Изучая гражданскую войну в России, мы, конечно, найдем элементы подготовки вооруженного фронта и при исследовании Октябрьской революции 1917 г., и при исследовании выступлений Краснова, Корнилова, чехословаков. Несмотря, однако, на известный уклон в сторону расширения подготовки военных действий, подготовка вооруженного фронта гражданской войны, по необходимости, имеет эпизодический характер, в особенности по сравнению с грандиозностью политической подготовки к той же войне. Гражданская война принципиально ведется на развалинах общегосударственной военной подготовки; оружие, средства сообщений и связи, расположение арсеналов, интендантских складов, крепостей, казарм, военных заводов, уставы и военные навыки — все это в гражданской войне заимствуется из результатов предшествующей военной подготовки; только

постепенно, в процессе самой гражданской войны, складываются вооруженные силы сторон, и начинает осуществляться ряд мероприятий по строительству армии данного класса. Вначале, несмотря на новые основы строительства армии, на новый дух и совершенно отличные лозунги, приходится применяться к чуждым формам, и проходят года, прежде чем удается их заменить своими, выработанными для новых условий.

Эта обстановка гражданских войн ведет к тому, что способность вооруженных сил к стратегическому усилию нарастает лишь весьма постепенно; максимум стратегического напряжения, несмотря на все стремление к применению стратегии сокрушения, относится ко времени значительно после начала восстания. Боеспособность Красной армии в 1919 году много превосходила ее боеспособность в 1918 году и продолжала расти далее.

Если приходится вести борьбу против внешнего врага, готового к производству крупного стратегического усилия через немногие недели после разрыва, было бы крайне нерационально полагаться на то, что организацию отпора удастся скомбинировать в процессе самой войны.

Для одержания успеха с минимальной тратой народных сил и средств, необходимо рационализировать использование всех представляющихся военных возможностей. Надо создать такие рамки, в которых энергия господствующего класса и все средства государства могли бы скорейшим и наиболее соответственным путем влиться в создаваемый вооруженный фронт борьбы. Нужна обширная сеть мероприятий по подготовке государства к вооруженной борьбе. Наравне с политическим и экономическим планом войны необходим и план чисто военный, связывающийся многими нитями с политикой и экономикой.

До XIX века соображения на случай войны и конкретная военная подготовка начинались лишь тогда, когда политика выдвигала перед государством определенную враждебную группировку. Впрочем, уже XVII век, создавший постоянные армии, оставил нам завет Монтекуколи — что заключение мира не должно являться ликвидацией военной организации, а представлять лишь начало подготовки к новой войне. Но эта подготовка выражалась лишь в содержании постоянной армии, известных запасов и постройке крепостей на угрожаемых границах и имела совершенно общий характер. Германские князьки стремились, по примеру Людовика XIV, заводить 24-фунтовые (6-дюймовые) пушки, не считаясь с тем, что им не придется осаждать крепостей, да и нет в их распоряжении тех мощеных дорог и каналов, которые покрывали север Франции и Нидерланды. Подготовку к войне не пронизывали определенной оперативной мыслью, вели абстрактно, не считаясь с требованиями обстановки будущей войны.

В 1802 г. полковник прусского генерального штаба Массенбах предложил, вне зависимости от хороших или плохих политических отношений с соседями, постоянно иметь годовые планы кампаний на случай военного столкновения с кем-либо из них. Его предложение, первоначально отвергнутое, начало осуществляться, после свержения Наполеона I. Священный Союз на своих конгрессах выработал планы интервенции на случай рецидива революционного движения во Франции, прусский генеральный штаб имел в своем составе французское, австрийское, русское отделение, — были назначены военные агенты, началась статистическая, разведочная и рекогносцировочная работа.

Железные дороги, чрезвычайно ускорив развитие начального периода военных действий, поставили все государства перед необходимостью уже в мирное время разрабатывать вопросы, связанные с началом операций, и соответственно ориентировать мирную подготовку.

[ 104 ]

Если мы видим вместе с зарей капитализма и зарождение постоянных армий, не демобилизующихся в полной мере при заключении мира, то расцвет империализма распространяет требование подготовки к войне на все отрасли государственной деятельности. Теперь мы должны провести отчетливую грань между планом войны, преследующим военную подготовку всего государства в целом, для создания вооруженного фронта, и планом операций, или, как его часто называют, планом кампании, представляющим план приступа к первоначальным военным операциям. Тогда как план войны представляет, прежде всего, программу развития вооруженных сил и средств государства, рассчитанную на несколько лет, план операций является лишь небольшой, но очень важной частью первого, указывающей, как в каждый данный момент, с реальными силами и средствами, имеющимися в наличности, действовать в случае войны. Из плана операций вытекают задачи, выпадающие на вооруженные силы во время войны. Анализ задач указывает на несоответствие, существующее между ними и реализованной уже военной подготовкой, поэтому план операции в значительной степени осмысливает дальнейшую подготовку, содержание всего плана войны. Из плана операций можно заключить о требуемом количестве вооруженных сил, о характере их организации, вооружении и обучении, обеспечивающему спешное достижение военных целей; относительно необходимых усовершенствований организации театра войны в отношении путей сообщения и возведения долговременных фортификационные сооружений; относительно необходимых изменений мобилизационного распорядка; относительно тех запасов, накопление коих является особенно важным; относительно тех разведывательных данных, получение коих имеет существенный интерес.

Работа над планом операций и планом войны и проведение в жизнь вытекающих из них директив имеет существенное значение для исхода внешних войн и составляет задачу деятельности генерального штаба в мирное время. Если у нас имеются союзники, то эта работа дополняется работой по разумному согласованию планов войны и в особенности планов операций союзных государств (см. выше «Военные конвенции»). Однако, план войны в целом захватывает такие обширные области, что может быть осуществлен лишь в том случае, если ответственность за него возьмет верховная власть. Генеральный штаб является лишь рабочим органом, представляющим верховной власти свои соображения [86]).

Некоторые писатели, вслед за Сериньи, пытаются провести различие между стратегической работой над планом войны и работой по ведению военных действий: первое — наука, второе — искусство. Тогда как при руководстве самой войной приходится принимать решения в далеко не выясненной обстановке, втемную, и работа протекает спешно, в нервной атмосфере, работа по плану войны является, по их мнению, сравнительно спокойной, базирующейся на относительно твердых данных; главенствующий в ней расчет придает ей научный характер; она стремится все предвидеть и предусмотреть и принципиально отказывается от каких-либо импровизаций. Поэтому составители стратегических трудов, появившихся за последнее десятилетие, переносили центр тяжести своих трудов на так-называемые подготовительные операции и очень поверхностно анализировали вопросы самого ведения войны.

Мы признаем, конечно, что работа до объявления войны протекает в более академической атмосфере, чем когда заговорят пушки. Но прин-

ципиальное различие мы отвергаем. В основе той и другой работы лежат не какие-нибудь принципы, а наши представления о характере будущей войны и соответственная гармонизация всей подготовки и действий вооруженного фронта. Ошибочное представление о будущей войне поставит на ложный путь и подготовку, и исполнение. Кроме того, как увидит читатель, мы, с одной стороны, указываем на необходимость далеко проталкивать некоторые области подготовки вглубь самой войны — например, выдвигая необходимость эшелонности мобилизации; с другой стороны, мы отводим маневру широкое место уже в период оперативного развертывания. Грани между подготовкой и исполнением имеют тенденцию сгладиться. Борьба на измор вносит в само ведение военных действий те же элементы дальновидного расчета, которым должен быть проникнут весь план войны.