Если замечая, что я ни слова не говорю о новооткрытых видах райских птиц, не обещаюсь описать сотни и привезти тысячи новых редких насекомых, меня, может быть, удивляясь, спросит ревностный зоолог: отчего я ради вопросов по этнологии, которая собственно не составляет моей специальности, отстранил от себя собирание коллекций, я замечу на это, что хотя и считаю вопросы зоогеографии этой местности весьма интересными… все-таки счел за более важное обратить мое внимание, теряя при этом немало времени, на status praesens житья-бытья папуасов, думая что эти фазы жизни этой части человечества при некоторых условиях (которые могут явиться каждый день) весьма скоро проходящи. Размышляя, что в будущем те же райские птицы и бабочки будут восхищать зоолога, те же насекомые насчитываться тысячами в его коллекциях, между тем как почти наверное при повторенных сношениях с белыми не только нравы и обычаи теперешних папуасов исказятся, изменятся и забудутся, но может случиться, что будущему антропологу придется разыскивать чистокровного папуаса в его примитивном состоянии в горах Новой Гвинеи, подобно тому как я искал сакай и семанг в лесах Малайского полуострова.

Время, я уверен, докажет, что при выборе моей главной задачи я был прав.

И з с о о б щ е н и я о п у т е ш е с т в и я х, с д е л а н н о г о в Р у с с к о м г е о г р а ф и ч е с к о м о б щ е с т в е в 1882 г. «Когда в ноябре 1877 г. я решил наконец вернуться в Сингапур на случайно зашедшей английской шхуне, то приказал оповестить по всем деревням, чтобы ко мне из каждой деревни явилось по два человека: самый старый и самый молодой. Ко мне пришло более чем по два человека, так что около моей хижины собралась большая толпа. Когда все они сгруппировались около меня, я сказал им, что покидаю их на время и, вероятно, не скоро вернусь. Они почли долгом выразить мне свое неудовольствие и очень сожалели о моем отъезде. Потом я объяснил им, что, вероятно, другие люди, такие же белые, как и я, с такими же волосами и в такой же одежде, прибудут к ним на таких же кораблях, на каких приезжал я, но, очень вероятно, это будут совершенно иные люди, чем Маклай. Я считал своим долгом предупредить этих дикарей относительно этого класса промышленников, которые еще до сих пор делают острова Тихого океана местом весьма печальных сцен. Еще до сих пор так называемое «kidnapping», т. е. похищение людей в рабство разными средствами, там встречается и производится под английским, германским, американским и французским флагами.

Я ожидал, что и на Новой Гвинее может случиться то же, что на о-вах Меланезии (Соломоновых, Новогебридских и др.), где население стало уменьшаться значительно вследствие вывоза невольников. Поэтому, полагая, что и Берег Маклая будет со временем целью посещения судов работорговцев, я счел долгом предупредить папуасов и объяснить им, что хотя они и увидят такие же суда и таких же людей, как Маклай, но эти люди могут их увезти в неволю. Это предупреждение привело их в большое смущение, и они положительно хотели воспротивиться моему отъезду и старались уговорить меня остаться. Тогда я посоветовал им никогда не выходить к белым навстречу вооруженными и никогда даже не пытаться убивать их, объясняя им всю силу огнестрельного оружия сравнительно с их стрелами и копьями. Я им советовал для предупреждения бед при появлении судна сейчас же посылать своих женщин и детей в горы. Я им указал, однако, каким образом они могут отличить друзей от недругов.

Впоследствии я узнал, что все мои советы, выслушанные со вниманием, были исполнены в точности. После моего отъезда пришла английская шхуна из Мельбурна на Берег Маклая с золотоискателями, которые полагали, что я скрыл присутствие там золота, и хотели исследовать берег в этом отношении. Это было год спустя после моего отъезда. Я встретил в Мельбурне в прошлом году одного из участников этой экспедиции, который и рассказал мне, что они нашли мою хижину в том виде, как я ее оставил, и что дверь и замок были целы, а плантация около дома содержалась так хорошо, что имела вид сада. Когда мистер П., участник экспедиции, взялся за замок, чтобы посмотреть, нельзя ли войти в хижину, то полдюжины рук схватили его, и папуасы объяснили ему знаками, что это принадлежит Маклаю и что ему нечего тут искать. Демонстрация эта была настолько внушительна, что белые поспешили убраться, видя, что туземцы, пожалуй, станут защищаться.

