13—14 активных дивизий, оставляемых в Восточной Пруссии якобы для наступления через р. Нарев к Седлецу.
Более подчеркнуты требования гибкости в русском проекте 1914 года. Прежде всего, 7 второочередных дивизий, мобилизуемых более долгое время и прибывающих в район развертывания после 20 дня мобилизации, не распределялись заблаговременно по армиям, а назначались непосредственно в распоряжение Верховного главнокомандующего. Нельзя не призвать разумной эту меру. Действительно, с 20 дня мобилизации можно было ожидать развития энергичных боев на всех фронтах; через 1—2 недели после начала этих боев обстановка могла резко измениться; к чему же было связывать себя заблаговременно определенным назначением прибывающих подкреплений, когда железнодорожная сеть в районе развертывания позволяла направить их на любой участок нашего обширного фронта?
Вариантов А и Г в проекте 1914 года не было, зато были предусмотрены на северо-западном фронте гвард. и VIII корпуса, а на юго-западном — I, XVI, XXIV, XXV арм. и III кавк. корпуса — всего 7 корпусов, для которых разрабатывались различные варианты перевозок — или на Неман, или против Галиции. Можно утверждать, что русский генеральный штаб, неподвижно прикрепляя развертывание войск Виленского, Киевского, отчасти Московского и Одесского военных округов, оставлял за собой свободу распоряжения корпусами Петроградского, Казанского, и Кавказского военных округов. В руках Ставки оставалось также свободное маневрирование 168 бтл., первоначально задержанных для наблюдения за побережьем Балтийского и Черного морей, и 110 бтл., которые были подготовлены азиатскими округами к перевозкам в первую очередь и должны были прибыть на тыловую черту района развертывания в промежутке между 26 и 41 днями мобилизации.
В окончательном подсчете, 51,6% всех вооруженных сил представляли жесткий каркас (950 бтл.) оперативного развертывания по проекту 1914 г.; 12,2% представляла группа 7 корпусов, места коих на фронтах могли меняться по заранее разработанным планам перевозок; 21,2% представляла группа войск — резерв главнокомандующего, которым он мог распорядиться по своему усмотрению в течение 5-й, 6-й, 7-недель с начала мобилизации (группа опаздывающих второочередных дивизий, наблюдающие побережье части, первый эшелон азиатских корпусов), и 15% составляли остальные русские силы — преимущественно второй азиатский эшелон [123]). Для эпохи 1914 г. мы должны признать громадный шаг в отношении гибкости, достигнутой этим проектом [124]). В настоящее время мы предъявляем к гибкости развертывания еще большие требования. Многочисленные изменения, произведенные при действительном развертывании 1914 г. в плане 1912 года, свидетельствуют о том, что наша железнодорожная сеть, несмотря на свои крупные изъяны, все же позволяла без больших осложнений варьировать плановые предположения.
Несравненно хуже те же требования были удовлетворены в Австро-Венгрии; условия сосредоточения в двух противоположных направле-
ниях — против Сербии, на юго-запад, к р. Саве, и против России, в Галиции, на северо-восток, были затруднительны. План развертывания предусматривал части лит. А, неподвижно закрепленные к русскому и сербскому фронтам, и части лит. Б. — IV, VII и оба чешских (VIII и XI) корпуса; корпуса лит. Б могли, по обстоятельствам, быть развернуты на русском или сербском фронтах. 28 июля было первым днем мобилизации против Сербии. Удар против Сербии австро-венгерский генеральный штаб стремился провести в стиле сокрушения. По лит. А предназначалось против Сербии три пограничных корпуса — XIII, XV и XVI; эти части усиливались 4 корпусами лит. Б, что доводило силы на сербском фронте до 19 пех. и 1 кав. дивизий. Так как чешские корпуса являлись не особенно надежными для борьбы против славян, то начальник австро-венгерского генерального штаба, генерал Конрад, решил усилить сербский фронт еще III корпусом и двумя дивизиями, взятыми из лит. А, т.-е. дивизиями, по соображениям плана операций неподвижно фиксированными на русском фронте.
