Мистер Северин взял фигурный скребок с очень острым лезвием и принялся срезать заусенцы около края трубы.

– Мальчиком я работал подмастерьем в трамвайной строительной компании. Днём собирал паровые двигатели, а по вечерам изучал инженерную механику.

– Что это? – спросила она. – Я в курсе, что на поезде всегда присутствует инженер, но на этом мои познания заканчиваются. – Заметив, что его губы начинают растягиваться в улыбке, Кассандра поспешила продолжить, пока он не успел ответить: – Как глупо, должно быть звучат мои слова. Не берите в голову...

– Нет, – быстро ответил он. – Нет ничего плохого в том, чтобы чего-то не знать. Глуп тот, кто думает, что знает всё.

Кассандра улыбнулась и расслабилась.

– А чем занимается инженер-механик?

Продолжая срезать неровности с внутренней части медной трубы, мистер Северин ответил:

– Он проектирует, строит и управляет техникой.

– Любой техникой?

– Да. Инженер на поезде отвечает за работу локомотива и всех его подвижных частей.

Он взял круглую щётку и принялся тереть трубу изнутри.

– Могу я попробовать? – спросила Кассандра.

Мистер Северин замер, одарив её скептическим взглядом.

– Позвольте мне, – уговаривала она, наклонившись к нему поближе, чтобы взять щётку и трубку. У него перехватило дыхание, а лицо внезапно приняло потрясённое и рассеянное выражение, которое иногда появлялось у мужчин, когда они находили её особенно красивой. Кассандра неторопливо забрала инструменты из его ослабевших рук.

Через мгновение мистер Северин собрался с мыслями.

– Сдаётся мне, вам не следует помогать мне заниматься слесарными работами, – заметил он, скользнув взглядом по прозрачным рукавам платья.

– Не следует, – призналась Кассандра, вычищая трубу. – Но я не всегда веду себя должным образом. Мне сложно усвоить сразу столько правил, тем более, что росла я при полном их отсутствии.

– Я тоже от них не в восторге. – Мистер Северин наклонился, чтобы осмотреть медный фитинг, торчащий из котла, а затем отполировал его наждачной бумагой. – Обычно они для других людей, а не для меня.

– Но у вас должны быть какие-то собственные правила.

– Их три.

Кассандра подняла брови.

– Только три?

Хотя его лицо было повёрнуто в сторону, она заметила промелькнувшую усмешку на его губах.

– Три очень хороших правила.

– Что это за правила?

Мистер Северин порылся в сумке с инструментами и ответил:

– Никогда не лгите. По возможности, всегда делайте людям одолжения. Помните, что все обещания, упомянутые в основной части договора, могут быть аннулированы в сноске мелким шрифтом.

– Действительно хорошие правила, – согласилась Кассандра. – Жаль, что моих больше, мне приходится следовать сотням правил.

Он открыл жестяную банку с надписью "флюс" и указательным пальцем нанёс пасту на трубу и фитинг.

– Расскажите про какие-нибудь из них.

Кассандра охотно повиновалась.

– Когда вас представляют джентльмену, никогда не поднимайте взгляд выше пуговицы на его воротничке. Не принимайте дорогих подарков, это возложит на вас обязательства. Некрасиво надевать высокую шляпку в театр. И, самое важное, не пускайте собак в комнату, где работаете с перьями и клеем. Ещё...

– Подождите, – прервал её мистер Северин, выпрямляясь и вытирая руки тряпкой. – Почему нельзя поднимать взгляд выше пуговицы на воротничке мужчины, когда вас знакомят?

– Потому что, если я посмотрю ему в лицо, – чопорно ответила Кассандра, – он решит, что я чересчур смелая.

– Он может подумать, что вам надо к окулисту.

У неё непроизвольно вырвался смешок.

– Можете смеяться, если хотите, но это правило нельзя нарушать.

– Во время нашей первой встречи, вы смотрели прямо на меня, – заметил мистер Северин.

Кассандра кинула на него мягкий осуждающий взгляд.

– Нас же не представили друг другу официально. Вы просто выпрыгнули из ниоткуда во время приватного разговора…

Он даже не попытался изобразить раскаяние.

– Я ничего не мог с собой поделать. Мне было необходимо предложить вам альтернативу замужеству с Уэстом Рэвенелом.

Её лицо залила яркая краска и начала распространяться по всему телу. Разговор внезапно стал слишком личным.

– Глупый порыв с моей стороны. Я переживала, потому что иногда мне кажется, что я никогда... но я не выйду замуж. За Уэста, в смысле.

Пристальный взгляд внимательно изучал её лицо.

– Значит, у вас нет к нему чувств? – Он понизил голос на полтона, и вопрос показался Кассандре ещё более интимным, чем был на самом деле.

– Нет, он мне как дядюшка.

– Дядюшка, которому вы сделали предложение.

– В минуту отчаяния, – запротестовала она. – Несомненно, и с вами такое случалось.

Он покачал головой.

– Отчаяние не входит в число моих эмоций.

– Вас никогда и ничего не приводило в отчаянье?

– Нет, давным-давно я определил полезные для меня чувства. Я решил, что буду испытывать только их, не беспокоясь об остальных.

– Неужели можно обходиться без определённых чувств? – с сомнением спросила она.

– Я могу.