Я получил еще одну весть о моих друзьях: военное судно было послано туда вследствие распоряжения the High Commissioner of the Western Pacific{106} Sir Arthur Gordon.

Перед отъездом Ромильи (Depury — Commissioner{107}) на Берег Маклая я имел случай видеть его в Сиднее и передал ему те знаки и слова, по которым он мог быть узнан туземцами как друг Маклая. Из рассказа вернувшегося Ромильи я убедился, что все, даже малейшие подробности моих советов папуасами были исполнены. Так, в течение многих часов, пока он не сделал известных знаков, ни один человек не осмеливался подойти в своей пироге к шхуне; но как только он сделал знаки и сказал условные слова, которым я его научил, моментально все изменилось: десятки пирог явились к шхуне, и все начали кричать, произнося постоянно имя Маклай. Тогда Ромильи представился им как «брат Маклая», после чего он был отведен к моему дому и вообще встречен туземцами в высшей степени дружелюбно».

«Известия Русского географического общества», 1882, № 5.

И з п и с ь м а в и ц е-п р е д с е д а т е л ю Р у с с к о г о г е о г р а ф и ч е с к о г о о б щ е с т в а П. П. С е м е н о в у (С и н г а п у р, я н в а р ь 1878 г.).«…Вернувшись сюда после с лишком двухмесячного плавания, докучаемый лихорадкою… и чувствуя по временам что-то весьма похожее на б е р и-б е р и (эндемическую новогвинейскую болезнь), я был осажден здесь моими кредиторами, их визитами или их письмами.

Вот в нескольких словах путь, который привел меня в это положение: не получая с 1874 г. денег из России и не желая и з-з а г р о ш е й прервать цепи моих путешествий и исследований, я не обратил должного внимания, что мой долг в Батавии рос, тем более что, живя весьма экономно, я ожидал постоянно присылки денег из дома. Очень дорого стоившее мне последнее путешествие присоединилось своими издержками к моему долгу в Батавии, так что т е п е р ь, чтобы окончательно разделаться с долгами в Батавии и Сингапуре, мне необходима значительная сумма в 1500 фунтов стерлингов (т. е. с лишком 9000 рубл., сер.).

Я писал с прошлою почтою матери, и хотя уверен, что она в с ё сделает, что ей будет возможно, знаю, что ей, при положении наших семейных дел, исполнение моей просьбы будет в е с ь м а тяжело. В этом трудном положении (назойливость сингапурских и батавских торгашей невыносима!) решаюсь обратиться з а п о м о щ ь ю к вашему превосходительству. Эта помощь — найти ч а с т ь, требуемой суммы (если возможно, половину). Я убежден, и это будет моим первым делом, что изданием своих путешествий я в состоянии буду уплатить свой долг. Я даже готов (что будет мне очень прискорбно) для этой цели п р о д а т ь мою небольшую, но очень интересную новогвинейскую этнологическую коллекцию. Но я п о л о ж и т е л ь н о не желаю и отказываюсь от вспомоществования или подарков. Сознание, что из этих денег я н и копейки не истратил для л и ч н о й прихоти, а имел постоянною целью науку и ее задачи, зная, что и для вашего превосходительства так же дороги успехи науки, я решаюсь беспокоить ваше превосходительство этою откровенною просьбою о помощи!..{108}

И з п и с ь м а д р у г у Ф. Р. О с т е н-С а к е н у (С и н г а п у р, а п р е л ь 1878 г.). «Получил вчера 3577 долларов. Не знаю, от кого эти деньги, но знаю, что через ваше любезное посредство!

Спасибо, спасибо!.. Начинаю освобождаться от торгашей-кредиторов…

Мое положение здесь далеко не веселое: все еще не могу встать с постели… не знаю даже, с к о л ь к о месяцев потребуется для выздоровления, крайне слаб, а климат здесь очень н е подходящий!..

Полученные деньги пошли на уплату долгов в Сингапуре; мой главный кредитор… в Батавии, очень озлобленный на меня за то, что его не сделали русским вице-консулом, ждет с нетерпением свою очередь!