Когда Герасимов покинул пост, то он позволил другим тайным агентам, меньшего по сравнению с Азефом калибра, сделать выбор: либо уйти со службы, либо продолжить ее с его преемником. Знаменательно то, что большинство таких секретных агентов уволилось вместе с Герасимовым и их имена остались неизвестными.

После отставки Герасимова и последовавшего затем убийства Столыпина императорская служба безопасности России покатилась вниз по все более наклонной плоскости к своему окончательному распаду. И сам Николай, и его невероятно глупая Александра занимают среди ответственных за это не последнее место.

Неоспоримые факты говорят 9 том, что после гибели Столыпина в царской России на деле правительства не было, оно существовало только на словах. Один за другим высокие посты и места в кабинете занимали в основном полные ничтожества — некомпетентные фавориты Николая, Александры или даже Распутина. Для человека с другой планеты могло бы показаться, что их нарочно отбирают, чтобы ускорить крах самодержавия. Конечно же и среди вновь назначенных высших чиновников оказывались способные и ответственные деятели, но они представляли собой исключение, их ждало разочарование и быстрая отставка.

Как и премьер-министры после Столыпина, никчемными и неэффективными были люди, которых ставили на должность министров внутренних дел. Все они настолько слабо себя проявили, что их достаточно перечислить в алфавитном порядке. А именно: Александр Макаров, Николай Маклаков, Александр Протопопов (последний из них), Алексей Хвостов, Борис Штюрмер и князь Николай Щербатов. Также и заместители министра внутренних дел, директора департамента полиции, выглядели отнюдь не лучше. Среди них находились Белецкий, подхалим Распутина, Коваленский, Вуич, Трусевич, Климович, а также Алексей Васильев, самый последний, который получил известность благодаря тому, что писал об Охране и отказался работать на большевиков, а не как директор полицейского департамента. Несколько выделялись из этой серой массы два заместителя министра внутренних дел — генерал Павел Курлов и генерал Владимир Джунковский. Но и у этих были свои слабости: Курлов оказался антисемитом, склонным к погромам, в то время как Джунковский из-за своего прекраснодушия разрушил единственную агентурную сеть в среде большевиков.

Столь же непригодным оказался преемник Герасимова, полковник Сергей Карпов. Этот организовал «бегство» из тюрьмы террориста Александра Петрова, полагая, что сумел завербовать его для работы на Охрану. Но неблагодарный Петров разнес в пух и прах доверчивого шефа Охраны с помощью взрывчатки. Петрова схватили и почти незамедлительно казнили, но это не возвратило Карпова к выполнению его обязанностей.

И в этот же период все возрастающей безответственности и разгильдяйства был запросто убит Радом, шеф жандармерии.

В своих мемуарах полковник Спиридович постарался убедить читателей в том, что именно его организация уберегла Николая от террористических актов на протяжении тех десяти лет, в течение которых он командовал стражей дворца. И действительно, Спиридович организовывал и осуществлял общее командование охранниками императора, которые представляли собою разношерстное сборище жандармов, казаков, отрядов из различных гвардейских полков и железнодорожных войск. Все они были включены в «его императорского величества сводный пехотный полк». Этот полк охранял здание дворца и территорию вокруг него и сопровождал царя во всех его поездках. Например, когда бы императорский поезд ни отправлялся в Царское Село, излюбленную резиденцию последних Романовых, находившуюся в двадцати шести, милях к югу от Санкт-Петербурга, гвардейцы стояли через каждые сто шагов.

К заслугам Спиридовича можно также отнести нововведение или заимствование из-за границы — в рутинной работе по охране правителя, которое впоследствии использовали коммунистические преемники. Он ввел использование в России полицейских собак — доберманов, немецких овчарок или крупных терьеров для патрулирования резиденции царя.

