Обязанность стратегии — не допускать, чтобы наступательные операции затягивались до последнего издыхания; необходимо большое мастерство

[ 224 ]

руководства, чтобы, не увлекаясь небольшими частными успехами, еще возможными, во-время прервать наступление. Как только наступает момент потери нашими войсками тактических преимуществ, стратегия должна пересмотреть вопрос о целесообразности продолжения операции и закончить ее на соответственном рубеже, иногда, может быть, даже с отказом от части захваченной территории. Само собой разумеется, что значение поставленной цели, в связи с возможностью добиться ее, хотя бы ценой больших жертв, может вынудить продолжить операцию и в невыгодных тактических условиях. Мы лишь отмечаем, что настойчивость и упорство, переходящие в упрямство, не являются безусловными добродетелями в военном искусстве; нужна оперативная гибкость, чтобы не расшибить себе лоб об стену. Этой гибкости не было у русского высшего командования в течение всей мировой войны; оно само загоняло войска, и потому его уделом было руководство загнанными войсками. Поэтому русские операции велись темпом мелкой извозчичьей рыси, тогда как германские войска, которые больше берегли, оперировали свежим, энергичным аллюром.

Если неприятелю удалось развернуть превосходные силы и мы вынуждены вести оборону к критических условиях, — задача стратегии заключается в том, чтобы своевременно выяснить невозможность благоприятного исхода для нас борьбы и прервать ее возможно раньше перед назревающим кризисом. Здесь упорство будет также неуместно. Одно из удачнейших решений Людендорфа заключалось в том, что он своевременно оборвал Ивангород-Варшавскую операцию: если бы германские войска начали свои отход в Силезию не 17 октября 1914 г., а двумя-тремя днями позже, Лодзинская операция 11 ноября стала бы невозможной, германская армия была бы действительно разбита, и боеспособность ее значительно и надолго упала бы.

Выход из операции, принявшей для германцев дурной оборот, оправдывался в данном случае тем, что Людендорфу нельзя было ожидать перелома операции в свою пользу; в дальнейшем дела портились бы все дальше, все сильнее и сильнее. Стратег должен взвесить всю дальнейшую перспективу операции, прежде чем отдать распоряжение о выходе из операции. Требуемая нами гибкость, конечно, ничего общего не имеет с принципиальным уклонением от кризиса и рискованных положений. Без последних никакие крупные успехи немыслимы. Та же мудрость, которая требует уходить от безвыигрышных положений, вполне приемлет риск, находящийся в соответствии с выигрышем.

Если раньше преследование велось после окончания боев, из которых складывалось сражение, и начиналось за пределами поля, на котором последнее имело место, то в настоящее время преследование укладывается в пределах самой операции. Войска, избегшие окружения и уничтожения в течение всей операции, ускользают, частью при помощи железных дорог, быстро перегруппировываются и пополняются; поскольку сопротивление враждебного государства не сломлено окончательно, является необходимость не в преследовании, а в подготовке новой операции.

Обрыв наступательной операции обозначается переходом к обороне. Обороняющийся, вызвав перерыв в операции, достигает уже многого. Русским армиям в начале лета 1915 г. неоднократно удавалось вызывать перерывы в развитии германских операций, т.-е. достигать цели оперативной обороны. Однако, критическое положение нашего снабжения оружием и боевыми припасами и громадное материальное превосходство неприятели сводили на-нет произведенные усилия; неприятель легче пополнял свои потери и свои склады и без особых усилий начинал операцию вновь; наш метод действий вел ко все более глубокому истощению наших

^{Стратегия} [ 225 ]

вооруженных сил. Нам выгоднее было бы прибегать к более экономным методам выигрыша времени — отскокам.

Действия по внутренним линиям. В оперативном искусстве под действиями по внутренним линиям понимаются такие действия, с помощью которых мы последовательно переносим центр тяжести наших усилий на неприятельские силы, наступающие по различным направлениям, и бьем их порознь. Так как сторона, принимающая этот метод действий, должна поставить себя при этом во внутреннее положение, т.-е. подвергнуть себя возможности ударов с различных сторон, то такие действия представляют значительную опасность. Пространство, имеющееся для развертывания тылов, крайне стесняется. По мере роста тылов и усовершенствования средств связи, допускающих ныне согласование действии армий, наступающих по различным оперативным направлениям, оперирование по внутренним линиям крайне затруднилось и легко приводит к оперативному окружению. Оно дает успехи лишь при неслаженности неприятельского командования (Самсонов, Ренненкампф и Жилинский). Румыния глубокой осенью 1916 г., при направлении удара в Валахию с северо-запада Фалькенгайном, а с юга Макензеном, испытала все неудобства оперативных действий по внутренним линиям. Дебушировавший из Крыма Врангель успешно практиковал их только до тех пор, пока образовавшееся вокруг него полукольцо красных войск не сорганизовалось, после чего для Врангелевской армии последовала катастрофа.

Действия по внутренним линиям, рассматриваемые в стратегическом масштабе, заключаются в последовательном переносе центра тяжести усилий с одного театра военных действий на другой. Предпосылкой успеха такого рода действий является наличие железнодорожных магистралей, связующих эти театры. Условия для таких действий возникают при борьбе на несколько фронтов. В этих условиях находились в мировую войну центральные державы, имевшие возможность последовательно сосредоточивать удары на Франции, России, Сербии, Италии. Выгодное предпосылкой для стратегических действий по внутренним линиям является возникновение позиционных фронтов, позволяющих ограничиться минимумом сил для обороны и выделить сильный стратегический резерв, гастроли коего на каждом театре борьбы создают выгодный перелом обстановки.

В гражданскую войну Советская Россия оказалась в выгодном внутреннем положении. Москва представляет мощный узел железнодорожных магистралей. Враги наступали со всех сторон света. Рокировочных сообщений между ними или не было (Колчак, Деникин и архангельский фронт белых), или эти сообщения не использовались для согласованной работы (поляки и Деникин, поляки и Юденич). Отсюда для красных явилась возможность последовательно противопоставить превосходные силы на каждом из фронтов.

Действия по внутренним линиям в стратегическом масштабе не стесняют оперативных тылов и не грозят привести к потере сообщений и оперативному окружению; в то же время они сохраняют выгодные условия оперативных внутренних линий [168]). Иногда, при обширном протяжении границы, охваченной войной, и наличии на нем двух театров возможно применить стратегические действия по внутренним линиям и воюя с одним противником. Так, поляки в 1920 г. первоначально центр тяжести усилий направили к югу от Полесья, затем, вследствие захваченной нами к северу от Полесья инициативы, вынуждены были начать переброску войск

на север. Момент Варшавской операции характеризуется новым приливом польских сил с юга, позволившим организовать удар со стороны Люблина.

Стратегическая работа по внутренним линиям выдвигает вопрос о порядке нанесения ударов различным противникам; этот вопрос части крайне затрудняет стратегов. При его решении особенное значение приобретают политические требования, которые не всегда должным образом учитываются. Достаточно вспомнить совершенно противоположные решения вопроса о первоначальном направлении германского удара при войне одновременно против России и Франции, которые дали Мольтке старший и Шлиффен. Та же проблема явилась основной для германского командования в течение 1915—1917 г.г.; на наш взгляд, она не получила удовлетворительного разрешения ни у Фалькенгайна, ни, в особенности, у Людендорфа.