Мы зашли внутрь. В основном, как и в других зданиях, в классе были каменные полы и стены. Когда мы вошли, я увидела лишь несколько девушек за своими столами. Но как только я и Скаут заняли свои места — подруга села прямо за моей спиной — аудитория начала заполняться другими ученицами, в числе которых, к несчастью, оказалась и звездная команда. Вероника, Эми и Мэри Кэтрин заняли места в ряду рядом с нашим: Эми — впереди, Вероника — в середине, Мэри Кэтрин — позади них. Этот порядок привел к тому, что Вероника оказалась за соседним от меня столом. Повезло же мне.

Когда все столы были заняты, девушки стали доставать тетради или ноутбуки из своих сумок. Я не взяла ноутбук сегодня, решив, что мне хватит переживаний и без поиска розеток и проблем с системой в середине урока, поэтому я вытащила тетрадь, ручку и учебник по истории искусства из моей сумки и приготовилась учиться.

Мужчина, который нас встретил, кто, как я предположила, был мистером Холлис, так как это имя было написано от руки зелеными буквами на белой доске, закрыл дверь и направился в начало аудитории. Он выглядел в точности таким, каким вы ожидаете увидеть учителя частной школы: лысый, в вельветовых широких брюках, рубашке, застегнутой на все пуговицы, и вельветовый пиджак с кожаными вставками на локтях.

Холлис взглянул на свою трибуну, а потом поднял взгляд и просканировал комнату.

— Что есть любое искусство, как не форма для заключения мгновенно вспыхнущего и неуловимого момента, которым и является сама жизнь? — он повернулся, снял колпачок с маркера и написал заглавными буквами «УИЛЛА КЭТЕР[11]» под своим именем.

Он повернулся опять к нам, надевая колпачок на маркер и снимая его с щелкающим звуком. Нервный тик, предположила я.

— Как вы думаете, что имела в виду мисс Кэтер? Кто ответит?

— Кто, кто? Конь в пальто, — прошептал голос у меня за спиной. Я сжала губы, чтобы скрыть смешок над шуткой Скаут, а в это время Эми подняла руку.

Когда Холлис посмотрел по сторонам прежде, чем назвать ее имя, как будто в надежде, дать шанс ответить кому-нибудь еще, я догадалась, что она отвечает на многие вопросы.

— Мисс Черри, — назвал он.

— Она говорит о произведении искусства, отображающем какое-либо мгновение времени.

Выражение лица Холлиса смягчилось.

— Хорошо сказано, мисс Черри. Кто-нибудь еще? — он оглядел класс, в конце концов, остановив свой взгляд на мне. — Мисс Паркер?

Мой желудок рухнул вниз, а щеки покраснели, когда все взгляды повернулись ко мне. Неужели было неясно, что меня вызовут отвечать в первый же день обучения? Мне больше нравилось, рисовать, чем говорить об искусстве, но я решила попробовать. Мой голос казался слишком громким в наступившей тишине.

— М-м, мгновения сменяются и проходят, как мне кажется, и мы забываем о них: подробности, которые мы чувствовали в тот момент. Ты все еще помнишь что случилось, но воспоминания не точны. А картина или стихотворение могут сохранить душу мгновения. Запечатлеть его, как сказала Эми. Мелкие детали. Чувства.

В классе стояла тишина, пока Холлис решал, был ли это хороший ответ или чушь несусветная.

— Тоже хорошо сказано, мисс Паркер, — в конце концов, отметил он.

Мой желудок немного отпустило.

Похоже, что достигнув своей цели в подключении нашего внимания, Холлис повернулся к доске и начал заполнять ее (и оставшееся время часового занятия) введением в основные периоды Западного искусства. Холлис определено любил свой предмет, и его голос становился пронзительным, когда он был возбужден. К сожалению, у него была неприятная особенность — частички белой пузырящейся слюны собирались у него в уголках рта.

Это было не то, что хотелось бы видеть после завтрака, но я нашла другой способ развлечься: у Мэри Кэтрин был по-настоящему сложный метод накручивания волос на палец. Я имею в виду, что у нее была целая система. Она брала локон своих темных волос, накручивала на указательный палец, дергала в конце, потом отпускала его. Затем процесс повторялся. Покрутить. Дернуть. Отпустить. Покрутить. Дернуть. Отпустить. Итак, снова и снова, и снова.

