке, пока вспоминаю, как дышать. Затем, когда мне перестаёт казаться, что у меня сердечный приступ, когда пот прекращает катиться по мне, я осторожно выхожу из неё.

Наклоняясь вперёд, прижимаюсь губами к её уху.

— Тебе понравилось?

Она поворачивает голову, глаза закрыты и издаёт звук, который, я думаю, означает «да».

Я убираю волосы с ее лица и целую ее в щеку. Затем оставляю крошечные, нежные поцелуи на ее шее, плече, по ее спине, пока, наконец, не слезаю с нее.

После того, как я избавляюсь от презерватива, бросаю ей рубашку и юбку на кровать.

— Теперь, когда мы насладились закусками, пойдем, пообедаем.

Сейчас утро, впереди нас ждет долгий путь, но, несмотря на то, что я завожу будильник на семь утра, мы еще несколько часов лежим в постели. Не помогает и то, что, когда я лежу в постели с Джессикой, мне совершенно не хочется торопиться. Мы два раза долго и неспешно занимаемся сексом, прежде чем наконец спускаемся вниз, чтобы позавтракать в крошечном пабе отеля.

Пока я все еще жую бекон, Джессика извиняется, говоря, что хочет быстро принять душ, прежде чем мы уедем.

После того, как до отвала наедаюсь - секс, кажется, пробудил во мне аппетит, и я знаю, что мне придется снова начать бегать, чтобы не набрать вес - направляюсь наверх, чтобы проверить Джессику и отнести наши сумки в машину.

К моему удивлению, Рыжик, скрючившись, лежит на полу в середине комнаты и плачет.

— Что случилось? — Я сразу же переворачиваю ее на бок. На ней лишь трусики и майка, волосы мокрые после душа. Пытаюсь прикоснуться к ней, но она отталкивает меня, поворачивая голову в сторону.

— Я в порядке, все нормально, — быстро говорит она, шмыгая носом.

— Что случилось? — спрашиваю снова. — Ты ударилась?

Она закрывает глаза, словно ей больно, морщась, когда кивает.

— Да. Нет. Я не знаю. Это глупо. — Вытирает нос и печально смотрит на меня. Глаза красные. — Так глупо.

Нежно смотрю на неё, убеждаю ее открыться мне.

Она вздыхает и смотрит на ногу. На ней нет шины и нога бледная в утреннем свете, проникающем через окна.

— Я пыталась заняться йогой.

— Уже? — спрашиваю я, хотя это объясняет, почему она лежит на полу.

Она кивает.

— Знаю. Это глупо. Я начала с позы «собака мордой вверх», а потом приняла позу «саранчи». Думала, смогу сделать позу война. Ну, знаешь, когда удерживаешь равновесие на одной ноге. Я попробовала ее, но надо было взять трость. А я не взяла. Другая нога начала дрожать, я потеряла равновесие и упала.

Я глажу ее по волосам.

— Где болит?

— Нигде, — тяжело вздыхая, говорит она. Слышу грусть в ее голосе. — Только моя гордость. Упражнения такие чертовски простые, а я не могу продержаться дольше, чем десять секунд.

— Тебя ранили, Джессика. Я знаю, что йога была твоей карьерой, если не жизнью, но восстановление займет время. Я бы очень хотел, чтоб было по-другому. Хотел бы забрать у тебя эту боль, но не могу.

— Просто я раздражена, — сердито проводит рукой по лицу.

— Я знаю. — Поднимаюсь и держу ее рядом. — Пойдём. Давай сделаем вид, что ничего такого не случилось. Утром у тебя было два оргазма, и, можно сказать, что день начался отлично. Давай так же думать и дальше.

— Три оргазма, — говорит она с небольшой улыбкой. — Я поиграла с собой в душе, думая о твоем члене. — Она прикасается ладонью к моему члену и сжимает его, хитро глядя на меня.

Черт, я нашёл вулкан.

К счастью, Джессика, похоже, отвлекается от своих мыслей. После того, как она собирается, мы берем сумки и направляемся к машине, готовые к следующему этапу поездки.

Похоже, сегодня погода не собирается идти нам на встречу, но хоть «Ягуар» тихо мурлычет. Дождь начинает бить в окна в тот момент, когда дорога начинает петлять, устремляясь к побережью. Тем не менее, вид все еще великолепный - пологие зеленые холмы слева, острые известняковые скалы, доходящие до моря, справа от нас - и я понимаю, что мне повезло, что у меня есть возможность изучить ту часть собственной страны, которую я никогда прежде не видел.

И повезло вдвойне, что рядом со мной эта женщина.

Сегодня вечером мы направляемся в рыбацкий городок Вик, но по пути делаем несколько примечательных остановок. Первая - замок Данробин, словно вырванный из долины средневековой Франции. К сожалению, когда мы добираемся до него, начинается ливень, и, хотя мы укрываемся в стенах замка, женщина говорит нам, что нельзя использовать фотоаппарат, чтобы фотографировать картины в зале наверху (даже без вспышки, вот черт). Мы проводим остальное время снаружи под дождем, прячась под гигантским дубом, пока смотрим ежедневное шоу соколиной охоты.

С Джессикой, уютно устроившейся у меня под рукой, мы частично укрылись от ливня под высоким навесом, листья уже стали оранжевыми и красными, и мне нравится находиться здесь.

Я внимательно слежу за ней, когда шоу продолжается, она с детским удивлением смотрит на обученных охотничьих птиц. В какой-то момент старая сова по имени Бонзо проносится рядом с ней, и Джессика издает хихикающий визг, прежде чем зарыться лицом мне в грудь.

Я чертовски безнадёжен. Эта женщина такая разносторонняя, нежная и любящая, дерзкая и смелая, застенчивая и сладкая, дикая и сексуальная... Я едва могу соображать.

Но у меня нет другого выхода.

На нашей следующей остановке нет даже никаких вывесок. Если бы Джессика не посмотрела Lonely Planet в своем мобильном телефоне, мы бы проехали мимо.

Там говорится, что камни Акаванич были здесь с Бронзового века. Я никогда не был любителем истории и мои знания об истории Шотландии ограничены войнами между кланами. Тем не менее, камни более чем интересны. Все, что было создано человеком и существует так долго, вызывает пугающее чувство благоговения.

Мы паркуемся и выходим. Нет никаких надписей, которые бы говорили, что мы на месте, но это и так понятно. Камни стоят буквально на обочине дороги. Достаточно просто посмотреть сквозь высокий чертополох, и вы увидите их.