Канонизация Пятикнижия и его провозглашение на народном собрании должны были отделить иудеев, входивших в иерусалимскую гражданско-храмовую общину, от всего остального населения Палестины. Прежде всего стремились отделить правоверных иудеев от самаритян — обитателей Северной Палестины, исповедовавших религию Яхве. Последние были потомками гутиев, арабов и т. д., которых ассирийские власти поселили на месте уведенных в изгнание израильтян. Эта цель была достигнута, однако Пятикнижие в качестве священного писания сохранилось также и у самаритян.
В дальнейшем из обширной литературы предшествующего периода были выбраны книги, которые, хотя и не пользовались авторитетом Пятикнижия, могли быть рекомендованы для душеспасительного назидательного чтения. Эта работа была начата, по-видимому, уже так называемым Великим Собранием под руководством Ездры, которое, будучи наиболее авторитетным органом власти в Иерусалимской общине, располагало, несомненно, правом отвергать одни книги и апробировать другие (V в. до н. э.). Традиция (Бава Батра, 14 6) даже утверждает, что его члены были авторами ряда книг, вошедших в канон. Эта работа продолжалась и впоследствии (вплоть до III—II вв. до н. э.) по отношению к вновь появившимся литературным произведениям. Ее итоги показывает состав книг, отобранных в III—II вв. до н. э. для перевода на греческий язык.
Этот древнейший перевод Библии на греческий язык (так называемая Септуагинта) включает 50 книг, в том числе и не входящих в иудейский традиционный канон. Септуагинта еще не знает разделения, которое было введено позднее. Однако уже здесь наблюдается стремление к известной систематизации: книги, более или менее близкие по содержанию, располагаются совместно, как бы дополняя друг друга. В самом начале помещены книги Бытие (Genesis— греч. «Происхождение»), Исход, Левит, Числа, Второзаконие, образующие в своей совокупности Пятикнижие. За ними следуют книги исторического содержания: Иисус Навин, Судьи, Руфь, четыре книги Царств, две книги Паралипоменон (греч. «Оставленного, Пропущенного»), Ездры, Неемии, Товита, Иудифи, Есфири. Затем следуют книга Иова, Псалтирь, Притчи, Екклесиаст, Песнь песней, Премудрости Соломона, Премудрости Иисуса, сына Сирахова, за ними — пророческая литература — книги пророков Осии, Амоса, Михея, Иоиля, Авдия, Ионы, Наума, Аввакума, Софонии, Аггея, Захарии, Малахии, Исайи, Иеремии, Варуха, Плач Иеремии, Послание Иеремии, книги Иезекииля и Даниила. Заключают сборник первая и вторая книги Маккавейские, третья книга Ездры и третья книга Маккавейская. Мы привели порядок, выработанный многовековой церковной практикой и принятый в печатном издании Ж а же (Vetus Testamentum graecum iuxta septuaginta interpretes, cura et studio J. N. Jager. Т. I—II. Paris, 1885), но в целом ряде случаев не совпадающий с рукописной традицией и с расположением книг, принимавшимся отцами церкви, чьи точки зрения часто также были различными.
Расхождения между Септуагинтой и иудейским каноном не исчерпываются их составом. В книгах, которые входят и в Септуагинту, и в иудейский канонический извод, мы находим различия и в заглавиях, и в композиции, и, наконец, в самом их тексте. По существу, во многих случаях мы имеем дело с различными вариантами, восходящими к различным рукописным традициям. Приведем только один пример. Пророчество Исайи о Тире (23:1—10) в Септуагинте и иудейском каноне изложено следующим образом:
Слово о Тире. Плачьте, корабли таршишские, ибо он разрушен, нет ни домов, ни ворот. Из страны Киттиев возвещено им. Молчите, жители острова! Купцы сидонские, мореходы наполняли тебя, и по водам великим семена Шихора, жатва Тира доставлялись к нему, и там торговали народы. Устыдись, Сидон, ибо говорит море, мощь морская так: Я не мучилась, и не рождала, и не выращивала юношей, не взращивала девиц. Когда слух дойдет до Египта, содрогнутся они от того, что услышат о Тире. Переходите в Таршиш, плачьте, жители острова! Это ли ваш надменный город, коего начало с давних времен? Уводят его ноги вдаль, чтобы поселиться там. Кто решил это о Тире, раздающем венцы, купцы которого — правители, торговцы — знатные люди земли? Яхве Воинств решил о нем, чтобы посрамить надменность всякой славы, посрамить всех знатных людей земли. Переходи на землю свою, как река, дочь Таршиша, нет препоны более.
