С той поры у завоевателей появилось много оружия. И потому, что чернобородый обладал какой-то тайной силой, сталь с горы Фунны была такая крепкая, что рубила любую другую.

Пылавшее на горе пламя сушило землю. Иссякали родники, мелели речки, перестал родить виноград, чахли сады. Гибли от непосильного труда и голода люди.

Собрались старейшины нескольких деревень, чтобы обдумать, как потушить адскую кузницу. Самых уважаемых послали они к кузнецу — просить его уйти с горы. Долго их не было, и вдруг доставили с Фунны еще горячий кувшин с пеплом и остатками костей.

Хорошо поняли в селении, что хотел сказать им кузнец.

Тогда одна девушка — Марией звали ее — решила поговорить с властелином огня. Чуть заметными тропками, таясь от стражи, добралась она до кузницы. Мрачную картину увидела Мария. Под навесом клокотали огнем десятки горнов, гудели меха, искры разлетались яркими снопами. У наковален стояли полуголые люди, били молотами по раскаленному железу.

Мария подошла к чернобородому.

— Слушай меня, чужестранец, — сказала она, — уходи с горы, не губи наших людей.

Засмеялся кузнец.

— Нет, не уйду я. И тебя здесь оставлю. Ты будешь моей.

И он протянул руки к девушке. Оттолкнула она его с безумной силой. Упал он возле горна, опалил волосы, одежду. В неудержимой злобе схватил только что откованный кинжал — и пала Мария мертвой к его ногам.

Старая седая гора не выдержала такого злодейства. Дрогнула она от основания до вершины и еще сильнее задышала огнем. Разверзлась земля и поглотила кузницу вместе с людьми.

Когда потухло пламя, улеглись обломки скал, жители окрестных селений увидели необычайное зрелище: на склоне горы высились причудливые каменные изваяния. А на самой вершине появилась скала, очертаниями своими похожая на женскую голову. Она напоминала всем о девушке Марии — последней жертве жестокого кузнеца.

С тех пор успокоилась Фунна, не стало видно огня над ее вершиной, и люди назвали ее другим именем — Демерджи, что значит кузнец.

В далекие времена хлынули на Крымскую землю орды завоевателей-кочевников. Не покорились пришельцам крымские жители, немало истребили они незваных гостей. И чем дальше в глубь полуострова двигались завоеватели, тем больше нужды в оружии испытывали они.

И дошли они до горы, которую местные люди звали Фунна — Дымящаяся. Славились окрестные жители кузнечным искусством.

— Тут будем ковать себе оружие! — сказал старший военачальник. С той поры начали получать завоеватели новое оружие, которое ковал на вершине горы чернобородый человек, кузнец, обладавший какой-то тайной силой.

Обезлюдели окрестные поселения. Самые сильные мужчины были уведены в кузницу, где, закованные в цепи, работали до изнеможения. Гибли они от непосильного труда, голода и лишений.

Приближался конец всему живому вокруг горы: иссякали родники, перестал родиться виноград, чахли плодовые деревья.

Тогда одна девушка — Мария — решила поговорить с господином огня.

— Слушай меня, чужой человек, не губи ты людей, уходи отсюда.

— Нет, не уйду я. И тебя здесь оставлю. Ты будешь моей…

Он протянул руку к девушке. Оттолкнула она его с безумной силой.

Упал он возле горна, опалил волосы, одежду. В неудержимой злобе схватил только что откованный кинжал — и пала Мария бездыханным трупом к его ногам.

Старая седая гора не выдержала такого злодейства. Дрогнула от основания до вершины, шире раскрылось жерло горы, и провалились в его раскаленную глубину чернобородый вместе с его помощниками-пришельцами.

Когда потухло пламя, улеглась пыль, на склоне горы стали видны каменные изваяния — то были уродливые подобия кузнеца и его подручных. А на самом высоком месте горы появилась скала, похожая на женскую голову. Она напоминала всем о девушке Марии — последней жертве жестокого кузнеца.

И от тех времен потухла Фунна, было забыто и давнее имя горы — Дымящаяся. Но запомнил народ все пережитое и закрепил за горой новое имя — Демерджи, что значит «кузнец».

Крестовая гора расположена вблизи Алупки. Она окружена сосновым лесом, среди которого видны живописные нагромождения скал, упавших некогда с Ай-Петри. В древние времена здесь находилось таврское поселение и могильник. Гору опоясывает оборонительная стена циклопической кладки, ныне сильно разрушенная.

