Работать в полную силу Владимир Афанасьевич уже не мог. Но на письма отвечал, как всегда, аккуратно. Особенно радовала его переписка с клубами юных геологов, юных географов, юных путешественников.

Долгие годы Обручев добивался, чтобы геологию преподавали в школах. «Геологию, — писал он, — часто называют наукой о «мертвой природе» в отличие от наук о живой природе, таких, как зоология и ботаника. Но, в сущности, эта природа вовсе не «мертва, а живет своеобразной жизнью под воздействием воздуха и воды, солнечных лучей и мороза. И внимательный наблюдатель может уловить и проследить эту жизнь, подметить ее течение и результаты. Не меньше, если не больше, чем зоология и ботаника, геология учит человека сознательно относиться к явлениям и формам окружающей природы и понимать их… Вот почему знакомство с основами геологии так необходимо».

Одно время геология действительно появилась в школьных программах, но потом ее все-таки отменили. Владимир Афанасьевич продолжал настойчиво «бороться за геологию», продолжал публиковать страстные статьи: «Геология в средней школе», «В защиту забытого предмета», «Значение геологии в школе и жизни», «Школьникам надо знать геологию», «Краеведческий музей может быть создан в каждой школе»…

Обручева радовали письма школьников, он стремился помочь каждому, кто хотел узнать побольше о жизни Земли, о своей Родине.

Рассказывает директор Яснополянского детского дома Дориан Михайлович Романов:

«В 1953 году знаменитому ученому и путешественнику академику Владимиру Афанасьевичу Обручеву исполнилось 90 лет. Географический кружок, незадолго перед тем созданный в Яснополянском детдоме № 2, решил послать поздравление юбиляру. Владимир Афанасьевич не только ответил кружковцам, но и прислал посылку с научно-популярными книгами по геологии. «Что мне хочется посоветовать вам? — писал ученый. — Создавайте свой краеведческий музей. Даже в одной небольшой комнате можно собрать коллекции, дневники, записи наблюдений, образчики местного искусства. Недавно мне рассказали о юных краеведах города Кяхты Бурят-Монгольской АССР. Каждое лето отправляются они путешествовать по родному краю. Ребята собирают образцы горных пород и минералов, ведут наблюдения за животными, собирают ботанические коллекции, изучают историю Забайкалья. Свои находки и наблюдения они передают музею, оказывая большую помощь сотрудникам музея в их научной работе. Итак, мне остается лишь пожелать вам счастливого пути и богатых находок».

Книги, присланные Владимиром Афанасьевичем — «Плутония», «Земля Санникова», «В дебрях Центральной Азии» и другие, — кружковцы читали нарасхват. На занятиях кружка мы прочитали вслух «Занимательную геологию» В. А. Обручева, «Занимательную минералогию» и «Рассказы о самоцветах» А. Е. Ферсмана и… увлеклись геологией. Ребята говорили и мечтали только о камнях…»

С клубом юных геологов Ленинградского Дворца пионеров, которым руководил Владимир Федорович Барабанов, Владимир Афанасьевич переписывался много лет.

Чуть позже Обручев шлет почтовый перевод:

«Многоуважаемый Владимир Федорович! Перевожу 1000 рублей на экскурсию юных геологов под Вашим руководством, на покупку инструментов и рюкзаков… С приветом В. Обручев».

Владимир Афанасьевич переписывался с десятками клубов — «от Кривого Рога на юге Украины до Кемерова в Кузбассе и Бердска на реке Оби». В последние годы и сыновья помогали ему в этой переписке. Все они тоже стали геологами — не могли, наверное, не стать.

Как знает читатель, еще в 1905 году Владимир Афанасьевич взял в экспедицию двух старших сыновей. Сотни километров прошли они до Джунгарии. Владимиру было тогда семнадцать, Сергею — четырнадцать лет. Можно было бы сказать, что жизненный их путь определился уже в юношеские годы. Владимир поступил на горное отделение Томского технологического института, в 1908, 1909 и 1911 годах участвовал в алтайских экспедициях Василия Васильевича Сапожникова. А Сергей за годы учебы в реальном училище еще дважды (в 1906 и в 1909 годах) работал с отцом в Пограничной Джунгарии.

Владимир Афанасьевич очень гордился первыми опубликованными работами своих сыновей — картой монгольского Алтая, которую составил Владимир, и картой Джунгарии, вычерченной Сергеем.

Но дальнейший путь в геологию был прямым только у Сергея. В 1910 году он поступил на естественное отделение физико-математического отделения Московского университета, сразу после окончания был оставлен на кафедре геологии, а затем стал сотрудником Геологического комитета.

