Появление железа открывает новый этап в жизни алтайских племен. Железные предметы встречались и и бедных курганах, однако они появляются раньше и более многочисленны в богатых курганах. Сначала это преимущественно боевые чеканы, ножи и кинжалы тина скифских акинаков, несколько позже — удила, пряжки и другие предметы быта.

Как и повсюду, из железа на первых порах изготавливали оружие и лишь затем — орудия труда, которые и во время сооружения Пазырыкских курганов оставались бронзовыми. Дольше всего из бронзы делали наконечники стрел, и только после начала нашей эры наконечники стрел начали изготавливать из железа. Для них вообще характерен определенный консерватизм: в бронзовом веке они часто еще каменные, в железном — бронзовые. Это объясняется тем, что наконечники стрел легко терялись, поэтому тратить на них дорогой материал было нецелесообразно.

Элементы нового в жизни племен наиболее ярко проявляются в погребениях племенной знати, которые для данного периода удобнее всего охарактеризовать на примере Пазырыкских курганов. Пазырыкские курганы представляют собой рубеж между майэмирскими памятниками и богатыми курганами Алтая, которые относятся к началу нашей эры.

Эти курганы строились из камней и бревен. Все свободное пространство внутри них было заполнено льдом, а самая могила заморожена. Небольшие очаги печной мерзлоты, которые возникали под насыпями курганов, предохраняли искусственно мумифицированные трупы людей и лошадей от гниения. Благодаря этому многие предметы, даже сделанные из таких нестойких материалов, как шерсть, ткани, войлок, мех, кожа, очень хорошо сохранились, хотя курганы были разграблены еще в древности.

Строителями Пазырыкских и других курганов IV—I веков до н. э. были кочевники, которые разводили главным образом лошадей, крупный рогатый скот и овец. В первом Пазырыкском кургане было найдено 10 лошадей, в других курганах их встречается еще больше. На одной из лошадей была маска, увенчанная оленьими рогами, сделанными из кожи. Очевидно, оленеводство уже давно было вытеснено коневодством, но представление о том, что человека должен сопровождать в загробный мир олень, осталось.

Золотисто-рыжие и гнедые жеребцы сохранились в курганах с кожей, шерстью, мускулатурой и внутренностями. Высоким ростом и стройностью сложения они существенно отличались от лошадей из менее богатых погребений, а также от современных табунных лошадей Алтая и Казахстана. Наиболее близки к ним ахалтекинские скакуны из Туркмении — потомки древних парфянских и бактрийских лошадей.

Лошади служили для верховой езды. К ним уже применялись уздечки и седла, но пока еще без стремян. Овцы разводились на мясо. Как в первом Пазырыкском, так и в других курганах этого времени сохранились хвостовые позвонки барана — остатки курдюка, который, как наиболее лакомый кусок, клали покойнику.

Пазырыкские погребения свидетельствуют о дальнейшем углублении имущественного неравенства среди племен Северного Казахстана и Южной Сибири. Развивалась частная собственность на скот. Например, в первом Пазырыкском кургане все кони имели особые метки в виде надрезов на ушах, а седла на них сделаны разными мастерами. Очевидно, кони не являлись собственностью умершего, а были принесены ему в дар от подчиненных лиц. Возможно, умерший был вождем племени.

Пазырыкские погребения были очень богаты. Это подтверждают превосходные кони в дорогой сбруе, украшенной золотом и оловом. Накопление богатств способствовало развитию обмена, особенно со Средней Азией и Ираном. Об этом свидетельствует среднеазиатское происхождение пазырыкских коней, а также наличие изделий из меха гепарда (из ближайших к Алтаю мест гепард водился в Западном Казахстане, между Каспийским и Аральским морями, и и Иране).

В позднейших курганах иноземных предметов становится все больше — столики с выточенными ножками, арфы, иранские ткани и ковры. Пазырыкское общество характеризуется далеко зашедшим разложением первобытнообщинного строя. Появилось рабство. Однако кочевой образ жизни был неудобен для эксплуатации рабов.

