Глава 12

После долгих раздумий Кассандра решила, что, хотя она и не была уверена в своих чувствах к лорду Ламберту, желание всё же могло присутствовать. Ради него и себя нужно выяснить, есть ли между ними хоть капля страсти.

Возможность представилась довольно скоро, когда в доме лорда Делаваля в Белгравии состоялось так называемое событие месяца - благотворительный банкет.

На вечере была представлена частная художественная коллекция, и проводился аукцион в пользу благотворительного фонда живописцев. Талантливый, но лишь в меру преуспевающий пейзажист Эрскин Глэдвин почил, оставив без средств к существованию жену и шестерых детей. Вырученные от продажи картин деньги пойдут в Фонд Глэдвинов и других семей художников, потерявших кормильцев.

Леди Бервик взяла на этот вечер заслуженный выходной, поэтому Кассандру сопровождали Девон и Кэтлин.

– Мы постараемся не спускать с тебя глаз, – с притворным беспокойством сказала Кэтлин, – но боюсь, что не будем достаточно строги, нам самим нужна компаньонка.

– Мы же Рэвенелы, – заметил Девон. – Если станем вести себя слишком хорошо, люди не поверят.

Вскоре после приезда Кассандра с удивлением обнаружила, что отец лорда Ламберта, маркиз Рипон, тоже присутствовал на мероприятии. Хотя она понимала, что рано или поздно ей придётся с ним познакомиться, Кассандра не чувствовала себя готовой к этой встрече сегодня. По крайней мере, она надела бы более подходящий наряд, а не платье из муара, которое не особо ей нравилось. Из-за набранных ею лишних фунтов его пришлось расширить в области талии, но квадратный вырез-хомут нельзя было перешить, не испортив, поэтому грудь чересчур выпирала из декольте. А струящаяся золотисто-коричневая ткань придавала Кассандре неприятный вид древесной коры.

Ламберт представил её отцу, который оказался моложе, чем она ожидала. В отличие от белокурого сына, в угольно-чёрных волосах маркиза поблескивали серебристые пряди, а глаза имели оттенок горького шоколада. Черты его лица были красивыми, но суровыми, а текстура кожи напоминала выветренный мрамор. Когда Кассандра присела в реверансе, а затем выпрямилась, то с удивлением поймала взгляд Рипона, задержавшийся на её груди.

– Миледи, – проговорил он, – слухи о вашей красоте ничуть не преувеличены.

Кассандра благодарно улыбнулась.

– Для меня большая честь познакомиться с вами, милорд.

Маркиз окинул её оценивающим взглядом.

– Вы увлекаетесь живописью, леди Кассандра?

– Я мало о ней знаю, но надеюсь выяснить побольше. Вы собираетесь приобрести картину, милорд?

– Нет, я намерен сделать пожертвование, а работы художника весьма посредственны. Я бы не повесил их даже в кладовой.

Хотя Кассандру смутила нелестная оценка картин покойного мистера Глэдвина, особенно на благотворительном мероприятии в пользу его вдовы и детей, она постаралась не выказать никакой реакции.

Видимо, поняв, как нелюбезно прозвучали слова маркиза, Ламберт поспешно вмешался:

– Отец очень хорошо разбирается в живописи, особенно в пейзажах.

– Судя по тем картинам, которые я успела посмотреть, – сказала Кассандра, – мистеру Глэдвину удалось мастерски передать игру света, например, свет луны или отблеск огня.

– Визуальные трюки и художественность - разные вещи, – пренебрежительно заметил маркиз.

Она улыбнулась и пожала плечами.

– Тем не менее, мне нравятся его работы. Может быть, когда-нибудь вы окажете мне любезность и объясните, что делает картину достойной, тогда я пойму, на что обращать внимание.

Маркиз окинул Кассандру задумчивым взглядом.

– У вас прекрасные манеры, моя дорогая. Вам не чуждо прислушиваться к мнению мужчины, чтобы проникнуться его взглядами, это ценное качество. – Его губы слегка изогнулись. – Жаль, что я не встретил вас раньше моего сына. Так уж вышло, что я тоже ищу себе жену.

Хотя замечание прозвучало как комплимент, Кассандре показалось довольно странным говорить подобные вещи, особенно в присутствии лорда Ламберта. Смутившись, она принялась перебирать в голове варианты ответа.

– Я уверена, что любая женщина будет польщена вашим вниманием, милорд.

– Пока я не нашёл его достойных. – Он оглядел её с ног до головы. – Однако вы станете очаровательным дополнением к моему семейству.

– В качестве моей невесты, – усмехнулся Ламберт, – а не твоей, отец.

Кассандра раздражённо молчала. На неё снизошло тревожное осознание того, что оба мужчины считали брак свершившимся фактом, а ухаживания и её согласие даже не требовались.

Её беспокоило то, как маркиз на неё смотрел. Что-то в его суровых глазах заставляло Кассандру чувствовать себя несуразной и одновременно банальной.

Лорд Ламберт протянул ей руку.

– Леди Кассандра, давайте осмотрим остальные картины?

Она ещё раз присела в реверансе и удалилась вместе с Ламбертом.