Вот, собственно, и весь вклад Спиридовича в организацию защиты царя, но жизнь показала, что сделанного недостаточно… Этот любитель пощеголять яркой кавалерийской формой не смог вдохнуть в подчиненных ему офицеров и рядовых чувство коллективной гордости за порученное дело. Возможно, он даже не думал о таких пустяках. В результате когда наступила развязка и Николай был вынужден отречься от престола, выяснилось, что его императорский полк не может сравниться со швейцарскими гвардейцами. Охранники либо разбежались, либо предали царя. Этот полк, конечно, и не думал охранять его в минуту крайней необходимости.

Примерно через год после отставки Герасимова Охрана стала обкатывать нового тайного агента, который стал специализироваться на политических махинациях революционеров, а не на их терроре. Этого агента звали Роман Малиновский. Он являлся грабителем-взломщиком, которого в 1910 году завербовал в тюрьме Белецкий за обычную начальную оплату в пятьдесят рублей в месяц. Роль Малиновского как двойного агента преувеличили, так как он принадлежал к партии социал-демократов большевистского направления и таким образом был связан с Лениным. Коммунисты и те, кто стал придерживаться их взглядов, ошибочно и почти мифически сравнивали его с Евно Азефом. Однако на самом деле, несмотря на все недостатки Азефа, он стоял на голову выше Малиновского по отваге, уму, организаторским способностям, знанию своих современников и даже в вопросах этики. Азеф был двойным агентом, человеком, который ловко вел опасную игру с достойными противниками. А Малиновский — обычный преступник, обращенный в доносчика, который никогда не действовал, в отличие от Азефа, против Охраны и который предал гораздо менее опытную группу оппозиционеров — социал-демократов.

Было бы интересно посмотреть, как контролировал бы Малиновского Герасимов, если бы он остался у руля Охраны. Герасимов не только накопил опыт обращения с гораздо более опасным агентом, Азефом, но и продемонстрировал политическую прозорливость и мужество, оценив реальное значение санкт-петербургского Совета Троцкого в 1905 году и разогнав его, пока с ним можно было сладить, а не стал дожидаться, как поступили преемники, развития бурных политических событий.

Заменившие Герасимова руководители Охраны не только плохо управляли Малиновским, но не продемонстрировали и толики политического здравомыслия. Они иногда демонстрировали ловкость и сообразительность, но оказались слишком самодовольными, что помешало им установить сотрудничество с демократическими и либеральными группировками того периода, не сумели по достоинству оценить организацию Ленина в качестве реальной угрозы режиму. Они позволили убедить себя в том, что марксисты и большевики — не больше чем мечтатели и болтуны от экономики.

При таких обстоятельствах и при таком руководстве Малиновскому поручили проникнуть в ряды социал-демократов и в среду рабочих Санкт-Петербурга. Он неплохо справился с обеими этими задачами, потому что обладал определенной харизмой и, как и Гапон, умел увлечь толпу, особенно если она состояла из плохо образованных людей. В результате Малиновский смог использовать свое положение секретаря профсоюза, чтобы принять в 1912 году участие в выборах четвертой (и последней) Думы в качестве кандидата от социал-демократов (большевиков) от московского избирательного округа. Не ясно, почему он решил баллотироваться от Москвы, а не от Санкт-Петербурга. Можно лишь принять во внимание, что в Москве Охрана оказывала на выборы большее влияние, чем в столице. И похоже, Охрана полагала, что в Москве легче скрыть арест и тюремный срок Малиновского. Известно также, что полиция значительно облегчила задачу своего агента, запугивая или сажая в тюрьму его конкурентов в борьбе за место в Думе.

Оказавшись избранным, Малиновский взял под свой контроль группу депутатов от социал-демократической партии в количестве тринадцати человек, несмотря на тот факт, что меньшевики располагали семью Мандатами против шести, принадлежавших большевикам. Частичное объяснение тому, почему меньшинство стало управлять большинством, можно найти в искусстве Малиновского сталкивать лбами эти две фракции, хотя он и заявлял О своей приверженности большевикам. Будучи способным оратором, Роман Малиновский не раз произносил речи, которые возбуждали Думу. Однако все эти ораторские упражнения, как считают, подготовленные под руководством Ленина, подвергались умелому редактированию со стороны Белецкого.