— Лен, — холодный голос мужа вырвал меня из мелодии ударов, но рука, заканчивая движение, опустилась на капусту, захватив и мой палец.

— Ай, — вскрикнув от боли, я, крепко зажав рану, глядя на палец, по которому уже текла кровь, думала: как же так? Такой маленький порез, а сколько крови…

— Дай сюда, — муж притянул к себе мою руку, короткий взгляд — и Марк, словно фокусник, достаёт перекись, вату и бинт, не отходя от меня. Что это? Телепортация? Телекинез? Муж же, пользуясь моим замешательством, уже обработал рану и даже закончил перевязку. А я лишь смотрю на него: хмурый, сосредоточенный и родной — таким передо мной предстал мой спаситель.

— Ну, вот, — отпуская меня и делая шаг в сторону, Марк продолжал вглядываться в моё лицо. — Как новенькая.

— А чего не исцелил?

— Не умею, за этим к Алеку, — легкая улыбка, и я тут же отвечаю ему такой же. Ну что за дура? Как так можно!

— Алеку? — в голове вырисовывается образ байкера — очередной мой спаситель. Не много ли героев на мою бедную голову? — Он тоже из вашей секты?

— Секты? — ого, как расширились глаза мужа! — Лена, не вздумай так завтра Совет назвать! — его негодование почему-то вызывает огромное желание похихикать. В школе я всегда из-за этих хи-хи получала больше всех. Не знаю почему, но когда меня отчитывали учителя или директор, я совершенно не умела делать виноватое лицо и смотреть в пол. Мне хотелось смеяться…

— Серьёзно, я не шучу. У меня уже давно тёрки с Гордеем, он не упустит шанса насолить, — устало признался муж, глядя на меня с такой вселенской печалью.

— Расскажи мне, — я сама не успела понять, как эти слова сорвались с моих губ.

— Детей уложим, расскажу, — согласно кивнув, муж сделал рукой пас, и вся аптечка исчезла.

— Но ведь нам завтра с собой Машу тоже брать придётся, не лучше ли тебе за ужином всё рассказать?

— Маша завтра поедет в школу, нечего ей там делать, — резкий ответ разрушил ту теплоту, что появилась секунду назад.

— Но ведь нам сказали…

— У Гордея нет такого права — указывать Маше, пока она под защитой Арниэля, он не сможет с ней даже словом перекинуться.

— Под защитой Арниэля? — я тихо попятилась, присаживаясь на табуретку.

— Я разговаривал и с ним, и с Арниром, да и с Императором пришлось, — тихо и медленно говоря, Марк наблюдал за мной, как сапёр за бомбой.

— Мы пришли к взаимопониманию, теперь Маша официально является кьярой Арниэля и находится под его защитой, — а вот теперь слова нашлись, я уже набрала побольше воздуха в грудь и открыла рот.

— Перед тем как кричать, дослушай до конца, — с тяжёлым вздохом попросил Марк. Увидев, что я молча смотрю на него, продолжил: — Это политика, Лена. С миром демонов мы только-только ищем пути сотрудничества, и такое решение не только оберегает нашу дочь от Совета, но и дает нашей семье преимущества.

— Ты что, решил дочь сделать разменной монетой? — блин, дальше молчать у меня сил не хватило. Комкая полотенце, я поднялась и стала надвигаться на мужа, ещё не зная, что именно я с ним сделаю!

— Лена, не утрируй. Маша сама выберет, когда станет взрослой, мы только дадим ей этот шанс.

— Да, ты в десять лет её отдал демону! — перестав комкать полотенце, я, схватив его за один край, ударила мужа в грудь. — Я неделю увиливала, как могла! Даже Императору прямо не ответила, а ты! Боже мой, Марк! — я просто взвыла от досады! — Ты не имел права! Это она сейчас думает, что хочет за него замуж, а через десять лет она, может, встретит хорошего парня и…

— Если до восемнадцати лет родители не связали судьбу своей дочери по своему усмотрению, то Совет в праве предоставить своего кандидата. Маша вправе отказать три раза, четвёртый кандидат от Совета становится мужем, — словно зачитав кусок статьи из семейного кодекса, бесцветный голос мужа заставил меня вздрогнуть.

— Ты шутишь? — еле слышно прошептала я, не веря в услышанное, но серьёзное выражение лица не давало ни малейшей надежды.