В очень давние времена, когда не создал еще Аллах великого прародителя всех людей Адама, изгнанника дженетта, на свете жили какие-то древние не то люди, не то духи по названию джинтайфасы.

Были разные джинны. Одни были правоверными, другие неправоверными, не признававшими единого Аллаха, создателя всех миров.

По эту сторону крымских гор, вдоль всего побережья жили аллаховы джинны. Они были верны заветам единого Аллаха и его пророка, произносили по правилам молитвы и пять раз в день восхваляли его премудрость. По ту сторону крымских гор, внутри страны, жили неправоверные джинны. Они не признавали заветов Аллаха, не творили его молитв и подчинялись врагу Аллаха — великому бесу Иблису, которого сделали своим богом и учение которого выполняли.

Аллаховы джинны, живя на побережье Крыма, сажали сады, разводили виноград, сеяли хлеб и просо, пряли лен. Иблисовы же джинны, живя в диких горных лесах, пасли стада на редких лугах, охотились на козлов и оленей, выжигали уголь.

Каждая группа джиннов имела своего властителя, своего хана. Не было согласия между джиннами Аллаха и джиннами Иблиса. Часто шли между ними войны и распри. Они отнимали друг у друга пашни, леса и пастбища, угоняли скот, не давали производить сельские работы. Из-за этих стычек зарождались кровавые военные походы, разорялись и сжигались деревни, много джиннов убивалось и уводилось в позорное рабство. Ненавидели аллаховы джинны иблисовых, а иблисовы — аллаховых. Ненавидели и их ханы друг друга и всегда были полны жаждой мести за прошлые обиды.

Но чаще побеждали иблисовы джинны, так как они были смелы, подвижны, жестоки, неустрашимы, выносливы, закаляясь на охоте и пасьбе скота, а джинны-земледельцы были робки, боялись уходить от своих хижин и пастбищ, плохо владели оружием, не привыкли к военным хитростям и жестокостям.

У хана иблисовых джиннов был сын-наследник, юноша редкой красоты, смелый, страстный и настойчивый. Не знал он еще любви, так как не было в стране иблисовых джиннов девушки, достойной такого витязя. И жадно прислушивался он к рассказам о чужих красавицах.

Был у ханского сына дядька-воспитатель, невольник хана, который когда-то маленьким мальчиком был украден иблисовыми джиннами у аллаховых в лесу, когда собирал кизил. Он вырос в неволе, отличался умом и многими доблестями, в старости получил поручение воспитывать ханского сына, научил его разному искусству и стрельбе из лука, и метанию из пращи, и прыганью, и бегу. Очень полюбил старый раб своего воспитанника и рассказал ему, как живут другие джинны, какие у них витязи и девушки. Часто виделся старик тайком с другими невольниками своего племени и знал через них обо всем, что происходило на его родине.

Рассказывал старый дядька воспитаннику своему, что у хана аллаховых джиннов на морском берегу Крыма есть молодая дочь, такая красавица, что только о ней и поют соловьи той страны и далеко за ее пределы разносят сладостную славу о ее несравненной прелести. Велел молодой сын хана привести к себе тайно тех невольников, которые видели принцессу, и расспрашивал их обо всем, из чего слагается ее дивная красота, — и о коже лица, похожей на лепесток розы, и о тонких стрелках бровей, и о глазах, горящих, как звезды, и о губах, манящих, как черешня, и о мягких пленительных волосах.

Много рассказали невольники пылкому юноше, и так ясно представилась ему несравненная красота дочери южнобережного хана, что загорелось у него неукротимое желание хотя бы посмотреть на никогда не виданную им красоту, хотя бы услышать из уст благоухающее слово и сказать ей. Глубокая страсть разгорелась в его мужественном сердце, все мысли его наполнились думой о прекрасной, никогда не виданной им соседке. Перестала радовать его и охота со сверстниками на оленей и козлов на Яйле в дремучих горных лесах, и состязания в меткости стрельбы из лука в летящую птицу, и скачки на диких горных конях, и военные игры с мечом, копьем и щитом, и охота за пленниками с длинным арканом, и веселые пирушки у отцовского очага, и рассказы его старых воинов о давних походах, боях, победах, сказки старух о славных царских сыновьях в далеких странах. Стал сын хана мрачен и молчалив, погрузился в думы, отказывался от еды и питья, не находил покоя, молчал, не смея проронить слова о своей преступной страсти к дочери врага, размышлял без сна по ночам и тосковал так, что пожелтел, иссох и стал похож разве на тень свою. Так далеко завела его скрытая от всех любовь.