В ночь на 30 июля началась перевозка войск к Дунаю, по 4 железным дорогам. Для мобилизации Дунайской сети были широко позаимствованы личный и подвижной составы с других железнодорожных линий. Переброска против Сербии потребовала всего 2.064 воинских поездов по 50 вагонов (512 тысяч человек, 64 тысячи лошадей, 19,3 тысяч повозок, 2.000.000 пудов груза). Перевозка была в полном ходу; вследствие ряда недоразумении в Вене узнали о всеобщей мобилизации в России только утром 1 августа, через сутки после Берлина. Германский генеральный штаб, посредством телеграммы Вильгельма (31 июля 4 ч. 40 м. дня), потребовал, чтобы Австро-Венгрия выставила главные силы против России и не развлекалась походом в Сербию. Генерал Конрад захотел прервать сосредоточение против Сербии и повернуть в Галицию поток перевозок корпусов лит. Б. и частей, заимствованных из лит. А с русского фронта. Однако, начальник военных сообщений, полковник Штрауб, доказывал невозможность изменить направление движения 2.000 поездов и принятия их в демобилизованной в железнодорожной отношении Галиции. Только одна кавалерийская дивизия (II) еще не начинала перевозки к Дунаю. Первую кав. дивизию, находившуюся уже в пути, полковник Штрауб согласился повернуть в Галицию. Остальные части, находившиеся в пути, были добросовестно довезены до Дуная, здесь высажены, и потом, во вторую очередь, перевезены в Галицию.
31 июля в Австро-Венгрии была объявлена общая мобилизация; однако, первым днем мобилизации было назначено лишь 4 августа; потребовалось затратить 4 дня на приведение в порядок условий общей мобилизации после смятения, произведенного частной мобилизацией против Сербии. Только в ночь на 6 августа началась перевозка против России, по 7 линиям в Галицию, всего 3.998 поездов; и лишь 6 августа Австро-Венгрия, до того безоружная, решилась объявить России войну (запоздание на 5 суток против Германии) и начать враждебные действия на границе. Начало перевозок корпусов, высаженных на Дунае (IV, VII корпуса, 20-я и 23-я дивизии), пришлось на 18 августа; к первой половине Галицийской битвы они, как известно, опоздали [125]).
В общем, надо считать, что Австро-Венгрия поплатилась за попытку начать авантюру против Сербии, при недостаточной гибкости, запозданием в развертывании в Галиции для корпусов лит. А — в пять суток, для корпусов лит. Б — 7 суток. Если бы австрийцы действовали планомерно, они имели бы возможность начать галицийскую операцию на 5 дней раньше и удвоить силу заслона, выставленного против Киевского военного округа. Мы полагаем, что результатом этого было бы создание к 29 августа — моменту Самсоновской катастрофы — чрезвычайно сильного кризиса на линии Люблин — Холм и весьма вероятный отход русских армии от Вислы на средний Буг.
Польша, в случае войны на два фронта, также лишь с трудом может обеспечить себя каким-либо сроком для решения вопроса о том, куда ей наносить главный удар, так как направления сосредоточения у нее прямо противоположны. Германский фронт для нее несравненно важнее, чем русский, так как его пересекает втрое больше железнодорожных колей и близь него лежат важные в экономическом отношении районы. Наиболее невыгодный для Польши случай — вступления в войну с Россией, с вмешательством Германии после начала перевозок на восток.
Отсутствие гибкости в планах операций перед мировой войной объясняется отчасти и отрицательным отношением к понятиям стратегического и оперативного резервов со стороны всех генеральных штабов [126]); в стратегический резерв обычно зачислялись только будущие еще формирования да части, долженствующие прибыть из другого материка (Сибирские корпуса, в Англии и Франции — колониальные дивизии). Все, что имелось под руками, стремились немедленно распределить по армиям, на фронты. Иное отношение к стратегическому резерву, необходимость чего мы будем мотивировать в дальнейшем, позволит придать первоначальным планам операций несравненно большую гибкость и избежать тех недоразумений, от которых так пострадало австро-венгерское развертывание в 1914 году.