Их приглушённый разговор прервала кухарка, крикнув с другого конца кухни:

– Как дела с починкой котла, мистер Северин?

– Конец уже виден, – заверил её он.

– Леди Кассандра, – настоятельно проговорила кухарка, – не отвлекайте джентльмена, пока он работает.

– Не буду, – покорно ответила Кассандра. Заметив мимолётный подозрительный взгляд мистера Северина, она вполголоса пояснила: – Кухарка знает меня с детства. Она позволяла мне сидеть на табурете у рабочего стола и играть с кусочками теста.

– Какой вы были в детстве? – спросил он. – Чопорной и правильной девочкой с кудряшками?

– Нет, я была сорванцом с ободранными коленками и веточками в волосах. А вы? Наверное, необузданным и игривым, как и большинство мальчишек.

– Не сказал бы, – ответил мистер Северин, и его лицо стало непроницаемым. – Моё детство было... коротким.

Склонив голову набок, она с любопытством на него посмотрела.

– Почему?

Когда между ними повисло молчание, она поняла, что мистер Северин раздумывает, стоит ли отвечать. Между его тёмными бровями залегла небольшая складка.

– Однажды, когда мне было десять лет, – проговорил он, наконец, – отец взял меня с собой на вокзал Кингс-Кросс. Он искал заработок, а там предлагали вакансию носильщика. Но, когда мы добрались до станции, отец велел мне пойти в главное управление и попросить работу. Сказал, что ему нужно уехать на некоторое время. Мне придётся самому заботиться о матери и сёстрах, пока он не вернётся. И ушёл покупать билет.

– Он так и не вернулся? – мягко спросила она.

– Билет был в один конец, – резко ответил мистер Северин.

"Бедный ребёнок", – подумала Кассандра, но промолчала, предчувствуя, что он обидится, если заподозрит в её словах жалость. Однако она понимала, каково это - быть брошенной отцом. Хотя он и не покидал её навсегда, но часто проводил недели или даже месяцы вдали от Приората Эверсби.

– Вам дали работу на вокзале? – спросила Кассандра.

Мистер Северин коротко кивнул.

– Меня наняли продавать газеты и еду в поездах. Один из станционных смотрителей ссудил мне достаточно денег на первое время. С тех пор я содержу мать и сестёр.

Кассандра молчала, переваривая новую информацию о человеке, которого описывали в столь противоречивых выражениях. Чёрствый, щедрый, честный, хитрый, опасный. Он мог вести себя, как друг, иногда, как противник, но всегда оставался авантюристом.

Но, несмотря на сложный характер Северина, ему были присущи многие качества, которыми следовало восхищаться. Он узнал о неприглядной стороне жизни в довольно нежном возрасте и взял на себя ответственность за семью. И не только выжил, но и преуспел.

Кассандра наблюдала за тем, как он наносит флюс на трубу и стыки. Его руки были изящными, с длинными пальцами, но в то же время сильными и умелыми. На мускулистых предплечьях сквозь поросль тёмных волос едва проглядывали небольшие шрамы.

– Откуда они? – спросила она.

Северин проследил за её взглядом и посмотрел на свои руки.

– Шрамы? Ожоги от искр. Такое случается во время ковки и сварки. Небольшие частицы раскалённой стали прожигают перчатки и одежду.

Кассандра вздрогнула.

– Не могу себе даже представить, как должно быть это больно.

– Рукам не очень: частицы имеют обыкновение отскакивать от потной кожи. – Северин задумчиво усмехнулся. – А вот случайная искра, прожёгшая штанину или ботинок и оставшаяся на месте, причиняет дьявольскую боль. – Он чиркнул шведской спичкой о плиту и наклонился, чтобы зажечь спиртовую паяльную лампу с перфорированным соплом, затем осторожно повернул ручку, пока из сопла не вырвалось шипящее непрерывное пламя. Сжимая лампу в одной руке, мистер Северин направил огонь на замазанный флюсом шов, паста расплавилась и начала пузыриться. – А теперь самое интересное, – сказал он, бросив на Кассандру быстрый косой взгляд и приподнял уголок рта. – Не хотите помочь?

– Да, – без колебаний ответила она.

– Видите тонкий металлический пруток припоя на полу возле... Да, именно. Возьмите его за один конец. Вы будете наплавлять валик вокруг шва, чтобы его запечатать.

– Наплавлять валик?

– Проведите линию кончиком прутка. Начните с противоположной стороны от того места, куда я направляю пламя.

Пока Северин подносил пламя к трубе, Кассандра обводила место соединения двух деталей кончиком припоя. Металл мгновенно плавился и растекался. "О, вот это веселье". Наблюдая за тем, как припой, обволакивая, аккуратно запечатывает шов, она испытывала какое-то примитивное удовлетворение.

– Идеально, – похвалил мистер Северин.

– Что ещё нужно спаять? – спросила она, рассмешив его своим рвением.

– Другой конец трубы.

Полностью сосредоточившись на задаче, Кассандра и Северин вместе припаяли медную трубу к другой трубе, выходящей из стены. Они стояли на коленях слишком близко друг другу, но мистер Северин вёл себя как джентльмен. По правде говоря, он вёл себя гораздо почтительнее и любезнее большинства знатных лордов, с которыми ей довелось познакомиться во время лондонского сезона.