Они медленно переходили из комнаты в комнату на первом этаже особняка, где висели выставленные на всеобщее обозрение произведения искусства. Кассандра и Ламберт остановились перед картиной, изображавшей Везувий, извергающий красную и жёлтую лаву.

– Не обращайте внимания на дерзкие слова моего отца, – как бы между прочим заметил лорд Ламберт. – Он не стесняется в выражениях, когда высказывает своё мнение. Самое главное, что он одобряет вас.

– Милорд, – тихо проговорила Кассандра, помня о присутствии посторонних людей за их спинами, – похоже, между нами возникло небольшое недопонимание... такое ощущение... что наша помолвка уже предрешена.

– А это не так? – весело спросил он.

– Нет. – Услышав резкие нотки в собственном голосе, она смягчила тон и продолжила более спокойно: – Вы не начинали официально за мной ухаживать. Собственно сезон ещё даже не начался. Я не готова принять решение, пока мы не узнаем друг друга ближе.

– Понимаю.

– Правда?

– Я понимаю, чего вы хотите.

Кассандра расслабилась, радуясь, что он не обиделся. Они проходили мимо картин с видами руин ночного замка, горящего старого театра Друри-Лейн, залитого лунным светом устья реки. Однако она не могла сосредоточиться на живописи. Её тревожило ощущение того, что чем лучше она узнавала лорда Ламберта, тем меньше он ей нравился. Казалось, ему не приходило в голову, что у Кассандры могут быть свои собственные мысли и мечты. Он ожидал, как выразился его отец, что она разделит его взгляды. Как вообще Ламберт сможет её полюбить, если ему совершенно неинтересно, что она за человек?

Боже милостивый, что будет, если она отвергнет отпрыска аристократической семьи, которого все считали совершенством…

Люди решат, что она сошла с ума. Скажут, что ей невозможно угодить. Что вина лежит не на нём, а на ней.

И, возможно, будут правы.

Вдруг ни с того ни с сего лорд Ламберт потащил её за собой из выставочных комнат в коридор.

Спотыкаясь, Кассандра удивлённо рассмеялась.

– Что вы делаете?

– Увидите. – Он завёл её в пустую маленькую комнату, такие ещё называли уютными гнёздышками, и закрыл за собой дверь.

Внезапно оказавшись в темноте, она пришла в замешательство и выставила вперёд руку, чтобы удержать равновесие. Когда лорд Ламберт обнял Кассандру, у неё перехватило дыхание.

– А теперь, – раздался его самодовольный мурлыкающий голос, – я исполню ваше желание.

– Я не просила тащить меня в тёмную комнату и тискать, – заметила Кассандра, одновременно раздражённая и удивлённая происходящим.

– Вы хотели познакомиться со мной поближе.

– Я не это имела в виду... – запротестовала она, но его губы со всей силы прижались к её губам и начали ёрзать туда-сюда с нарастающим напором.

Ради всего святого, неужели он не понял, что она хотела провести с ним больше времени в разговорах, чтобы выяснить их общие точки соприкосновения? Испытывал ли он хоть малейший интерес к ней как к личности?

Поцелуй был агрессивным, почти воинственным, Кассандра обхватила щёки Ламберта ладонями и слегка погладила в надежде его успокоить. Когда это не сработало, она отвернулась и выдохнула:

– Милорд... Роланд... не так напористо. Нежнее.

– Да-да. Дорогая... дорогая... – Его рот снова обрушился на её губы чуть с меньшим пылом.

Кассандра заставила себя не шевелиться, скорее терпя, нежели наслаждаясь его поцелуями. Она изо всех сил пыталась испытать хоть малейшее удовольствие, вместо ползучего чувства отвращения. Его руки держали её, как в тисках, а грудь от волнения вздымалась, словно кузнечные меха.

Происходящее становилось похоже на фарс. Пылкий фигляр навязывает себя оскорблённой девственнице. Сцена, достойная произведений Мольера. Разве не было нечто подобного в "Любовной досаде"? Или в "Тартюфе"…

И тот факт, что в подобный момент она думала о драматурге семнадцатого века, ничего хорошего не предвещал.

"Сосредоточься", – приказала себе Кассандра. Губы Ламберта не были отвратительными сами по себе. Почему же его поцелуи так разительно отличались от тех других? Как жаль, что всё происходящее совсем не напоминало ту ночь в зимнем саду, где в ночной прохладе витали тени и аромат папоротников. А босая Кассандра, стоя на цыпочках, искала губами восхитительные поцелуи Тома Северина, такие чувственные и настойчивые, пока внутри неё разливалось тепло.

В этот момент лорд Ламберт раздвинул её губы, и решительно просунул ей в рот влажный язык.

Чуть не подавившись, Кассандра откинула голову назад.

– Нет... остановитесь... нет. – Она попыталась оттолкнуть его, но он так крепко прижимал её к себе, что она не смогла протиснуть руки между их телами. – Моя семья будет меня искать.

– Они не станут привлекать внимания к вашему отсутствию.

– Отпустите. Мне не нравится.

Они сцепились в небольшой схватке, а потом он прижал её к стене.

– Ещё пару минут, – проговорил Ламберт, задыхаясь от волнения. – Я заслужил немного развлечься после всех цветов и подарков, что прислал.