Это было гипнотизирующее зрелище, настолько гипнотизирующее, что я почти подпрыгнула, когда пятьдесят минут спустя прозвенел звонок, сигнализируя об окончании урока. Девушки разбежались по звонку, поэтому я собрала свои вещи и последовала за Скаут в коридор, напоминающий шести полосное скоростное шоссе, по которому ученицы Св. Софии сновали туда и обратно.

— Ты должна сообразить, как пристроиться, — прокричала Скаут сквозь шум и растворилась в толпе. Я прижала книги покрепче к груди и рванула вперед.

Глава 4

Через три с лишним часа мы оставили историю искусства, моду и гражданское право позади и снова пошли в кафе.

— "Заверните с собой, — сказала Скаут, когда мы подошли к кассе, и указала на поднос с бумажными пакетиками для ленча. — Мы поедим на улице.

Я была вегетарианкой с тех пор, как покормила с рук овец в детском зоопарке, только для того, чтобы через несколько часов мне подали баранью отбивную. Так что, я схватила пакет, помеченный надписью «Для Вегетарианцев», бутылку воды и пошла за ней.

Скаут, петляя, прошла от кафе в главное здание, толкнула двойные двери входа и вышла на улицу. Я вышла за ней. На улице было полно куда-то спешащих людей: женщины в офисной и спортивной одежде, мужчины жующие бутерброды по дороге в офис, туристы с чашками Старбакса в руках и блестящими пакетами из фирменных магазинов.

Вытащив яблоко из пакета, Скаут пошла вниз по улице, а потом свернула вправо.

— Мы не пройдем далеко без сопровождения, но я, все же, проведу тебе пятидолларовою экскурсию по кварталу, пока мы едим.

— Но я же не давала тебе пять долларов.

— Будешь должна, — бросила она. — Оно того стоит. Как я и сказала, я здесь живу с двенадцати лет. Так что, если ты хочешь узнать реальную суть вещей, копнуть глубже, я то, что тебе нужно.

Я не сомневалась, что она поможет мне «копнуть глубже» — Скаут пробыла здесь достаточно долго, что бы понимать, как все устроено в Святой Софии. Но, учитывая ее полночные исчезновения, я сомневалась, что это «то, что мне нужно».

Конечно, очевидные вещи о Св. Софии понятны и без объяснений. Монахини, которые построили монастырь, проделали огромную работу и отгрохали настоящее поместье — монастырь находился в центре делового района Чикаго. Скаут сказала, что они сюда переехали сразу после Чикагского Пожара в 1871-ом, так что новый город вырос вокруг, создавая зеленую полосу посреди небоскребов, готический оазис посреди стекла, стали и бетона.

И как раз одна из таких конструкций из стекла, стали и бетона возвышалась перед нами.

— Эта коробка - Burnham National Bank, — сказала Скаут, показывая на здание скорее похожее на кучу стеклянных коробок, неаккуратно поставленных одна на другую.

— Очень современно, — ответила я, распаковывая свой собственный ленч. Я достала немного еды из своего пакета и начала активно пережевывать ростки фасоли и хумус. Это было не так плохо, как выглядело на обертке.

— Да, архитектура современная, — сказала она, откусывая кусок яблока, — но банк принадлежит к старой Чикагской школе. Старые деньги Чикаго.

Я определенно не принадлежала к обществу старой школы и старых денег (так как, думаю, у моих родителей никогда не было много денег), так что я никогда не могла бы и подумать, что мне доведется посетить здание BNB. До этого времени.

— Полезные сведения, — ответила я.

Мы прошли к следующему зданию, которое кардинально отличалось от банка. Оно было маленьким, приземистым, почти квадратным, больше похожим на старомодные кирпичные здания, которые строили еще в 1940-ых. «PORTMAN ELECTRIC CO.» было выбито в камне прямо над дверью. Здание было построено в античном стиле, но среди высоток, кофеен и бутиков ему точно было не место.

— Здание Portman Electric Company, — сказала Скаут, взглянув на фасад здания.