Сравнение успехов мобилизации нашей промышленности с возможностями Германии позволило бы, в конце октября 1914 г., принять правильное решение о допустимом пределе нашей активности. Неправильная постановка целей операций уже за полгода начала подготовлять майскую катастрофу 1915 года. — Людендорф со своей стратегией добивания русских в 1917 году был прав или неправ, в зависимости от успешности развертывания германской промышленности по «программе Гинденбурга», в зависимости от прочности германского тыла и степени отзывчивости его на лозунги русской революции, в зависимости от того, заглохнет или будет развиваться революционное движение среди французских войск, начавшееся в мае 1917 г., в зависимости от успехов подводной войны и формирования армии Соединенными Штатами, в зависимости от количества энергии, еще сохранившейся в Австро-Венгрии, Болгарии и Турции. Можно быть прекрасным оператором, и плохим стратегом: Людендорф показал выдающееся искусство в организации и руководстве операциями, и не умел ставить для них цели, не справлялся с ориентировкой оперативной деятельности.

Выдвигая какую-либо частную цель, стратег должен учесть все следствия ее достижения и то связующее действие, которое она окажет на дальнейший ход событий. Фалькенгайн стремился в возможной степени ограничить объем германских действий на русском фронте, что было правильно; но весной 1915 г. он разрешил Людендорфу производство

демонстрации в Курляндии: немецкие помещики не могли нелюбезно встретить германские войска; отсюда участь прибалтийских баронов оказалась очень тесно связанной с германскими армиями. Отход немецких войск явился бы погромом для всей немецкой культуры в Курляндии. Людендорф, естественно, стал связывать дальнейшие цели с захватом Риги и с развитием наступления в Россию. Положение немцев в России очень ухудшилось. Царское правительство, играя на национальных противоречиях, получило возможность формировать латышские воинские части. Фалькенгайну за первоначальные дешевые лавры в Курляндии пришлось расплатиться упорной борьбой с выросший из занятия Курляндии новым направлением стратегии, враждебной ему и возглавляемой Людендорфом. Борьба этих двух стратегических течений в течение лета 1915 года не позволила германским войскам одержать на русском фронте крупные успехи.

Жомини [164]) приводит следующий поучительный пример, касающийся действий коалиции в 1799 г. Русские выдвинули три группы войск: Суворовскую армию в Италии, корпус Римского-Корсакова — в Швейцарии и совместно с англичанами предприняли Голландскую экспедицию. В Голландии имелись важные английские интересы, которые вдохновили эту экспедицию; но по соседству лежала Бельгия, принадлежавшая до революции Австрии и представлявшая для последней большой интерес. Из того, что русские войска появились в Голландии, где действовали, правда, крайне неудачно, необходимо должно было произойти подтягивание австрийской армии к границам Бельгии. Действительно, армия эрц-герцога Карла потянулась из Швейцарии к Мангейму; Римский-Корсаков, оставшийся в одиночестве, был на-голову разбит под Цюрихом, а Суворов, вместо побед в Италии, должен был засвидетельствовать в Швейцарии, что нет отчаянных положении, из которых нельзя было бы выбиться с честью. Из диверсии в Голландию должна была вытечь, конечно, изоляции Римского-Корсакова и Суворова.

