Я люблю тебя.

Люблю тебя.

Люблю.

— Спасибо, Кейр, — наконец говорит Пэм. Затем застенчиво смотрит на всех нас, она тоже вот-вот расплачется. — Вау, довольна впечатляющая история.

Кейр лишь кивает.

— Спасибо, что позволили высказаться, — грубовато говорит он.

И начинает уходить.

— Кейр! — кричит она вслед, поднимаясь со стула. — Ты можешь остаться. Уверена, Джессика не возражает.

Все, включая Кейра, снова смотрят на меня.

Он качает головой.

— Будет неправильно. Это ее безопасное место. Еще раз спасибо вам.

Он начинает идти мимо стульев и останавливается, когда доходит до меня. Мое сердце замирает, а тело напрягается.

Кейр наклоняется, пальцами проводя по моему плечу, из-за чего моя кожа начинает гореть.

— Если когда-нибудь тебе понадобится компания, ты знаешь, где меня найти, — шепчет он мне на ухо. Его слова попадают мне прямо в сердце.

Затем Кейр идет вверх по лестнице и исчезает.

А я практически падают от тяжести в груди.

Он был здесь.

А теперь ушел.

Я стою на ступенях церкви.

На улице идет дождь, ветер срывает листья с ветвей.

Через дорогу находится паб «Сент-Винсент». Свет, льющий из его окон, обещает безопасное убежище.

Последние двадцать минут я стою здесь, под аркой.

Все остальные, даже Анна, ушли домой. Осталась лишь я. Я написала Кристине, что приеду домой на такси, и не уверена во сколько.

Потому что все не может закончиться вот так.

Я не могу отпустить его, когда он находится всего лишь через дорогу. Он мужчина с большим багажом и огромным сердцем, и я принадлежу только ему.

Я осторожно спускаюсь по ступенькам, теперь по большей части избегая трости, так как собственным ногам доверяю больше, и перехожу улицу. Дойдя до противоположной стороны, я понимаю, что вымокла, ведь у меня нет зонта. Но это неважно. Я этого не чувствую.

Из паба доносятся разговоры, столики на улице пусты, лишь пепельницы заполнены водой. Вода стекает из желобов. Я открываю дверь и встречаю несколько любопытных взглядов, запах жареного масла из фритюрницы и эля, уютное освещение.

Это место - безопасное убежище, но я ищу человека, который является моим безопасным убежищем.

И нахожу его за нашим обычным столиком.

Он пьет пиво.

И читает книгу.

Я на полпути к нему, когда он поднимает глаза и замечает меня.

Его глаза расширяются. Бокал с пивом в руках дрожит, и он ставит его на столик.

Я замираю на месте. Его взгляд приковывает меня к месту и говорит мне все необходимое.

«Мне жаль», — говорит он.

И я надеюсь, что по моим глазам он понимает то же самое.

«Мне тоже жаль».

Затем мужчина встает со своего барного стула, немного задевая меня, когда проходит мимо, и я прихожу в себя. Направляюсь к Кейру и указываю на место за его столиком.

— Здесь занято?

— Я придерживал его для кое-кого.

Поднимаю бровь.

— Да? И для кого?

— Для любви всей моей жизни, — отвечает он с дрожью в голосе.

О, черт. Я-то думала, что мы могли бы пошутить, весело провести время. А он сразу возвращает меня в реальность.

Прекрасную реальность.

Я медленно выдыхаю, хватаясь за спинку стула, чтобы не упасть.

— Кейр, — начинаю говорить я.

Он качает головой.

— Не надо. Не говори ничего. Прости меня. Прости за все, и мне жаль, что я пришел на твою встречу. Это не попытка вернуть тебя...

— Да?

— Нет. — Он задумчиво наклоняет голову. — Хорошо. Попытка. Но я имел в виду все, что сказал. Мне нужна помощь. Я хочу этой помощи. Думаю, сознаться в этом, и есть первый шаг.

— Согласна.

— Я просто... — Он ставит локти на стол, соединяя ладони, и смотрит на стену. — Без тебя я не могу спать. Не могу чувствовать. Мир кажется другим, на вкус все иначе. Джессика, до тебя я едва жил, потом появилась ты и заставила меня заботиться и беспокоиться о ком-то, кроме себя. Ты заставила меня посмотреть в темноту и найти в ней свет... Я не могу...

