Однако деятельность самого короля Хуана (1383–1433) состояла в подготовке будущих действий, а не в активном участии в них. Он обладал скорее практическим умом, чем даром предвидения, здравым смыслом, а не способностью к творчеству. Но, возродив двор и торговлю, общество и государственную службу королевства, он позволил своему народу в течение какого-то времени играть роль «весьма передовых людей этого мира».

Прежде всего он создал сильную централизованную монархию, подобную тем, которые существовали в XV в. во Франции, Англии и России. Дух правления и цели Хуана I были те же, что у Людовика XI, Тюдоров и Ивана III: властвовать и управлять во всем, «над всеми, во всех делах, церковных или гражданских, быть выше высших». Магистр Ависский был избранником народа: жители Лиссабона и те, кто правил ими, были в числе первых, кто осмелился сражаться за него, однако он не желал становиться королем парламентов. Хуан I предпочитал править, опираясь на знать, ибо, хотя он и не доверял феодалам, еще более он опасался кортесов. В то время как в большинстве новых европейских монархий подчинение и унижение баронов было главной политической задачей, Хуан стремился завоевать их расположение, щедро раздавая земли, но и в то же время решительно ограничивая права феодалов в правительстве, лишая их привилегий и защищая вольность городов от феодальных узурпаторов.

Результаты этого скажутся в эпоху принца Генриха. Из-за недостатка места мы вынуждены ограничиться здесь констатацией этого факта. Другие черты внутренней политики Хуана — проведенная им реформа судопроизводства, принятие в качестве официального языка местного диалекта взамен латыни, попытка издания первого свода португальских законов, перевод двора в подлинную национальную столицу Лиссабон. Все эти решения определили характер правления его сына, ибо каждое из них в отдельности способствовало политическому единству страны, которое лежало в основе всей деятельности Генриха.

Внешняя политика Хуана, в которой он неукоснительно соблюдал правила, изложенные Денисом, привела к тем же результатам. Неучастие в делах Испании, торговый альянс с Англией, а также с северными странами — все это были меры предосторожности, которые диктовал возрожденному королевству здравый смысл, но они не просто обеспечивали безопасность страны, а играли и другую роль: развивали мореходное искусство, познания о мире и даже аппетиты португальских торговцев. На рынках Брюгге и Лондона, в «школах ведения хозяйства, где училась Европа», соотечественники Генриха встречались с купцами из Италии, Фландрии, Англии, ганзейских городов и получали представление о том, как ведется и насколько прибыльна торговля товарами из Индии и других стран Востока; в Ниме и Монпелье они видели перец из Малаги и другие товары из Сахары и Гвинеи.

Виндзорский и Парижский договоры 1386 и 1389 гг., Женитьба самого Хуана на Филиппе, дочери старого «Хуана из Гонта», и последующий альянс между домом Авис и нашим Генрихом IV были проявлением не скрепленного печатью, однако весьма жизнеспособного тройного альянса Англии, Фландрии и Португалии. Этот альянс был рожден крестовыми походами, торговлей и политикой, проводимой королевскими династиями. Такие дружеские отношения вызвали к жизни то, что стало главным во внешней активности Португалии, — интерес к торговле, с которого началась эпоха правления Хуана. Помимо спасения королевства и приумножения его богатства Португалия обязана королю Хуану и его английской жене рождением пяти принцев: Эдуарда Красноречивого, Педро Великого Регента, Генриха Мореплавателя, Хуана Коннетабля, Фердинанда Святого.

Эдуард, наследник Хуана Великого и его несчастливый преемник (1433–1438), неудачливый, подобно большинству принцев, склонных к изящной словесности, однако удостоившийся всего, что могли снискать ему мужество, честность и одаренность, был хорошим правителем, хорошим сыном и одним из первых авторов, писавших на португальском языке. В качестве ученика великого канцлера Хуана Законника, служившего его отцу, он оставил нам трактат «Отправление правосудия»; в роли короля он создал два других — «Жалость» и «Верноподданный советник»; будучи рыцарем, он написал «Книгу о правилах верховой езды». Что еще более важно для нас, он всегда был рядом со своим братом Генрихом, помогал ему во всех начинаниях и принес славу и успех движению Генриха в критический момент, когда перед лицом нескончаемых бед ему грозила неудача.

Однако правой рукой Мореплавателя был другой его брат, Педро Путешественник, который побывал во всех странах Западной Европы, сражался на стороне тевтонских рыцарей с язычниками, пруссаками, и привез в Португалию множество полезных для будущих открытий материалов — карт, планов и книг, нашедших применение в первых океанских плаваниях моряков Генриха.

Генрих полагался на его суждения и совесть более чем на чьи-либо, и после смерти Эдуарда именно благодаря Педро щедрая поддержка путешественникам, которой были отмечены предшествующие годы, еще усилилась; именно его стараниями удалось изыскать столь много кораблей и матросов для плавания вокруг мыса Всрде, именно ему удалось воспитать сына и наследника Эдуарда, Альфонсо V, в традициях отца и дяди. Он и стал их преемником, возглавив экспансию Португалии и христианского мира.

Младшие братья Генриха, Хуан и Фердинанд, не столь интересны нам, хотя и того и другого отличали те же редкие качества, что и старших инфантов, и самая страшная катастрофа в жизни Генриха, Танжерская кампания, тесно связана с судьбой Фердинанда Стойкого Принца. Однако, по мере того как мы переходим от ранней истории Португалии к эпохе ее великих достижений, нам становится совершенно очевидно, сколь велика роль матери Генриха Мореплавателя в формировании духовного облика героя. Во всяком случае, благодаря ей лузитанский принц из стихов Томсона является наполовину англичанином:

Третий сын Хуана Великого и Филиппы инфант Генрих, герцог Визеу, магистр ордена Христа, правитель Альгарви, родившийся 4 марта 1394 г., мог бы, подобно своему брату Педро, странствовать от двора ко двору, но он отклонил все предложения Англии, Италии и Германии и предпочел жизнь ученого и моряка, все более и более удаляясь от мира известного, чтобы открывать неведомый.

После захвата Сеуты в 1415 г. он водворился в своем морском арсенале в Сагресе, невдалеке от города Лагоса и мыса Святого Винсента, и на протяжении более чем сорока лет, до самой кончины в 1460 г., его мысли были заняты океаном, что простирался от этого скалистого выступа к неизведанным западу и югу. Лишь дважды за все эти годы он возвращался к политической жизни; все остальное время он, хотя и пользовался репутацией судьи национальных споров и народного вождя и учителя, проводил главным образом в обдумывании планов исследований: чертил карты, изготовлял приборы, отправлял корабли, получал отчеты капитанов.

У него было три цели: открывать, делать Португалию величественнее и богаче, и распространять христианскую веру.

1. Прежде всего, он пытался найти путь вокруг Африки в Индию ради того, чтобы приобрести новые знания, как таковые, и ради могущества, которое эти знания могли доставить. Поскольку его больше всего занимали научные проблемы, постольку эта сторона была ведущей в его планах. Он стремился выявить очертания мира и сделать так, чтобы люди в нем чувствовали бы себя дома и чтобы страх перед великим неведомым, окружавшим островок цивилизованного и обитаемого мира, рассеялся. Он трудился в тумане, который долго нависал над христианским миром, охлаждая всякую предприимчивость.