Наряду с рабством имеет место и эксплуатация сородичей, облекаемая и формы родовой взаимопомощи. Так у кочевников Алтая создавались предпосылки для возникновения государства.

Идеология пазырыкцев нашла яркое отражение в искусстве. Художественные изделия то с реалистическими, то с вычурно стилизованными изображениями дают блестящие образцы звериного стиля. Разнообразная техника (графика, силуэтная и многокрасочная аппликация, барельеф, круглая скульптура) и самые различные материалы (войлок, кожа, дерево, мех, кость, рог, золото, серебро, краски, бронза, олово) — все это служило созданию образов зверей и мифических чудовищ, которые являлись главной темой искусства.

Такова была жизнь племен Алтая и Восточного Казахстана в IV—I веках до н. э.. В других областях Северного Казахстана нет столь богатого археологического материала, относящегося к этому периоду. Но можно предполагать, что их население своим бытом напоминало отчасти восточных соседей — алтайцев, отчасти южных соседей — массагетов и саков.

Кое-какие сведения о населении всех этих областей, жившем в середине I тысячелетия до нашей эры, дошли до нас и от античных авторов, которые помещают к востоку от скифов исседонов, аримаспов и гипербореев. Но ничего нового и существенного для характеристики племен эти сведения не содержат.

По степени социально-экономического развития и по общему уровню культуры кочевники Алтая явно опережали население соседних с ними лесостепных и лесных районов Сибири. Население лесистых берегов верхнего течения Оби по-прежнему жило оседло. В поселке VII—VI веков, т. е. современном Майэмиру, который был раскопан около деревни Большая Речка, жители обитали в просторных землянках, занимались земледелием и скотоводством, рыболовством и охотой, в том числе на пушного зверя — соболя, бобра. Населению этих областей приходилось постоянно бороться с набегами кочевников.

В значительно лучших условиях находились жители Минусинской котловины на Верхнем Енисее. Окруженная с трех сторон горными хребтами, а с севера — тайгой, котловина была хорошо защищена от набегов кочевников, пока у тех не сложились крупные политические объединения.

Как и на Алтае, на рубеже II и I тысячелетия до пашей эры здесь складывается карасукская бронзовая культура, которая сопровождалась переходом к кочевому быту. Ее название происходит от реки Карасук, которая протекает здесь. В минусинских степях переход к кочевому быту был кратковременным. В VIII—II веках до н. э. в период тагарской археологической культуры (название происходит от Татарского острова на Енисее и Тагарского озера близ Минусинска) население большей части енисейских степей переходит к оседлости и поливному мотыжному земледелию, которое сочеталось с яйлажным скотоводством.

Вдоль всего Енисея и его притоков были прорыты многочисленные каналы. Хлеб жали бронзовыми серпами. Зерно растирали на каменных ручных зернотерках. Однако ввиду сухого климата земледелие было возможно далеко не везде. Наряду с земледельческими были и такие районы, в которых по-прежнему преобладало скотоводство. Население этих областей разводило быков, лошадей, баранов и коз, кости которых в большом количестве встречаются в погребениях.

В скотоводческих и земледельческих районах на скалах изображались большие стада коров, лошадей п овец, на камнях могильных оград — отдельные домашние животные. Возросло значение коневодства. Конские кости и сбруя, например бронзовые удила, обычны в раннетагарских погребениях.

Лошадь использовалась при выпасе скота и как средство передвижения. На каменных плитах и скалах имеются изображения лошадей, запряженных в четырехколесные повозки или сани, а также верховых. Были известны узда и седла без стремян. Лошадь была незаменима и в военном деле. В качестве транспорта применялись также двугорбые верблюды и быки. Наскальные изображения свидетельствуют о том, что быки ходили в упряжи, а на верблюдах ездили верхом. Сохранилась бронзовая фигурка верблюда, на котором сидит человек. Скот давал мясо и молоко. Из шерсти овец делали ткани — найдены их обрывки в могилах, а также глиняные пряслица.