— Ты не шутишь… — упав на табурет, я спрятала лицо в руках, облокотив локти на стол, накрытый уже привычной повседневной скатертью.

— Что ещё они вправе сделать? Кто они вообще такие? — подняв голову, я смотрела на мужа, который, усевшись рядом, так и не мог глянуть мне в глаза. Измены, ложь… да, мир демонов по сравнению с моим теперешним миром был просто сказкой. Там у меня хоть была вера в лучшее.

— Лена, успокойся, все не так страшно, а правила — вынужденная мера для благополучия всех миров, — поднявшись, Марк обошёл всё ещё сидящую меня и, крепко сжав в объятьях сзади, прошептал на ухо: — У тебя вода кипит, кстати. После ужина поговорим, — и, поцеловав опешившую меня в макушку, быстро ретировался из кухни. Всё, что успела я сделать, — это лишь крикнуть вдогонку:

— Марк, найди мне устав, или что там у вас, я хочу знать все свои права! — вполне логичное требование, особенно для бывшего юриста.

Забросив детей в школу, мы поехали в старый центр города, за парком стоял отреставрированный дворец-музей. Одна из достопримечательностей нашего города, туристов сюда водили, но с неохотой. Здесь постоянно шли какие-то ремонты, реставрации, травли крыс и прочие мероприятия. За всё время я была в этом музее лишь однажды, с экскурсией в старших классах. Тогда я как раз переживала свою первую любовь.

В ту осень мой рыжик впервые взял меня за руку на глазах у всего класса. Я до сих пор помню смех подружек, громкие перешёптывания, многозначительные взгляды и улыбки, а ещё своё смущение и счастье. Лёгкую эйфорию, которая дарила мне крылья, заставляя глаза сиять, а сердце стучать как сумасшедшее. Мы молча шли за гидом по саду, и женщина в строгом костюме рассказывала историю несчастной графини, которая осмелилась полюбить обычного парня и решилась бежать с ним. И как моё влюблённое сердечко ни мечтало услышать счастливый конец, экскурсовод осталась верна реальным фактам, которые гласили, что влюблённые были пойманы отцом девушки. Граф отличался крутым нравом и в наказание заставил дочь смотреть, как её избранника забивают плетьми. Что чувствовала девушка, глядя на мучения любимого, страшно и представить!

И, словно в насмешку, не дав оплакать гибель возлюбленного, на следующий день ей пришлось играть роль невесты, сочетаясь перед Богом и людьми священными узами брака с нелюбимым. Так я узнала, что любовь не всесильна и не всегда может одолеть злой рок. Видя печаль в моих глазах, Лёшка тогда нарвал мне целый букет мелких ромашек. Мой первый букет от парня и такой нежный, искренний, настоящий, больше мне таких не дарили.

— Постарайся сдерживать себя, Лена. Я знаю твоё чувство справедливости и помню о твоём умении до хрипоты отстаивать свою точку зрения, но я прошу тебя, пожалуйста, сегодня не лезь на рожон, а лучше вообще молчи, — пальцы мужа крепко сжимали руль, он смотрел только на дорогу и, судя по его многословной тираде, нервничал и ждал от меня истерики, возможно, даже погрома.

— Не кипишуй, Орлов. Ты не зря вчера дал мне устав, я осведомлена об их методах, так что я буду благоразумна.

Машина остановилась у входа, едва мы вышли из авто, к нам подошёл парень и, взяв ключи от нашей машины, повёз её на стоянку. Поднимаясь по лестнице, я следила за нашей машиной, такой сервис я видела лишь в кино, в наших реалиях он выглядел каким-то смешным и несуразным.

Молча цокая каблуками и пройдя холл, я вновь поднимались по лестнице, ведя рукой по белому мрамору перил, рассматривала картины, которые украшали стены. Везде были одни мужчины: с гордой осанкой, вздёрнутым подбородком и с превосходством во взгляде. Несмотря на то, что они не были сильно похожими друг на друга, любой бы мог уверенно сказать, что они были весьма влиятельны в своё время.

Проходя на втором этаже залу, мы завернули в коридор и, даже толком не пройдя по нему, остановились у дубовой двери с массивной бронзовой ручкой. Короткий кивок — и Марк открывает дверь, пропуская меня вперёд.