Владимира осенью 1911 года отчислили с четвертого курса за революционную деятельность и выслали из Томска. Потом Московский коммерческий институт, потом война, революция…

Младший, Дмитрий, в 1918 году окончил гимназию, вместе с родителями уехал в Харьков, в Симферополь и, вернувшись в Москву, окончил в 1924 году университет по специальности «Зоология позвоночных».

Но и он и Владимир пришли в конце концов в геологию.

В 1921 году Владимир Владимирович занимался изучением Курской магнитной аномалии, потом работал в Институте прикладной минералогии, а начиная с 1934 года — в Совете по изучению производительных сил АН СССР. Он занимался вопросами географии полезных ископаемых и экономики горного дела и защитил диссертацию по теме «Сырьевая база черной металлургии Казахстана».

Дмитрий Владимирович стал палеонтологом, доктором наук, крупнейшим специалистом по ископаемым рыбам. Он создал советскую школу палеоихтиологов, которая по праву считается ведущей в мире, и был избран Почетным членом знаменитого Линнеевского общества, Нью-йоркской академии наук, Лондонского геологического общества и многих других.

С именем Сергея Владимировича связано открытие грандиозного хребта Черского на северо-востоке нашей страны, открытие Полюса холода северного полушария, открытие Тунгусского угленосного бассейна. Он внес большой вклад в открытие золота на Колыме, олова на Чукотке, нефти в районе Ухты. В 1953 году Сергей Владимирович был избран членом-корреспондентом Академии наук СССР. Как и отец, он был блестящим «полевиком», много путешествовал. Как и отца, его считают «своим» и геологи и географы.

Все три сына Владимира Афанасьевича унаследовали фамильные способности к языкам. Сергей Владимирович, например, овладел английским, французским, немецким, итальянским, испанским, португальским, шведским, латинским, чукотским. И еще — латынью, и еще — языком эсперанто.

Унаследовали сыновья и фамильные литературные способности. Дмитрий Владимирович более 30 лет оставался редактором «Трудов Палеонтологического института». Владимир Владимирович был инициатором издания и редактором томов сочинений Г. Н. Потанина и книги В. В. Сапожникова «По Алтаю». А среди литературных работ Сергея Владимировича, кроме многочисленных книг о его путешествиях, есть и такие неожиданные, как «Анатоль Франс в халате и без», «К расшифровке десятой главы «Евгения Онегина», «Над тетрадями Лермонтова»…

Но самое главное — все три сына унаследовали лучшие фамильные черты характера — поразительную работоспособность, неизменную доброжелательность к людям.

Рассказывает уже известный читателю Дориан Михайлович Романов:

«В 1960 году мы впервые встретились с сыновьями В. А. Обручева. («Мы» — члены Клуба юных геологов. — А. Ш.) Они пригласили нас на квартиру отца и долго рассказывали о его жизни, путешествиях и открытиях. Кабинет Владимира Афанасьевича — настоящий музей: в нем хранились вещи, привезенные им из экспедиций, подарки знаменитых ученых, семейные реликвии.

Общительный и разговорчивый Владимир Владимирович рассказал ребятам историю рода Обручевых, среди которых были сподвижники Петра I, участники войн с Наполеоном, известные военные деятели и революционеры-демократы. Главной реликвией семьи считался старинный карандаш, завернутый в бумагу с надписью «Трудолюбивый карандаш»…

Уходили мы, переполненные впечатлениями, с новыми подарками для своего геологического музея — книгами, фотографиями, журналами…

В дальнейшем ребята еще несколько раз встречались с Обручевыми, а мне довелось особенно сблизиться с Сергеем Владимировичем…

Более десяти лет принимал Сергей Владимирович живое участие в делах нашего клуба юных путешественников. Он постоянно писал письма ребятам, присылал книги и образцы минералов, давал советы по организации школьных экспедиций, дважды спасал клуб и его коллекции при реорганизации учебных заведений, встречался с кружковцами и даже принимал на себя обязанности экскурсовода по Ленинграду, геологическому музею и библиотеке Академии наук. А подшефных кружков у него было пятнадцать! «Внимание к детям и почтительное, уважительное отношение к школьному учителю — это традиция нашей семьи», — писал он как-то мне в ответ на просьбы не перегружать себя заботами о наших делах.

Дружба с таким человеком явилась для меня редчайшим даром судьбы. Понимали это и кружковцы, на формирование интересов которых Обручевы длительное время оказывали благотворное влияние…»