Он тяжело вздыхает, опираясь лбом на руки. И не говорит ничего, лишь дышит.

Я протягиваю руку и кладу ее на его руки.

— Кейр, — мягко говорю я. — Я все еще люблю тебя. Чувства не исчезли. И не думаю, что когда-нибудь исчезнут. — Он медленно поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. В его глазах осторожность, но ему так хочется верить мне. — Ты предал мое доверие. Потребуется время, чтобы преодолеть такое.

Он кивает.

— Я знаю. Мне так жаль, я знаю...

— Но это не займет много времени, — быстро добавляю я, пока он снова не начал извиняться. — У меня уже было несколько недель, чтобы переварить все, и правда заключается в том, Кейр, что ты причинил мне боль. Но больней всего мне от того, что мы не вместе. Я не хочу, чтобы между нами все было вот так. Я хочу быть с тобой, вечно.

Его ноздри расширяются, когда он пытается глубоко дышать, слушая меня. Вглядывается в мое лицо.

— Ты, правда, имеешь это в виду? — шепчет он.

Нежно улыбаюсь ему.

— Да, именно это я и имею в виду. А теперь, могу я присесть?

У него уходит пара секунд, чтобы все понять. Его глаза загораются, он садится прямее.

— Только если ты сядешь здесь, — говорит он, похлопывай по скамье рядом.

Я направляюсь туда, и, прежде чем успеваю присесть, Кейр встает и удерживает мое лицо в руках.

— Спасибо, что простила меня, — говорит он, глядя мне в глаза и кончиком носа прикасаясь к моему.

— Спасибо, что открылся мне.

— Я весь твой, Рыжик. Полностью. Плохой, хороший, настоящий. Только твой.

Он целует меня так, что я ощущаю этот поцелуй каждой частичкой души. Я таю в его объятиях и растворяюсь в нем. Он все для меня.

Мой мужчина.

Защитник.

Спаситель.

Моя любовь.

Семь месяцев спустя

— Эй, Рыжик, — зову я, лежа под «Астон Мартином». И не простым, а Манипенни, который принадлежит моему кузену Бригсу.

— Они с Наташей ушли принести нам пива, — говорит Бригс.

Выкатываюсь из-под машины и смотрю на своего кузена, беззаботно опирающегося на стойку в гараже.

— Когда ты пришёл? — спрашиваю я его.

Он вздыхает.

— Если бы ты не слушал так громко эту идиотскую музыку, узнал бы о моем приходе еще пять минут назад.

Встаю и хватаю тряпку с капота, вытирая руки.

— Это не идиотская музыка, — говорю я Бригсу. — Это Foreigner. Жизнь в Лондоне действительно изменила тебя.

Он закатывает глаза.

— Жизнь в Эдинбурге изменила тебя. Я думал, что грязного, как обезьяна механика чаще встретишь в Глазго.

Я подхожу к мини-холодильнику и издаю стон, замечая, что там нет пива. Беру бутылку колы и использую дверцу холодильника, чтобы открыть ее.

— Вот тут я и не знаю, заставить тебя раскошелиться или же сделать тебе семейную скидку, Профессор, — добавляю я, делая глоток лимонада. — Колы?

Бригс качает головой.

— Достаточно честно, — говорит он. — Всем ясно, что ты, вероятно, зарабатываешь здесь больше, чем я.

Ухмыляюсь и пожимаю плечами.

— Может быть.

Прошло уже семь месяцев с тех пор, как мы с Джессикой начали строить совместную жизнь. Многое изменилось. Мы оба начали ходить к психологу, по одному и иногда вместе. Каждый вторник мы оба посещает встречи для тех, у кого ПТСР. Постоянно боремся за то, чтобы быть выше прошлого, оставаться храбрыми не бояться всего произошедшего. Подобное требует не малых усилий, и иногда мы сопротивляемся, потому что оба были разбиты и испытали много боли. Чем глубже погружаешься в терапию, тем боли становится больше. Процесс не быстрый, и облегчение не мгновенное. Каждая неделя - новый вызов.

Но мы становимся сильнее. Каждый по отдельности и в отношениях. И мы на сто процентов честны друг с другом, а это значит, что мы поддерживаем друг друга.