Последовательность операций. Германия в течение первого года мировой войны произвела на русском фронте не менее 9 оперативных развертываний: 1) против Ренненкампфа и Самсонова в Восточной Пруссии; 2) в Силезии — для Ивангород-Варшавской операции; 3) между Калишем и Торном — для Лодзинской операции; 4) новой развертывание после Лодзи, в связи с крупными перебросками войск из Франции в Польшу и с непосредственной поддержкой австро-венгерцев; 5) для Августовского удара на 10-ю русскую армию — в связи с изготовлением третьего эшелона германской мобилизации; 6) для наступления в Курляндию; 7) для прорыва Макензена; 8) новое изменение развертывания после взятия немцами Львова; Макензен меняет направление удара на север, Гальвиц рвет линию Нарева; 9) развертывание для удара Ковно—Свенцяны—Минск. В сентябре 1915 г., занимая позиционный фронт, германцы производили, по меньшей мере, десятое развертывание. В этот подсчет не вошли перегруппировки, хотя и сопровождавшиеся крупными железнодорожными маневрами, но имевшие характер действий по внутренним линиям в одном и том же районе; так, первое развертывание в Восточной Пруссии насчитывает три группировки: 1) против Ренненкампфа (Гумбинен); 2) против Самсонова — Танненберг; были перевезены по железным дорогам I прусский корпус, 3-я резервная дивизия, резервы крепостей, ландверные бригады; 3) против Ренненкампфа — сражение в Мазурских озерах; из Франции было переброшено 2 корпуса, 1 кав. дивизия.

Девять раз в течение одного года германцы переносили центр тяжести своего оперативного развертывания на различные участки обширной дуги Мемель—Калиш—Ченстохов—Карпатский хребет. Очевидно, ни одно из этих развертываний не являлось достаточным для достижения конечной цели германских вооруженных сил на русском фронте. Отдельных частных целей, лежавших на пути к конечной, приходилось достигать последовательно, путем отдельных операций, требовавших каждая самостоятельного развертывания и не являвшихся поэтому непосредственным, геометрическим продолжением в пространстве одна другой.

Сокрушение характеризуется признанием достаточности одного оперативного исходного положения для достижения конечной цели. Операции сокрушения, являясь непрерывными в пространстве, почти сливаются в своем стремлении к конечной цели. Сообщения защищаются совершенно реальной угрозой уничтожения каждого неприятельского отряда, который оказался бы позади наших флангов. Цели, преследуемые неприятелем, подчиняются целям стороны, наносящей сокрушительный удар. Логика и последовательность совершенно ясны.

Но и перечисленные нами девять различных оперативных развертываний германцев на русском фронте, происшедшие в первом году мировой войны, не представляют произвольного хаотического нагромождения. Несмотря на то, что они лежат в плоскости мышления измора [165]), они находятся в известной внутренней связи между собой. Эта внутренняя связь уясняется в полной мере лишь при сопоставлении целей, которые преследовались в течение первого года операциями против русских. Последовательность операции имеет место и при преследовании ограниченных целей измора. Рассматривая стратегию под углом зрения определения ее, как учения о сообщениях, мы уже указали, как углубление в изучение сообщений наших и неприятельских армии переводит нас на твердую почву реальности, и позволяет упорядочить, внести ясность и последовательность в преследование различных целей.

Чем более углубленно мы будем рассматривать обстановку в целом, даже в условиях измора, тем больше будет стесняться перед нами безграничное поле фантазии; наш выбор от многих возможных целей, возможных для операций, в конце нашего анализа сузится до одной единственной, представляющей для нас необходимость; наша мысль раскроет предпосылки для последующей операции, которых надо достичь посредством первой, и которые являются ее целью. Перед истинным стратегом не раскрывается равномерно бегущая линия фронта, дающая полный произвол в выборе участка, на котором можно вести очередную операцию: его конечная цель — опрокинуть всю постройку неприятельского вооруженного фронта — вынуждает его установить последовательность в своих действиях и в каждый данный момент вести подкоп под какой-то один устой этого вооруженного фронта. Сюда сосредоточиваются все его мысли, и в даваемом для этой работы импульсе сказывается вся его личность.

Кривая стратегического напряжения. При установлении последовательности в операциях, в выборе очередной цели операции и определении ее размаха стратегия в настоящее время не может руководиться простым соотношением наших и неприятельских сил на вооруженном фронте; необходимо иметь в виду перспективу изменения этих соотношений, учет возможностей пополнения и снабжения, новых эше-