Слово о Тире. Плачьте, корабли карфагенские, ибо погиб он, и никто не придет более из страны Киттиев: он уведен, плененный. Кому подобны были жители острова, финикийские торговцы, переходившие море по многим водам, потомки купцов? Как убранная жатва, таковы торговцы народов. Устыдись, Сидон,— говорит море; а мощь моря говорит: не мучилась я, не рождала я, не воспитывала я юношей, не взращивала девиц. Когда станет слышно в Египте, охватит их печаль о Тире. Уходите в Карфаген, плачьте, живущие на этом острове! Разве не такова была ваша надменность сначала, прежде чем он был предан? Кто решил это о Тире? Разве он ослаб, разве не мощен? Купцы его — знатные, властители земли. Господь Саваоф решил уничтожить всю надменность знатных и лишить чести все знатное на земле. Обрабатывайте землю свою, ибо корабли больше не придут из Карфагена.
Упоминание Карфагена вместо Таршиша — древнего государства на территории Южной Испании — позволяет предполагать, что вариант Септуагинты возник не раньше конца VI в. до н. э., когда карфагеняне разрушили Таршиш и заняли его место в политической жизни Западного Средиземноморья.
Историческое предание относит появление Септуагинты ко времени, когда в Египте царствовал Птолемей II Филадельф (282—246 г. до н. э.). Создание Септуагинты историческое предание приписывает семидесяти или семидесяти двум старцам (латинское septuaginta — «семьдесят»). Рассказ об этом событии дошел до нас в так называемом письме Аристея Филократу, составленном не раньше середины 11 в. до н. э. Согласно письму Аристея, инициатором перевода Библии на греческий язык был Деметрий из Фалерона, библиотекарь Александрийской библиотеки — крупнейшего книгохранилища древности. По его предложению Птолемей II направил в Палестину двух своих приближенных, Андрея и Аристея, с письмом к иудейскому первосвященнику Элеазару. Последний отобрал семьдесят два переводчика и отправил их в Египет. В специальном здании на острове Фарос они совершили свой труд, занявший семьдесят два дня. По окончании работы Деметрий представил перевод александрийской иудейской общине, которая восторженно приняла его и пожелала иметь один экземпляр, а затем и Птолемею II. Существует еще одно предание, сохраненное раннехристианскими писателями (Ириней, Климент, Августин и другие): переводчики работали порознь, однако результаты их труда совпали; рассказчики видели в этом признак особого благоволения бога. В основе преданий лежит реальное событие: создание стандартной греческой версии Пятикнижия, вслед за чем были переведены и другие книги.
Возникновение греческого перевода Ветхого завета следует объяснить, по-видимому, не столько потребностями богослужебной практики самой иудейской общины (для богослужебных и иных целей в иудаистской религиозной среде используется Библия на еврейском языке), не столько даже тем, что грекоязычному иудейскому населению Египта был недоступен или труднодоступен еврейский оригинал (обучение религии в иудаистской среде всегда предусматривало обучение также еврейскому языку и изучение священного писания в оригинале), сколько иными причинами. Греко-македонские завоеватели третировали всех неэллинов как варваров, самою природой предназначенных для рабства. Выходцы из коренного населения Ближнего Востока рассчитывали благодаря изложениям на греческом языке своей истории и мифологии, а также благодаря греческим переводам своих священных книг включить свои культурные традиции в общеэллинские и добиться, чтобы их признавали эллинами. Однако эти цели достигнуты не были. Все восточное интересовало греческую, а позже и римскую читающую публику только как нечто экзотическое. Более того, рассказы об иудеях, дошедшие до нас в сочинениях Диодора, Помпея Трога (в кратком изложении Юстина), Тацита, содержащие многочисленные неточности и фантастические подробности, показывают, что авторы излагают материал, почерпнутый из третьих рук, и к Септуагинте обратиться не сочли нужным. Дорогу к грекоязычному неиудейскому читателю Септуагинта нашла только с распространением христианства.